– Вкусный кофе я пил раз в жизни, но после этого несколько месяцев в моей жизни превратились в ад, – нехотя произнёс старик. – Это было чертовски давно, и далеко отсюда. Восемьдесят первый шёл. Жили в Риге. В тот день с женой оставили соседке сына, и пошли прогуляться. Зашли в одно кафе, заказали кофе, чёрный кофе, такого ароматного я никогда не пил больше, и мороженое невероятно вкусное, как будто его для нас сделали. Сидели, планы строили, заговорились. Я вышел позвонить к автомату на улицу, в кофейне не работал телефон, узнать как там сын дома с соседкой. А когда вернулся, жены не оказалось в кафе. На стуле осталась лежать её сумочка, на столе стояла чашка со следом от губной помады и больше ничего. Время прошло не больше десяти минут, а она исчезла. Официантка только пожимала плечами. Милиция тоже разводила плечами, следователь выдвинул версию, что она, таким образом, ушла из семьи. Я оборвал телефоны всех знакомых, потерял сон. Через три дня пришёл в то кафе, а оно уже закрыто было.

– Постойте, – Андрей не ожидал откровений с утра, настроившись на обычную историю пожилого человека, но когда речь зашла о кафе, он напрягся. – Вы сказали, что кафе уже было закрыто?

– Да, – ответил старик. – Двери закрыты, окна забиты изнутри.

– А вы случайно не помните, – Андрей подбирал слова. – Вам не показалось странным, что кафе так скоро закрылось?

– Мне много тогда показалось странным, и не только то, что оно закрылось, а то, что стекла были настолько грязными, что через них практически ничего не было видно, а когда я взялся за ручку двери, она рассыпалась у меня в руках трухой. И двери были все облезшие, как будто с войны их никто не красил.

У Андрея заколотилось сердце, ладони вспотели, он развернулся к старику.

– Что ты так на меня смотришь, как будто увидел призрака? – высказался Сергей Николаевич.

– Опишите само кафе, до момента исчезновения! – громче чем обычно, произнёс Андрей.

– Ты пугаешь меня, парень! – старик отодвинулся от медбрата.

– Извините, – Андрей взял себя в руки. – Я прошу вас, вспомните, каким кафе было в тот день. Я вам всё объясню.

– Странное оно было, тёмное, с двумя картинами на стенах, –неторопливо ответил старик. – Какие-то города, старые, тёмные. Я помню свои ощущения, когда смотрел на картины, чувствовал запах грязных улиц. А в остальном ничего такого и не помню, серые стены, черная мебель. И пустое оно было, из людей были только мы с женой и официантка, неопрятная такая, лысая, с обломанными ногтями. Я ещё подумал, чтобы в книгу жалоб запись сделать.

Андрей приложил сложенный указательный палец к губам, глаза ничего не выражали, он полностью был погружён в свои мысли.

– Андрей, ты наверно переутомился за смену, тебе не пора домой? – заметив состояние парня, поинтересовался старик, он поднялся со стула и двинулся к кровати.

– Мы поссорились с девушкой два года назад, – произнёс Андрей, посмотрев на старика. – А через несколько дней её родители подали её в розыск. Спустя неделю я нашёл её вещи в кафе, настолько старом и заброшенном, что могло показаться, что там не было людей несколько лет, хотя в этом кафе я пил с Машей кофе всего неделю назад.

Мужчины замолчали, обдумывая слова друг друга. У старика затряслись руки, он опустился на кровать и глубоко задышал.

– Я был подозреваемым в её исчезновении, – продолжил Андрей. – Только спустя два месяца с меня сняли подозрение. Сказали, что нет отпечатков на её вещах, и в том кафе. Мои слова полностью подтвердились теми или иными свидетелями, хотя долго ещё вызывали на допросы, пытались даже следить за мной. Всё это время я не переставал искать Машу, брат помог взломать городскую систему видеонаблюдения, и последнее, что мы смогли увидеть, как она входит в кофейню. И всё. Больше она из неё не вышла. Брат просидел трое суток, просматривая записи всех камер вокруг, но безрезультатно. Она пропала без следа.

– Твоя история совпадает с моей, – тихо произнёс Сергей Николаевич.

