Глава 6

Сгладив мамины впечатления от завтрака парочкой забавно‑трогательных историй из Путешествия, я попросил ее снизойти до разрешения себя сфотографировать для портфолио вчерашнего пострадавшего фотографа. Мама согласилась – дело привычное и необременительное – и отправилась заниматься приятными хлопотами по организации приёма, а я направился в кабинет, откуда, воспользовавшись инфоповодом, дозвонился до министра Дурново, подопнув его с подготовкой проекта реформы полиции. Высокотехнологичный способ работы мне понравился, и дальше я дозвонился до Царского села – узнал, как продвигается обустройство медицинско‑педагогического училища и набор студентов на полном «пансионате» из моего кармана и суровой системой ежегодных экзаменов с отчислением после «завала» единственной пересдачи. «Вечных» студентов мне там не нужно – мне нужны врачи и учителя.

В училище имеется прорубленное мною окно в эмансипацию: сто пятьдесят мест для медсестер и пятьдесят для настоящих дам‑акушерок. Это общественному мнению принять будет легче всего. Через пару лет попробуем начать учить самых толковых студенток на фельдшеров, но пока, увы, и половины первого набора не набралось – кого‑то учиться не пустили старомодные родители, а кто‑то не захотел и сам, отдав предпочтение традиционным профессиям вроде домашней учительницы или домохозяйки.

Зато мальчишки валят валом! Основная масса – дети столичных и окрестных рабочих и крестьян, которым повезло получить начальное образование и – желательно – хоть какие‑то навыки, подтвержденные рекомендательным письмом. С последним «медикам» сложнее – нагрузка на уездных докторов в силу дефицита такая, что им маленького и бестолкового «ассистента» воспитывать физически не хватает времени и сил. Зато от учителей отбоя нет – группами по десять‑пятнадцать ребят порой прибывают, потому что сердобольный педагог очень хотел дать им путевки в жизнь. Ни в коем случае не осуждаю и сам бы на их месте так делал.

Экзаменационная комиссия работает весь световой день, посменно, всего – двести человек, большая часть которых вызвались добровольцами, из любви к Империи, и мне это очень приятно. Остальных – заслуженных, главами комиссий восседать – лично пригласила мама, так что им тоже пришлось работать бесплатно и с усердием. На данный момент приемные экзамены сдали 1536 ребят. В очереди – две с половиной тысячи. Все централизованно питаются и живут в «первой очереди» бараков‑общежитий. Да, ребятам было бы очень интересно жить прямо во дворце, но тут пришлось послушаться Дагмару. До начала занятий – три недели, и можно рассчитывать на пять с лишним тысяч студентов первого потока. Преподавательский состав активно формируется, и желающих поработать много: этому способствует заоблачный престиж училища (Царское село! Александровский дворец! Личное училище русского цесаревича!) и хорошее жалование.

Показал, что держу руку на пульсе и могу «дернуть» в любой момент, теперь можно и почту разобрать.

«Le Prince mystйrieux» – такое прозвище прилепили мне французские журналисты. Любят они романтично‑восторженные словоблудия разводить. Посыл понятен – тамошние политические петрушки «прогревают» общественное мнение к моему приезду. А французского‑то я не знаю, и выучить его не успею никак. С Александром мы это обсуждали, придумав изящное решение – выучу три‑четыре десятка протокольных фраз для приемов и общения с прессой и сливками общества, а говорить «по существу» буду на английском, кокетливо прикрываясь нежеланием оскорбить носителей французского языка своим лапотным акцентом. «По существу» будет мало – военная компонента союзного договора подписана уже никогда не будет. Разумеется, если у меня получится договориться с Вилли. Если кайзер не оправдает надежд, придется повторять конфигурацию Первой мировой из прошлой реальности – воевать от Черного до Балтийского морей без союзников мне не улыбается.

Из лично инициированного здесь нужно отметить почти двухкратное падение акций Панамского канала. Биржевая паника такая неприятная штука! Парламент в жалкой попытке ее прекратить успокаивает народ, напоминая о ведущемся расследовании. Сейчас все, кто успеет, «выйдут в кеш», а остальным придется радоваться посадке парочки дежурных стрелочников лет на пять. Удивительный мир все же – за кражу бытовой мелочевки дают больше, чем за сотни миллионов, ибо последнее – не кража и не грабеж, а обыкновенное мошенничество.

«Союз трех Императоров в новой конфигурации?» – задавались вопросом журналисты немецкие. Францу‑Иосифу в этом «союзе» места не нашлось – предполагалось, что его займет Муцухито. Полагаю, Вилли начал прощупывать молодого азиатского геополитического хищника – статьи на эту тему японцам будут очень приятны, потому что их монарх поставлен в один ряд с нами. Шаг логичный – я на идиота не похож, и мы с япошками провернули качественную комбинацию к обоюдной выгоде. Кайзер хочет так же, но мне это не нравится – у меня конкретный план, и вносить в него коррективы в связи с происками третьих сил не хочется. Ладно, авось на Манчжурию и Дальний Восток в ближайшее десятилетие не позарятся – Муцухито так точно – а дальше будет видно.

