Pelham Grenville Wodehouse

IF I WERE YOU

LAUGHING GAS

SUMMER MOONSHINE

© The Trustees of the Wodehouse Estate

© Перевод. А. Круглов, 2024

© Перевод. И. Митрофанова, наследники, 2024

© Перевод. Н. Трауберг, наследники, 2024

© Издание на русском языке AST Publishers, 2024

На вашем месте

1

Сквозь широкие окна гостиной, расположенной в Ленгли-энд, вустерширской резиденции пятого графа Дройтвичского, можно было увидеть немало достойных зрелищ. За гравиевой дорожкой, окаймленной рододендронами, лежала бархатная лужайка, над которой веками трудились прилежные садовники. За нею было озеро в бахроме деревьев, а дальше – холм, поросший лесом. Те, кому довелось попасть в гостиную, нередко вставали у окна, чтобы пропитаться красотою.

К числу их не принадлежал лакей по имени Чарльз. Пейзаж ему приелся. Кроме того, он говорил по телефону. Звонок раздался как раз тогда, когда он принес чайные принадлежности.

– Слушаю, – сказал Чарльз. – Да, Ленгли, 330. Кто говорит?

Дворецкий по имени Слингсби вошел в эту минуту и с неодобрением на него взглянул. Как все дворецкие, он полагал, что разговор по телефону требует мастерства, недоступного лакеям.

– Ал-ло! – взывал Чарльз. – Алло-алло-алло!

Лунообразный лик мажордома совсем затуманился.

– Исполняете охотничью песню? – осведомился он.

– Да это из Лондона, мистер Слингсби, – честно отвечал Чарльз. – Просят его милость.

– Кто?

– Не расслышал, мистер Слингсби. Линия барахлит.

Дворецкий приник к телефону большим ухом и сурово спросил:

– Простите, в чем дело? Не слышу. Приложите трубку к губам. Так, так. А, «Дейли Экспресс»!

– И чего им надо?! – вмешался Чарльз.

Слингсби не был демократом и одним мановением большого пальца поставил наглеца на место.

– Нет, – сказал он далекому собеседнику, – я не лорд Дройтвич, я дворецкий его милости… его милость в гараже… нет, нельзя. На частные вопросы отвечать не уполномочен. Если это правда, его милость сообщит во все газеты…

До сих пор манера его была поистине безупречна; но вдруг, обратившись в человека, он крикнул:

– Эй! Не вешайте трубку! Кто выиграл в 2.30?

Ответа услышать он не смог, ибо с газона, через французское окно, вошла леди Лидия Бессинджер, тетка его хозяина. Изысканный наряд свидетельствовал о том, что она вернулась с местной выставки цветов и декоративных растений.

– В чем дело, Слингсби?

– Из «Дейли Экспресс», миледи. Хотели проверить разнесшийся по столице слух о помолвке его милости.

– Что-о? Дайте мне трубку.

Она схватила трубку, но первыми ее словами были «А, Фредди!», обращенные к элегантнейшему существу, которое тоже вошло из сада и направилось к газетному столику.

– Кто это? – спросило оно.

– «Дейли»… Алло! Да-да. Что-о? – Леди Лидия удивленно и гневно обернулась к племяннику. – Это сумасшедший. Говорит мне «Красотка»!

Слингсби попытался взять у нее трубку, бормоча «помехи на станции, миледи», но она ее не отдала.

– Ничего не понимаю! – восклицала она. – Красотка пришла первой, Томат – вторым, Янки – третьим. А, вон что! Вы на кого ставили?

– На Салата, миледи.

– Очень глупо.

– Без сомнения, миледи.

– Какой кретин вам подсказал?

– Мастер Фредерик, миледи.

Достопочтенный Фредерик Чок-Маршалл поднял взор от газеты.

– Вы уж простите, Слингсби! Бывает…

– Так вам и надо, – сказала леди Лидия. – Кто слушает идиотов?

Слингсби вздохнул, поклонился и вышел, один на один с горем. Леди Лидия вернулась к телефону.

– Алло! Вы еще там? Простите, отвлеклась. Говорит леди Лидия Бессинджер, тетя лорда Дройтвича. А? Что? Нет, не думаю. Он бы непременно мне сказал. Десять лет, со смерти родителей, мы с мужем заменя… Алло, алло! Куда вы делись? Что ж, занимательный разговор.

Она повесила трубку и опустилась в кресло.

– Господи! – выговорила она. – Сейчас растаю.

Фредди выглянул в сад, сверкающий на июльском солнце.