– Я в шоке, – Андрей сел на стул, и взъерошил волосы. – Разница только в том, что видел одну картину с городом. Нет, картин было две, но одна была с каким-то пейзажем, а вы говорите, что на тех были только города.

– Андрей, а ты что делаешь здесь? Время уже одиннадцать, твоя смена давно закончилась, – в палату без стука вошла старшая сестра и вопросительно посмотрела на своего сотрудника.

– Э, – не нашёлся, что сказать Андрей.

– Молодой человек помогал мне, – нашёлся Сергей Николаевич. – Мне стало как-то неуютно после смерти Эдика, и я попросил Андрея побыть со мной.

– Всё в порядке? – с волнением задала вопрос Маргарита Ивановна.

– Не знаю, как вам ответить, – старик потёр грудь в области сердца. – Это наверно сложно быть самым старым членом клуба кому за восемьдесят пять.

– А сейчас как вы?

– Намного лучше, Андрей мне помог. Иди, спасибо за беседу, – старик ладонью помахал в воздухе, давая понять, что разговору дальше не суждено продолжиться.

– И вам спасибо, – ответил Андрей и вышел из палаты.

Выйдя из пансионата, Андрей перешёл через проспект и остановился напротив кафе. Он стоял, всматриваясь в окна. Сейчас заведение пустовало, но стекла были чистыми и через них были видны пустые столы с перевёрнутыми на них стульями, людей внутри не было. Простояв полчаса на одном месте, Андрей пошёл домой.

Войдя в квартиру, он сразу прошёл к себе в комнату, даже не поздоровавшись с братом. Открыв записную книжку, он углубился в свои записи.

– Эй, привет! – Дима заглянул в комнату.

– Привет.

– Ты нормально?

– Помнишь, я рассказывал тебе о старичке в пансионате?

– Который пытался выведать, чем ты занимаешься? Что ты на меня так смотришь?! Я не знаю, как это назвать.

– Да, он самый. Так вот, у него случилось точно такое же, что и у нас?

– Погоди, – Дима проковылял в комнату и плюхнулся на кровать. – Ты хочешь сказать, что у него исчезла девушка?

– Жена.

– Офигеть!

– Он сегодня рассказал.

– Когда это случилось?

– Он сказал, что это было давно, но судя по тому, что он сына не видел лет тридцать, то думаю, что это были семидесятые, лет сорок назад, а то и больше. А чёрт, он же сказал, что шёл восемьдесят первый.

– Да ты что!? – Дима всё больше и больше проявлял интерес.

– Про кафе рассказал, всё точно так же. Только он говорил о каких-то картинах.

– Что ты намерен делать?

– У меня собрано не много. Блин, да за один разговор с Сергеем Николаевичем, я узнал больше, чем мы с тобой за последний два года. Надо ещё раз пересмотреть все записи.

– Мужик, я не верил, что это вообще когда-нибудь всплывет.

– Ну, если считать, что появилась это спустя сорок лет, то это точно вечность, многие столько не живут.

– А может быть такое, что это не единичный случай? Что если, это происходит постоянно, только мы не видим этого!

– Ты хочешь сказать, что таких кафе много и в них пропадают люди?

– А что такого!? – возмутился Дмитрий. – Сколько фильмов снято на тему пропажи людей. Я думаю, что часть точно на реальных событиях.

– Начитался желтой прессы? – усмехнулся Андрей, но в голове проскользнула мысль, что Дима в чём-то прав.

– Иди ты! Сам посмотри! Маша пропала, жена старика пропала, и неизвестно, сколько людей вообще пропало и пропадает. Тебе надо поговорить с этим стариком ещё раз, может он поведает ещё что.

– Я думаю, что с ним разговоров у нас будет ещё предостаточно.

Глава.

Маша не сразу поняла, где находится. Было темно. В спёртом, затхлом воздухе, слабо ощущался запах старых красок, как будто давно что-то красили. Она осмотрелась, но ничего не смогла разглядеть. Обследовав темноту руками, она наткнулась на стол, столешницу которого покрывал толстый слой пыли. Вцепившись в него, она опёрлась и глубоко задышала. Что произошло? Как она здесь оказалась? Дождливый вечер, слабоосвещенное кафе, картина с оживающими элементами, и потом это место с давящей тишиной.