«Русский принц готовится к войне!» – обвиняли меня в страшном Австро‑Венгерские газеты. Секрета здесь нет – к войне готовятся все, и австрияки прекрасно понимают, что при любой конфигурации им придется с нами схлестнуться. Полагаю, лет через пять мир увидит оборонительный договор между французами, австрияками и англичанами с пачкой стран‑сателлитов типа Турции. А мы с Вилли, получается, «спина к спине» против всего этого, пока японцы, например, отжимают у лайми Гонконг, а итальянцы стойко удерживают горы Исонзо. Будет прикольно, осталось только убедить кайзера.

Турецкие газеты порадовали новостью о получении английского кредита на десять миллионов фунтов. Опять сигнал – денежки‑то вроде неплохие, но сколько в эти миллионы заложено откатов по обе стороны? На выходе получится что‑то типа дохлого заводика по производству фиг пойми чего.

В английских газетах «с репутацией» в отношении меня царит любовь – тоже к визиту «прогрев» устроили. Желтые газетенки продолжают меня чмырить – свобода слова же, понимать нужно! И рада бы добрая бабушка Виктория это прекратить, но, увы и ах, нет таких полномочий. Вооружившись ножницами, я вырезал статейки, авторов которых угораздило наврать без предохранителей в виде «якобы», «предположительно» и «пожелавший остаться неизвестным источник из ближайшего окружения принца». Материалы про колониальное угнетение это, конечно, хорошо, но я попробую подать в суд. Многие уважаемые персоны такой прецедент оценят, ибо им тоже от «свободы слова» регулярно достается. Члены правящих семей, полагаю, считают ниже своего достоинства подавать на оборзевших журналюг в суд, но я такими комплексами не страдаю – «свобода слова» кончается там, где превращается в бесстыжее вранье. Проиграть суд я теоретически, если вмешаются «кураторы» той самой свободы слова, могу, но в свете грядущего визита англичанам оно не надо чисто из‑за собственных репутационных рисков: если Георгий Романов – убийца, вор и развлекался в Японии и Индии прелюбодеяниями с педофильским уклоном, как это установил английский суд, вставший на сторону газетенок, почему королева позволяет ему целовать ручку?

Выиграю – станет весело. На первых порах опьяненные цеховой солидарностью журналюги будут плеваться в меня с удвоенной силой, аристократия – потешаться над тем, что я обратил внимание на визгливое тявканье шавок‑простолюдинов и отпускать грязные намеки: неспроста, мол, так расстроился, значит реально рыльце в пушку – но мне на это все равно: первый всегда огребает не только самые вкусные пряники, но и самые болезненные удары кнута. Главное – создать прецедент, и сейчас самое подходящее для этого время. Снабдив статейки инструкциями – отыскать и добавить в «кейс» побольше подобных материалов, не ограничиваясь английскими – а то двойными стандартами попахивает и вообще странно – и отдал секретарю для передачи кому следует.

Американские газеты сообщили, что фирма «William Cramp and Sons» выиграла тендер на постройку во Владивостоке судоремонтного завода с положенной инфраструктурой. Название у него будет в честь сухого дока – имени цесаревича Николая. Когда Тихоокеанскому флоту приходится чиниться на зарубежных верфях или проплывать тысячи километров для починки в европейской части России, это как‑то нерационально, и о конкурсе я позаботился давным‑давно, когда имел в распоряжении казавшиеся бесконечными «китайские деньги». Огромная страна освоит и не такие капиталы!

Имеется и письмо от фирмы‑победителя за подписью Чарльза Крампа:

«Ваше Императорское Высочество, ваше предложение – невероятная честь для фирмы «William Cramp and Sons». Уже более семидесяти лет наша семейная фирма неизменно доказывает свою надежность и умение справляться с самыми сложными задачами в установленные договором сроки. Приверженность высоким стандартам работы с самого основания фирмы…»

Ох уж эти бизнесмены! Любят они рассказать заказчику про «семейность», «стандарты» и опыт работы. Пропустив пару абзацев, я добрался до важного:

«К моменту, когда Ваше Императорское Высочество получит это письмо, я буду пересекать Атлантику, дабы лично засвидетельствовать вам мое уважение и более предметно обсудить детали нашего, смею надеяться, долгого и продуктивного сотрудничества».