– Да, жарковато, – признал он. – Как выставка?

– Что там может быть? Мы получили приз за кальцеолярии.

– Ура, ура, ура, – заметил Фредди. – А что это?

– Такой цветок. Ну… кальцеолярия.

– Ага, ага! Ясно. Что-то быстро вы вернулись.

– Дядя сказал, что падает в обморок. Нет, вон идет…

Действительно, в комнату вошел человек лет пятидесяти с лошадиным, но красным лицом. Облик его заслужил одобрение Фредди:

– Вот это да! Одно слово – денди!

Леди Лидия восторга не выразила.

– Иди, иди, симулянт, – сказала она.

– Я не симулянт, – возразил сэр Герберт, – у меня в глазах потемнело. А у кого не потемнеет? Жилет, цилиндр, цветы эти пахнут… Да я чуть не умер! Нет, ты мне объясни, почему я каждый год…

– Наша семья, – объяснила леди Лидия, – должна быть представлена на выставке.

– Какая семья? Нет, какая семья? Глава рода – Тони. Что я, лорд Дройтвич? Жаришься, жаришься, а он лежит в гамаке…

– В гараже, – поправил Фредди, – под машиной.

Леди Лидия серьезно кивнула.

– Ну вот, – сказала она, – ясно, что это чушь. Если бы они обручились, он был бы с нею.

– Она принимает ванну, – сообщил Фредди.

– Обручились? – удивился сэр Герберт. – Кто? С кем? Зачем?

– «Дейли Экспресс» считает, что Тони обручился с Вайолет.

– Э?

– Прости, дядя Герберт, – сказал Фредди. – Это я виноват.

– А?

– Понимаешь, Кубик поссорился с отцом, намекнул, что тот… э-э… лысеет. Старик его выгнал. Пришлось идти в газету. А я хотел ему помочь и послал телеграмму насчет Тони.

– Бывают же кретины, – сказала леди Лидия. – Тони не собирается жениться.

– Собирается, собирается.

– Он тебе говорил?

– Нет. Он целовался с Вайолет среди роз.

– Где? Среди роз? Вот я и говорю, – кретин. Все там целуются, это ничего не значит.

– Ты так думаешь? – всполошился сэр Герберт.

– При чем тут я? Молодые люди.

Фредди поднял руку:

– Это не все. У Тони был такой взгляд…

– Пылкий?

– Скорее растерянный. Как будто он подписывает контракт, но толком его не прочитал.

Сэр Герберт попыхтел и задумался.

– Наверное, ты прав, – сказал он наконец. – Значит, женится на этих супах. Да, неплохой выстрел!

Леди Лидия не разделяла его восторгов.

– Не хотела бы тебя огорчать, – начала она, – но целоваться в саду… Чепуха какая!

– Позволь заметить, – возразил сэр Герберт, – что и я был молод. Позволь заме…

– Доспорите позже, – предложил им племянник. – Идет старый Суп.

– О, а! – заметил сэр Герберт, полируя цилиндр. Дверь открылась, и вошел коренастый человек, который выглядел так, словно природа обрекла его носить бакенбарды, но он ее преодолел.

– Привет! – учтиво воскликнул он. – Слыхали, э?

Леди Лидия вздрогнула.

– Не хотите ли вы сказать…

– Хочу, хочу. Дройтвич и моя Вайолет…

– Будете теперь мне верить? – осведомился Фредди.

– Замечательно! – сказал сэр Герберт. – Великолепно!

– Какой приятный сюрприз, – сказала леди Лидия.

– Сюрприз? – удивился новоприбывший. – Ну что вы! А кто недавно…

– Да, да, мистер Уоддингтон, – перебила его леди Лидия. – Поговорим немного позже. Вот – Вайолет.

Вайолет была высокой, гибкой и несокрушимой, как картинка из модного журнала. По-видимому, пошла она в мать, ибо Суп красотой не отличался, равно как и изысканной томностью.

– Душенька! – взвыла леди Лидия. – Ваш отец нам все сказал.

– Да-а?

– Я так рада!

– Спаси-ибо…

– Поздравляю.

– Спасибо, сэр Ге-ерберт…

– Здорово!

– Спасибо, Фре-едди… Значит, – невеста подавила зевок, – вы все довольны.

– Надо сообщить Кубику, – решил младший брат.

Он сел и стал составлять телеграмму, тогда как леди Лидия, хлопоча вокруг невесты, пыталась поднять общий дух.

– Я так этого ждала, так надеялась!

