Святоотеческая традиция: всегда современное Предание

Здесь следует упомянуть еще об одном: конечно же духовно значимые и богословски глубокие слова на Преображение создавались не только в древней Церкви. Произносились они за богослужением и совсем недавно – нашими русскими святыми отцами…

Преподобный Симеон Новый Богослов как-то раз, отвечая на вопрос, какая же ересь может считаться для христианина самой опасной, дал на него весьма неожиданный ответ. Он не назвал здесь такие известные древние ереси, как арианство или иконоборчество, несторианство или монофизитство. Его ответ лежал совсем в иной плоскости и касался сущностного – истинно христианского – понимания того, что же есть Священное Предание и каков образ действия Духа Святого в Церкви.

Самая опасная ересь, по убеждению преподобного Симеона, – утверждать, что Церковь сегодня, спустя многие столетия после века апостольского, не обладает абсолютно теми же духовными благодатными дарами, что и в дни события Пятидесятницы, в момент Сошествия Святого Духа на учеников Христа. Самая страшная ересь – утверждать, что Церковь «уже не та, что прежде», что христиане сегодня попросту не способны стяжать ту же самую меру Духа, что и древние святые. Преподобный Симеон пишет: «Я о тех говорю и тех называю еретиками, которые говорят, будто нет никого в наши времена и посреди нас, могущего сохранить евангельские заповеди и стать подобным святым отцам. Прежде всего, стать верными и деятельными, а далее и весьма созерцательными и вместе с тем боговидцами, то есть просветиться и принять Духа Святого и через Него увидеть Сына с Отцом. Итак, те, кто говорят, что это невозможно, обладают не какой-либо частной ересью, но всеми, если это можно сказать, так как эта ересь много превосходит и покрывает все другие…» (29-е Огласительное слово).

Этот провозглашенный преподобным Симеоном принцип универсального действия Святого Духа в Церкви, преодолевающего все ограничения времени, – именно как Божественной силы, независимо от внешних обстоятельств, от той или иной эпохи, всегда способной освятить, преобразить, просветить и обожить христианина, раскрыть ему сокровеннейшие тайны Богодарованного Предания, – и должен стать для нас сегодня руководством к действию и маяком на путях нашей христианской жизни. Мы всегда призваны к одной и той же совершенной мере святости, потому что ее Источник – Один и Тот же вечный, неизменный и совершенный Бог…

Многим ошибочно кажется, что после XV столетия никакой живой святоотеческой традиции уже и нет: прежнее величие древнего христианского богословского полета мысли ушло, горение прекратилось, высокий творческий порыв иссяк, церковные писатели измельчали. И подспудно подобный взгляд возникает именно в прямой взаимосвязи с тем ложным внутренним образом восприятия действия Духа Святого в Церкви, об опасности которого писал преподобный Симеон. Многим кажется, что – вновь напомню слова преподобного Симеона – «будто нет никого в наши времена и посреди нас, могущего сохранить евангельские заповеди и стать подобным святым отцам». Такой ошибочный взгляд на бытие сегодняшней Церкви и приводит к ложному противопоставлению, с одной стороны, «великих отцов древности», а с другой – «представителей русской богословской мысли». Но чем же, спросим мы себя, личный опыт Богообщения святителя Феофана Затворника, святителя Филарета Московского, преподобного Силуана Афонского оказывается духовно менее значим, чем, например, опыт духовного делания святителя Афанасия Великого, святителя Кирилла Александрийского или того же преподобного Симеона Нового Богослова? Ведь Дух Святой в Церкви всегда – Тот же. И Церковь во все эпохи – та же: как Тело Христово, как непреходящее Тело Того, Кто с нами во все дни до скончания века (Мф. 28: 20). И это тело в равной мере составляют и древние и современные христиане: и отцы первых веков, и святые богословы последних столетий.

Так можем ли мы дерзнуть назвать, например, преподобного Силуана Афонского «преподобным Симеоном Новым Богословом нашей эпохи»? Думается, что да – исходя из высоты духовного опыта и глубины дошедших до нас богословских творений преподобного Силуана.