Контракт подписан, так что да – реально едет «засвидетельствовать уважение» и прощупать перспективы. Дела у фирмы Крамп идут неплохо, но конкуренты не сидят на месте, и тот же господин Крупп регулярно отжимает у американцев выгодные контракты. Про англичан и говорить не стоит – они же морская держава со всеми причитающимися. Молодое американское государство еще не набрало силу, и государственных заказов Крампу дает мало. На Россию, таким образом, фирма возлагает большие надежды – если у них получится закрепиться на нашем рынке, дела сильно улучшаться. Я бы предпочел подрядить Круппа – у него технологии и «орднунг», но судоремонтный завод – не судостроительный, и американцы с ним вполне справятся. Решающим аргументом стал очень вкусный для меня демпинг, к которому прибег Крамп. Работает на перспективу, какой молодец!

Вздохнув, я отложил письмо. Полагаю, совсем скоро мне предстоит разговор с августейшим хозяином русского флота – строительство портов и смежного добра по его ведомству проходит, а я, получается, лезу поперек дяди Леши: сначала Архангельск с Мурманском, теперь – вот это. Маленькая, ни к чему лично меня не обязывающая провокация: царским указом подтереться Алексей Александрович не сможет, а в ответ на его упреки я буду делать удивленные глаза и заверять, что просто не хотел нагружать его такими мелочами. Вставлять палки в колеса дядюшка начать может легко – он же оборзевший – и это для меня, как ни странно, будет хорошо: чем больше воровства и инициированных им диверсий попадет в специальную папочку, тем проще мне будет замотивировать Романовых на единогласную демонстративную порку зарвавшегося родственника. Грустно: ради снятия одной, критически вредной фигуры, придется пожертвовать миллионами рублей – это ладно, наживное – и совершенно бесценным временем – вот это уже болезненно.

В отечественных газетах – тишь, благодать, стенограмма моей речи в Академии Наук, новость о скором начале добычи алмазов и десяток скандалов с попавшими под фотографирование посетителей оккультных и наркоманских притонов. Никого заслуживающего внимания – просто скучающие бездельники из «среднего класса». Общественное порицание не заставит себя ждать, и кое‑кому из этих деятелей придется от греха подальше свалить за бугор. Скатертью дорога!

Так‑то плохо: «серая зона» может быть полезной, но работать в ней должны специально уполномоченные и обученные люди, желательно – незримо и неслышно. Государство должно взаимодействовать с обществом по установленным законам, предельно понятным и исключающим те самые «серые зоны», потому что если ими пользуется один, значит воспользуется и другой. Грустно, что на фотографов с дьяками нападать пытаются, типа как вчерашней ночью, а еще грустнее то, что до смертоубийства дойдет обязательно. Но все это попадет в газеты и расползется слухами, а значит к моменту запрета общественном мнение будет целиком на стороне государства – ежели сатанисты настолько обнаглели, что нападают на духовенство доминирующей конфессии, значит правильно их давят.

Вчерашний «рейд» в газеты попасть не успел, но завтрашний объем поглотит изрядно: ход расследования фиксировался журналистами, улики – фотографировались, пострадавшие и спасенные давали интервью. Я воспользовался возможностью и напомнил о прорабатываемой реформе органов охраны общественного порядка. Власть больше не станет ждать, пока клюнет жаренный петух, а начнет работать на опережение! И ни слова о пытках – просто «следователи, имена которых мы по понятным причинам не можем сообщить достопочтенным читателям, продемонстрировали высочайший уровень профессионализма».

И на сладкое – письмо от невесты, кое будет прочитано собственными силами при помощи словаря: изучение языка идет отлично, это же одна языковая группа с английским, но имеются проблемы с длинными словами типа Feuerwerksraketenanzьndeschnur – шнур фейерверка. Отличный пример немецкой рачительности – если обрубить куски нескольких слов, можно объединить их в одно.

«Любимый Жоржи…»

Ах!

«В Берлине стоит ужасная жара, поэтому я решила переждать ее в Альпах. Как бы я хотела, чтобы ты был здесь, в этой маленькой хижине! Как бы я хотела показать тебе эти подпирающие небо заснеженные пики!».

Горный туризм – это замечательно, и я бы с удовольствием повалял Маргариту по медвежьей шкуре у горящего камина на фоне заснеженных гор. Не уподобляемся известному поручику!

«Мои милые подруги с графиней фон Келлер, которая трогательно обо мне заботится и отец Сергий поселились неподалеку, и мы многие часы проводим в молитвах и беседах о Православии».

Стало очень стыдно.

«Я чувствую – моя душа почти готова разделить твою веру, а сердце мое трепещет от волнения».

Отец Сергий был отобран Дагмарой в качестве духовника Маргариты. Я недоволен – она сделала это так быстро и так незаметно, что я даже не успел с Сергием пообщаться. С другой стороны, Марго – взрослая, целостная и умная личность, поэтому можно не опасаться, что незнакомый мне бородатый мужик «напоёт» ей нехорошего.