Постепенно глаза привыкли к темноте, и она стала различать окружающую обстановку. Стол, два стула, сервант, мягкое кресло с высокой спинкой. Слабый свет пробивался в помещение сквозь единственное окно, занавешенное плотными шторами. Окно! Маша метнулась к нему, резким движением откинула штору в сторону. Через завихрение пыли она увидела остроконечные крыши, уходящие до горизонта, чьи флюгера, словно тонким руками тянулись к тяжёлому, свинцовому небу. Она узнала его. Узнала город. Он был на той картине в кафе. Картине, на которой зажигались и гасли окна в домах.

Первое впечатление от увиденного прошло, и девушка поняла, что она видит всё как будто рисованное. Но рисунок был выполнен очень скрупулёзно. Просматривались многие детали и элементы заоконного пейзажа. Чем дольше она смотрела на город за окном, тем больше она понимала, что широкие мазки становятся меньше. Дома, крыши, небо, всё становилось более чётким. Маша подняла руки и увидела, как её руки из нарисованных, становятся обычными для восприятия. Крупная дрожь прошла по её телу. Девушка закрыла руками рот, чтобы не закричать.

Через какое время она вышла из этого состояния Маша не знала. Но когда осознание окружающего места вернулось, девушка поняла, что на улице стало светлее. Раскрыв окно, она ощутила холод. Выглянув в окно, она увидела, неосвещённые улицы, лежавший между домами серый туман, и то, что все окна домов были пустыми, она попыталась разглядеть людей, но у неё ничего не получилось. Было промозгло, платье не защищало от сырости, заставив её покрыться гусиной кожей. Закрыв окно, она ещё раз оглянулась в поисках своего пуховика. Но её вещей не оказалось рядом. Пуховик, сумка с телефоном остались там, на столике в кафе.

      Всё вокруг было в пыли. С люстры гроздьями свисала паутина. Девушка увидела выключатель на стене. Подошла и щёлкнула им. Комната осветилась тусклым, желтым светом. На кресле она увидела скомканный плед, но, когда она дотронулась до него, он рассыпался трухой. Заглянув в сервант, она обнаружила только запыленную хрустальную посуду. Девушка подошла к единственной двери и потянула ручку на себя. Дверь открылась со скрипом, эхо разнеслось по пустынной, мрачной квартире.

– Есть кто-нибудь? – неуверенно произнесла она.

Ответом была только тишина. Девушка пошла по коридору, каждым шагом поднимая облачка пыли. Половицы скрипели и охали. Вдруг пол под ногой с хрустом надломился, и девушка по колено провалилась. Взвизгнув от неожиданности и испуга, она машинально расставила руки, но поняв, что дальше она не проваливается, ругаясь, вылезла из пролома. Дальше Маша шла осторожно, ступая сначала носком, а затем всей ступней. Дойдя до соседней комнаты, она заглянула в неё. В соседней комнате окно не было занавешено, сорванная занавеска висела на сломанной пополам гардине. Из мебели в комнате стояло трюмо и два кресла с высокими спинками. Они были сдвинуты к правой стене. Свободная стена по левую руку, была в царапинах, которые покрывали её от потолка до пола. Войдя в комнату, девушка смогла разглядеть, что это не царапины, это были небольшие линии, перечёркнутые по семь штук, как будто кто-то подсчитывал время, проведённое в этой комнате, в этом месте. Вдруг с улицы донесся лай собаки, затем звук опрокинутого железного ведра и вопль кошки. Девушка кинулась к окну, но ничего не увидела. Открывать окно не стала, так как было холодно. Возвращаясь к выходу, она заметила между креслами одежду, лежавшую кучей. Кожаные мужские туфли стояли рядом, носки, когда-то явно белые, а сейчас грязно-серые, вывалились из них, как будто обувь сняли вместе с носками одновременно. Разглядев под слоем пыли пиджак, девушка протянула к нему руку. На её счастье он не рассыпался в руках. Девушка встряхнула его, откуда-то из складок выпали очки в круглой оправе. Закашлявшись от пыли, она подняла его и накинула на плечи. Обхватила себя руками.

– Что происходит, твою мать, – мысли роились в голове. – Что здесь происходит?