Именно в этом смысле мы можем, вслед за преподобным Симеоном, настаивать на существовании единой и неразрывной традиции святоотеческого Предания, на целостности и универсальности святоотеческой письменности, превосходящей любые временные ограничения и во все эпохи являющей неразрывное преемство и полноту все той же Богооткровенной Истины.

Как раз поэтому мы и не станем – на страницах этой книги – отделять, отсекать друг от друга посвященные Преображению святоотеческие проповеди различных эпох: все равно – века ли Х, века ли ХХ. Напротив, мы будем рассматривать святоотеческое богословие Преображения как единую, целостную и неразрывную традицию единого Церковного Предания. Предание это непрестанно даруется Церкви Одним и Тем же – Вечным и Единым на все времена – Духом Святым, будучи исполнено Его нетварной Божественной благодатью, и потому всегда равно самому себе: в эпоху ли апостолов, в век ли российских новомучеников.

Среди таких замечательных русских церковных проповедей, верных духу единого святоотеческого Предания, можно назвать произнесенные в XIX–XX столетиях «Слова на Преображение» святителей Филарета Московского и Феофана Затворника, священномученика Сергия Мечёва, святителя Луки (Войно-Ясенецкого)…

О содержании этой книги

Некоторые из перечисленных выше проповедей и будут предложены читателю этой антологии. К сожалению, многие из значимых древних гомилий на Преображение пока что еще не переведены на русский язык и потому не могут быть здесь опубликованы; некоторые же из интересных проповедей не позволил включить в это издание его ограниченный объем. Тем не менее все важнейшие богословские и нравственные идеи, связанные со святоотеческим пониманием духовного значения Преображения, предстанут перед читателем этой книги на ее страницах – как в самих публикуемых проповедях, так и в предваряющем их настоящем очерке святоотеческого учения о Преображении по церковным гомилиям.

Итак, нас ждет встреча с духовным наследием святителя Иоанна Златоуста, блаженного Августина, святителя Прокла Константинопольского, преподобного Иоанна Дамаскина, преподобного Феодора Студита, святителя Феолипта Филадельфийского, преподобного Григория Синаита, святителя Григория Паламы, святителя Филарета Московского, святителя Феофана Затворника, священномученика Сергия Мечёва, святителя Луки (Войно-Ясенецкого); также мы познакомимся с содержанием древней проповеди, приписываемой авторству преподобного Ефрема Сирина, но, вероятно, принадлежащей Исааку Антиохийскому.

Кроме того, во вступительной статье будет сказано об учении о Преображении тех церковных писателей, чьи слова не включены в антологию: святителя Кирилла Александрийского, епископа Василия Селевкийского, преподобного Анастасия Синаита, святителя Андрея Критского.

Следует отметить, что в некоторых из перечисленных проповедей тема Преображения используется их авторами лишь как внешний повод к духовному – достаточно отвлеченному – аскетическому размышлению или же нравственному христианскому наставлению. Именно таково содержание «Оглашения» святителя Феолипта Филадельфийского, проповеди, произнесенной святителем Филаретом Московским в Твери в 1820 году, а также отчасти – «Огласительного слова» преподобного Феодора Студита. Однако все эти проповеди, почти не касаясь «исторической канвы» евангельского события Преображения, в то же время с темой Преображения тесно связаны. Все они призывают преобразиться во Христе всех нас – во образ явленной на Фаворе Божественной славы Спасителя.

Мы приглашаем наших читателей вслед за православными святыми отцами погрузиться в глубины богословия Фаворского Света, попытаться постичь духовный смысл события Преображения, а также узнать, как евангельский Фавор может коренным образом изменить жизнь каждого из нас: если только мы подлинно любим Христа и стремимся к единству с Ним, а в Нем – и друг с другом…

Так какие же духовные высоты и богословские бездны Фаворского чуда раскрывают перед нами святоотеческие проповеди на Преображение Господне?