– Хороший парень твой Тони, – прибавил Уоддингтон.

– Исключительная личность, – поддержал его сэр Герберт. – Однако пойду переоденусь.

– Иди, иди, – согласилась леди Лидия. – Портвейна сегодня не получишь.

– Скажите, леди Лидия, – спросила невеста, – как удержать мужчин от портвейна?

– Вайолет! – воскликнул шокированный отец.

– Кого-кого, – сказала леди, – а вас это не должно беспокоить. Тони слишком за собой следит.

– Да, – согласилась Вайолет, снова подавляя зевок, – он такой здоро-овый, просто атлет…

В дверях, словно облачная гряда, заколыхался Слингсби.

– Вы звонили, миледи?

– Это я звонил, – сказал Фредерик. – Машина в гараже?

– Да, сэр.

– Пускай Роберт отвезет на почту телеграмму. А где он?

– На кухне, сэр.

– Что ж, пойду и я на кухню, – сообщил молодой аристократ, стремясь скорее внести свет и сладость в жизнь бедного Кубика.

Слингсби повернулся к хозяйке:

– Простите, миледи…

– Да, Слингсби?

– Я насчет сестры, миледи…

– А, она сегодня приедет!

– Вот именно, миледи. – Дворецкий стал еще печальней. – С вашего разрешения, миледи, она привезет сына и одну молодую особу, которая служит маникюршей в его заведении.

– Что ж, чем больше народу, тем веселее.

– Спасибо, миледи. Не разрешите ли вы показать молодой особе наш парк? Она не имела возможности, миледи, побывать в исторических местах.

– Пускай смотрит.

– Благодарю вас, миледи.

Дворецкий удалился, напоминая посла, вручившего протокол, или что они там вручают.

– У него есть сестра? – спросила Вайолет. – Это не та няня, о которой мне Тони рассказывал?

– Да, это няня. Она была замужем за парикмахером. Они жили в Лондоне. Вот и жили бы! – с неожиданным пылом прибавила леди Лидия.

– Вам она не нравится?

– Терпеть ее не могу.

– Почему?

– Плохой характер, – мрачно ответила леди, – и пьет много. Что ж, последую Герберту, переоденусь во что-нибудь человеческое. Вы начинайте пить чай без меня.

– С удовольствием, леди Лидия. Папа, тебе налить?

Какое-то время отец и дочь молчали. Она хлопотала у столика, он стоял у окна, не без угрюмости глядя на озеро и лужайку. Однако, судя по его первой фразе, огорчил его не пейзаж.

– М-да, – сказал он, – докатились…

– В чем дело? – спросила дочь.

– Быть может, я старомоден, – продолжал отец, разгораясь по ходу речи, – быть может, я сентиментален, но мне казалось, что невесты хоть немного радуются.

Вайолет вздохнула.

– А зачем?

– Затем.

– Хорошо, – сказала невеста, – договоримся сразу. Оба мы знаем, что это – обычная сделка. Я даю деньги, Тони – титул. Ты меня привез, чтобы я подцепила лорда. Я его подцепила. Чему тут радоваться?

– Ти-ш-ш! – заволновался отец. – У стен есть уши.

– Ну и что? Леди Лидия старалась на славу. Прогулки при луне…

– Прекрати! – заорал Уоддингтон.

Вайолет положила в чай кусок сахара и принялась его размешивать.

– Знаешь, – сказала она, – мне даже неудобно, как будто я подстрелила сидящую птицу.

– Сколько тебе говорить!..

– Ну ладно, папочка. Когда Тони предложил мне руку, я просто обомлела! Я поверить не могла, что он ко мне так относится! А благородство, а чистота? Истинный агнец! На что мне эти титулы? Ах, ах! Одно жалко, слишком легкая добыча.

Старый Суп сдержался. Он знал, что дочь не переиграешь.

– Какая есть, – сказал он. – Позвоню-ка я в газеты.

– Если можно, не здесь.

– Э?

– Не хочу слышать, как ты булькаешь. Позвони из кабачка.

– Ладно-ладно, – сдался отец. – Ладно-ладно-ладно. Какие мы тонкие аристократки! Только смотри, – прибавил он в дверях, – ты еще не графиня! Поосторожней с этим Тони, не ляпни чего-нибудь.

– Па-па! – удивилась Вайолет. – Я же с ним не беседую. Я застенчиво улыбаюсь.

– Ну, знаешь! – воскликнул отец.

Да, не так уж выразительно, зато последнее слово.