Смотря на очки, она поняла, что её начала обхватывать паника. С бешено колотящимся сердцем, глубоко дыша, Маша вышла в подъезд, заполненный полумраком. Лестница освещалась слабым светом откуда-то сверху. Ступеньки винтом поднимались вдоль стены на следующий этаж. Она подошла к перилам. Шахта подъезда уходила вниз на три этажа. Внизу был виден слабый свет от входной двери. Держась за перила, девушка начала спускаться. Она стучалась во все двери, попадающиеся по пути вниз. Но никто не отвечал, только краска опадала под ударами рук.

Глава.

– У вас аппетит проснулся? – начал свою смену Андрей, входя в палату к Сергею Николаевичу.

– Ты в меня вторую жизнь вдохнул, – жуя завтрак, ответил старик. – Ходить, как прежде не могу, но голова ясная как никогда. Давно не был так возбуждён.

– У меня тоже наш разговор не выходит из головы.

– Куда там из головы, я всю ночь не спал. Думал много, тебя ждал. Нам с тобой много обсудить надо, – старик допил утренний чай.

– Очень всё взаимно, но скорее всего вечером, – быстро проговорил Андрей, заметив через щель в двери, что по коридору идёт Маргарита Ивановна.

День пролетел как один час. Андрей всеми внутренними силами старался приблизить вечер, сгорая от нетерпения. Пройдя обходом по всем палатам, он в последнюю вошёл к Сергею Николаевичу, притворив за собой дверь.

– Я много думал, – произнёс Андрей. – У наших историй много общего…

– Я не сказал тебе сразу, что продолжал искать её лично, – перебил старик. – Искал, искал и сдался. Пить начал, сына к тёще отправил. А у моей был брат, он и сейчас жив. Пришёл ко мне, я подумал, что он меня обвинит в том, что сестра пропала, но оказалось, что у нас с ней и впрямь всё хорошо было. Она, оказывается, с братом делилась о нашей жизни. Он меня быстро на ноги поставил. Вернул, так сказать, к жизни, хорошей оплеухой, – хмыкнул Сергей Николаевич, почёсывая небритый подбородок. – Сказал, что мы должны её сами найти. Я начал сопротивляться, мол, сам искал, не нашёл. Он мне ещё раз врезал. Посидели с ним, распили пару бутылок, подумали, что раз кафе закрылось, то вполне возможно, что оно переехало в другое место.

– Это как вы до этого дошли?

– Пили-пили и родили. И вообще, не перебивай. Мы ходили по городу, новые заведения в те времена открывались не часто. Три года мы искали, ходили и ездили по Риге по соседним городам, даже в Минске были. В справочных узнавали. И мы нашли его, – старик причмокнул, потирая грудь, а Андрей сел, слушая не дыша. – Всё точно такое же, как и в том кафе. Темно, затхло и противно, но кофе пахло очень вкусно.

– Вы пошли в него?

– Не перебивай, говорю! Привычка плохая и с мысли меня собьёшь. Так вот. Конечно, мы в него вошли. Встретила нас девица странная, опять лысая, ногти грязные и сама вся какая-то отталкивающая, но с накрашенными губами, помада такая ярко красная, ещё подумал тогда, что импортная, наверное.

***

Сели мы за столик.

А я чувствую, что место странное. И картины точно такие, как в том были. Один в один. Я смотрю на картину эту, с башней, а от неё веет холодом. Меня аж потряхивать начало. И официантка лысая, как коленка, и не опрятная, жуть. Не приятное зрелище. И мы одни в нём.

– Девушка, – спрашиваю. – А вы одни работаете или у вас сменщица есть?

А она не отвечает, смотрит на меня и вид делает, как будто не понимает, о чём я токую.

– Девушка, – говорю опять я. – А вы часом не работали на улице Тербатас? Это, то, старое место.

А она головой лысой повела, мол – «нет». Брат моей, начинает меня в бок пихать локтем, что к девке привязался. А как я ему объясню, что это то самое кафе, только не там, а здесь.

– Девушка, – опять говорю я. – А кто написал картины? И почему они такие жуткие, в таком чудесном кафе?

Она чашки чуть ли не бросила на стол и ушла в единственную дверь. Мы переглянулись с Пашкой. Он к двери пошёл на караул, а я по углам осмотреться кинулся. В корзине пусто, в столе пусто. Вдруг моё внимание картина привлекла, я подошёл, стою, разглядываю. Смотрю на неё, и окна в домах загораться начинают. Мне сначала показалось, что огоньки загораются за ней, за полотном, но потом, присмотревшись, понимаю, что они появляются в ней самой. И странно всё как-то, как будто картина на моих глазах перерисовывалась, только самостоятельно.

