Цитаты из книги «Зима, когда я вырос»

По­сле того как я про­чи­тал пись­мо вслух, оно пе­ре­ста­ло быть моим. Я по­ду­мал: сей­час я про­чи­таю его не­сколь­ко раз один, то­гда оно сно­ва ста­нет моим.

чуть не заплакал от облегчения. Зван был без ботинок и в носках без дырок. На деревянном столе в

Я задумываюсь. Я знаю много крепких ругательств. Но никогда не видел, как они пишутся. В школе этому н

Это было оттого, что мы никакие — ни протестанты, ни католики. Я на самом деле никакой. Я чистой воды никакой; хотя изображения Иисуса с овечкой или маленького Иисуса в яслях мне ужасно нравятся, но это ничего не значит, ведь мне так много всего нравится.

Совершенно неважно, думал я, сидят ли трое детей на заборе или лежат в кровати, но вечно так продолжаться не может. Те трое на заборе пошли потом домой, а то папа с мамой стали бы волноваться. Они играли друг с другом и ссорились, они росли и росли, и никогда больше не сидели на заборе, потом они женились и родили детей, один уехал в Америку, а двоих других посадили на поезд

Бет снова взялась за дирижерскую палочку. Я все время смотрел на нее. Она мне так нравилась в этом пиджаке, что у меня дрожали колени. Музыка подстегивала нас. Это были такие звуки, под которые могли бы танцевать великаны в темном лесу.

Я хотел что-то сказать, но вовремя подумал: закрой варежку. И пока я так думал и очень собой гордился, мы дошли до Ден Тексстрат.

на секунду я так жутко влюбился в нее, что даже забыл, в кого я на самом деле влюблен, хоть я и знал, что быть без ума сразу от двух девушек нельзя, так не полагается, потому что, когда вырастешь, можно жениться только на одной, а не на двух или трех.

Дурак я. Теперь она меня, наверное, будет ненавидеть, — сказал я. — Что мне делать? У нее нет сумки, которую я мог бы понести. Когда она на меня смотрит, мне кажется, что у меня из носа сопля свешивается. А о чем вы с ней вообще-то разговариваете?

Я подумал: никогда и ни за что не буду больше ходить ночью в туалет.