Путь к Преображению: что случилось до Фавора?

Прежде всего, многие святые отцы отмечают тесную связь события Преображения с двумя предшествовавшими ему евангельскими эпизодами.

Во-первых, это обещание Христа, которое Он, истолковывая Своим ученикам образы известной притчи о плевелах (см. Мф. 13: 24-30, 36-43), дает всем христианам: тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их (Мф. 13: 43). Правда, то евангельское обещание Спасителя касается блаженства праведников уже после Страшного суда – в жизни Будущего века. Однако с точки зрения блаженного Августина, а также святителя Григория Паламы, преобразившийся на Фаворе Христос как раз и приоткрывает перед апостолами ту самую реальность конца времен – как грядущую «солнечную» славу святых. Тем самым сияние Господа Фаворским Светом в миг Его Преображения – это уподобляемый Самим Спасителем солнечному сиянию прообраз грядущего блистания праведников Божественной славой в Небесном Иерусалиме.

Во-вторых, другим важнейшим евангельским событием, предварившим собой Преображение Христа и, более того, даже ставшим неким его духовным фундаментом, было исповедание Петра. Вот как о нем повествует Евангелие от Матфея: Придя же в страны Кесарии Филипповой, Иисус спрашивал учеников Своих: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого? Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков. Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты – Христос, Сын Бога Живаго (Мф. 16: 13-16). По убеждению преподобного Иоанна Дамаскина, именно исповедание веры Петра (Ты – Христос, Сын Бога Живаго) и оказалось подлинным духовным основанием для Преображения Господа на Фаворе. Преображение явилось со стороны Христа как бы неким подтверждением делом истинности веры апостола: Петр провозгласил Божественное достоинство Спасителя, и именно поэтому – в ответ на его искреннее исповедание – Господь зримо явил ему на Фаворе Свою Божественность, в которую столь твердо и право верил Петр. В этом – важнейшее подтверждение христианской истины: Господь всегда бывает готов открыть Себя человеку именно в ответ на его подлинную, свободную и живую веру.

Поэтому-то, сразу же вслед за исповеданием веры Петра, Христос и обещает апостолам вскоре показать им славу Своего Преображения: Есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем (Мф. 16: 28). Эти слова Спасителя понимаются святыми отцами как данное Христом обещание апостолам явить им еще здесь на земле, на горе Фавор – за долгие и долгие годы до их смерти, до времени их окончательного вхождения в Небесное Царство – Свою горнюю Божественную славу.

Место Преображения: вершина горы

И вот, спустя несколько дней после исповедания Петра, Господь берет трех учеников и поднимается с ними на гору, чтобы совершить здесь молитву: По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних (Мф. 17: 1).

Преподобный Иоанн Дамаскин подчеркивает, что Господь не зря – для того, чтобы Ему преобразиться – возводит учеников именно на высокую гору Высокая гора Преображения была символом той высоты добродетелей, на которую призван восходить всякий христианин. Ведь верующий может увидеть яркий и духовно целительный Свет Солнца Правды – Христа только на высоте любви к Богу: на высоте, подобной горной вершине. Лишь здесь он бывает способен лицезреть сияние Того Солнца, о Котором свидетельствует пророк Малахия: А для вас, благоговеющие пред именем Моим, взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его (Мал. 4: 2).

Святитель Григорий Палама, размышляя о том, почему Преображение произошло именно на горе, также подчеркивает, что возведение Христом апостолов на гору является символом возведения верующих Самим Богом на духовную высоту Богообщения. Такое восхождение многократно превышает ограниченные возможности и естественные силы нашей тварной природы: самим нам на эту духовную вершину никак не подняться. Однако при помощи Божественной благодати мы оказываемся способны преодолеть этот казалось бы непреодолимый путь ввысь и вступить в небесную славу.

Петр, Иаков и Иоанн: почему они?