– Это как? – Андрей отклонился назад, не веря словам старика.

– А вот так! Я почём знаю!?

И кто-то закричал на меня из неё. А потом, я очнулся на полу. Сверху на мне сидит Пашка и что-то втолковывает мне. Я ничего не слышу, только руки дрожат, а в носу запах грязных улиц.

– … кричу тебе, говорю, – начинаю разбирать его слова, секунд через десять. – А ты меня не слышишь. Я за плечо начал трясти, а ты как полуночник, рукой к ней тянешься и не отвечаешь. Вот пришлось тебя завалить на пол.

Мне плохо стало, вырвало прям на пол. Пашка помог подняться на ноги. И вдруг девица вернулась, с таким лицом, как будто нас не должно быть в кофейне. Нас увидела и побежала прочь. Мы за ней. Она выбежала с чёрного входа. Мы выбежали и встали как вкопанные, потому что гнаться не за кем, двор пустой, ни души. Она как будто растворилась в воздухе. Постояли и назад вошли. И замечаем, что по подсобке, вещи разбросаны. Разные вещи: сумки, зонты, куртки, плащи. Мы давай вещи моей искать, ничего не нашли. Подсобка тёмная была, мы всё в зал кафе вынесли. Посмотрел, нет вещей жены. С досады схватил чашку со стола, кинул её в картину, а она разбилась, как о каменную стену. Не знаю, что на нас нашло тогда, мы принялись кидать всё, что под руку попадёт, даже стул запустили, как горох об стену, всё отскакивало без ущерба картине.

Что делать? Куда дальше? Пашка пошёл прилавок осмотреть.

– Смотри что нашёл? – говорит.

Достаёт из выдвижного ящика, книгу амбарную, переплёт импортный, кожаный, страницы толстые засаленные. Мы на стол её положили и принялись рассматривать. А там, записей множество и даты разные. Начали искать и нашли ту самую дату, что я со своей в кафе был, она в конце списка была. И тут началось нечто. Не откуда, из воздуха в зале появился… как бы объяснить, чтобы ты меня за психа не счёл, размытое пятно, знаешь, как будто кисточкой хаотично наносили мазки, только полупрозрачное оно было. Оно на потолок прыгнуло, аж штукатурка посыпалась, а потом сверху прыгнуло на Пашку, опрокинуло его на пол, как будто он ничего не весил. Затем на меня перескочило, ударило чем-то острым в меня, шрамы до сих пор на животе остались от когтей или что там у него было. Пашка поседел враз. Когда пятно это на него прыгнуло второй раз, то завизжало оно, дёрнулось, и отпрыгнуло. Пашка вскочил на ноги и буквально вытолкал меня на улицу. Уж не знаю, что ту тварь остановило, но натерпелись мы страху, не дай небо.

***

Старик смолк, потирая грудь. Андрей молча сидел, ожидая продолжения рассказа, но Сергей Николаевич, ничего больше не собирался говорить, уставившись в одну точку.

– А что дальше было? – нарушил молчание медбрат.

– Напились мы в тот вечер, до потери сознания, вот и всё продолжение, – тихо произнёс старик.

– Больше не возвращались?

– Как же, вернулся я, на следующий день, только один. Пашка ни в какую не хотел, как я его не упрашивал и не уговаривал. Двери заколочены. Обошёл кругом, и там забито. Заглянул сквозь грязное окно, а кафе пустое вовсе. Картин не было на стенах, слой пыли на полу, как будто и не было там кофейни. Дверь подсобки на одной петле висело, на потолке следы от когтей. Я испугался и убежал.

– А где он сейчас, Пашка?

– Под Москвой где-то, в психушке. Плох он стал головой после того вечера.

– А книгу, там оставили?

– Не знаю, как и почему, но нашёл её у себя дома, через неделю. Оказывалось, что не выпустил её из рук, когда меня Пашка выталкивал. Не отпускаю её от себя с тех пор, – произнёс Сергей Николаевич и достал из-под подушки амбарную книгу.