Итак, Евангелие повествует, что Господь взял с Собой на Фавор только трех апостолов из числа двенадцати: Петра, Иакова и Иоанна. Почему Христос выбрал именно этих троих? Почему преобразился перед ними, а не возвел на гору всех апостолов?

Святитель Прокл, архиепископ Константинопольский, а также святитель Филарет, митрополит Московский, полагают, что число три, в отношении учеников, последовавших за Христом и ставших свидетелями Его Преображения, было определено Господом отнюдь не случайно. Ведь, в соответствии с ветхозаветным законодательством, согласные показания трех свидетелей считались юридически достаточными для выяснения подлинных обстоятельств происшедшего (см. Втор. 17: 6). Тем самым три апостола делаются здесь – даже как бы в юридическом смысле – надежными и верными свидетелями явленных на Фаворе Божественного достоинства Христа и Его Небесной славы…

Кроме того, по мысли преподобного Григория Синаита, само число три является здесь значимым еще и в плане духовном, символическом. Оно намекает на явленную на Фаворе апостолам Троичность Божества: Отца, Сына и Святого Духа. Кроме того, оно указывает на три главных христианских добродетели – веру, надежду и любовь. И еще число три – образ трех важнейших природных сил и способностей человеческой души: ума, слова и духа. Людской ум рождает слово; слово же, первоначально рождающееся в уме и поначалу «проговариваемое» лишь внутри самого ума, затем – при посредстве нашего дыхания-духа – исходит из уст человека, произносясь вслух и делаясь слышным для окружающих. Именно эти три наши важнейшие природные способности – ум, слово и дух – позволяют нам разумно и осознанно действовать в нашей жизни, общаться с другими людьми, а также осуществлять свое высокое духовное призвание по отношению к Богу и к ближнему.

Однако главные причины того, почему Господь возвел на гору именно Петра, Иакова и Иоанна, заключаются не в этом.

Во-первых, святые отцы утверждают, что эти три апостола превосходили остальных учеников Христа высотой своих добродетелей и потому оказались наиболее готовы и достойны стать свидетелями Фаворского Преображения. Спаситель возвел на Фавор именно их, потому что Петр, Иаков и Иоанн, пусть даже еще и не осознавая этого, были и прежде – творчески и активно – устремлены к той горе, внутренне жаждали духовного опыта Богопричастности.

Так, святитель Иоанн Златоуст полагает, что Господь взял с Собой на гору именно Петра, Иоанна и Иакова, потому что Петр превосходил прочих силой своей любви ко Христу, Иоанн – мерой любви к нему Самого Господа, а Иаков – готовностью пойти за Спасителя на жертву, вплоть до собственной смерти. Однажды Христос задал апостолам вопрос, готовы ли они жертвенно, добровольно и мучительно отдать свою жизнь за Истину, как отдаст Свою жизнь на Кресте Сам Господь: Можете ли пить чашу, которую Я буду пить, или креститься крещением, которым Я крещусь? (Мф. 20: 22). И тогда Иаков, вместе со своим братом Иоанном, решительно выразил свою готовность пострадать за Христа, ответив: Можем (Мф. 20: 22).

Преподобный Иоанн Дамаскин также полагает, что Господь взял с Собой на Фавор именно Петра как бы в ответ на его исповедание веры: Ты – Христос, Сын Бога Живаго (Мф. 16: 16), и еще потому, что Петр получил от Христа достоинство первоверховного апостола. Иакова же Господь возвел на гору ради того, что по Вознесении Спасителя ему предстояло первым из апостолов мученически умереть за Христа – быть обезглавленным мечом по приказу царя Ирода (см. Деян. 12: 1-2); Иаков сделался тогда, во время казни, живым образом и иконой страданий Самого Господа, по Его евангельскому слову: чашу Мою будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься (Мф. 20: 23). И, наконец, Иоанн стал свидетелем Преображения как тот, кому надлежало ясно проповедать в своем Евангелии Божественное достоинство Христа: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин. 1: 1).