– Да, ну что Вы, Владимир Степанович. Я ему только кормёшку приносил.

Яков Иосифович продолжал испуганно стоять.

– Спасибо, – поблагодарил я Илью: Можешь выйти ещё раз?

Илья вышел и закрыл за собой дверь в палату. Яков опустился на стул.

– Вот видите, это Вам показалось.

– Доктор, но я говорю правду!

– Я верю нашим сотрудникам, пока не доказано обратное. Уж извините… Лучше расскажите мне, что с Вами случилось и, возможно, мы найдём причину того, что с Вами произошло. – приготовил я свой ежедневник.

– Мне и рассказывать то нечего.

Я убрал ручку в сторону:

– Вы-то знаете, где находитесь?

– Психушка?

– Городская психиатрическая больница. – уточнил я.

– Что сути нисколько не меняет.

По факту, да… Ну что-то же должно было этому предшествовать.

– А как вы здесь оказались, помните? – спросил я.

– Приехала ко мне домой полиция и забрала сюда.

– А ещё раньше?

– Сидели, ужинали с женой.

– У меня в Вашем деле написано, что Вы напали на жену и пытались её убить. Вот и фото прилагается побоев, зафиксированных в участке полиции.

– Доктор, да какие побои! Я в жизни ни на кого руки не поднял и даже не накричал. Можете спросить у моих сотрудников.

– К сожалению, полиция их уже опросила, и они подтвердили происходящее с Вами.

– Значит, они не тех опрашивали.

– Ваши сотрудники делятся на «тех» и «не тех»?

– Не знаю… Когда руководишь коллективом, всегда думаешь, что всех кого набрал – «те».

– А Вы, извините, кем работаете?

– Генеральный директор компании по производству колбасных изделий.

– О как! Генеральный… Директор… Никак не меньше. А почему это я так сильно удивляюсь! У нас много важных начальников в нашем профилактории проходят СПА процедуры. В Вашем деле не указана профессия. Вы вообще где-нибудь работали?

Яков опустил глаза вниз:

– Я понимаю, что тут не то место, где бы мне могли поверить… Можно на фото жены посмотреть?

– Если не порвёте.

– Обещаю.

Я протянул фотографию Якову. Он взял в руки и начал рассматривать:

– Синяк на пол щеки, а она даже не опухшая. Знаете, как мы в детстве синяки делали? Простым карандашом натирали листок бумаги, а затем этим листком тёрли по коже, где нужен был этот синяк. Вот примерно так и получалось. – сказал Яков и вернул фотографию: Вы сказали, что я пытался её убить… Чем интересно?

– В деле указан нож с вашими отпечатками.

– Тот, которым я перед ужином хлеб нарезал?

– Да Вы у нас детектив, батенька! Не знаю, не указано.

– Для Вас, конечно, это смешно. Директор, да и ещё детектив. Но если Вы спросите у моих работников обо мне, я уверен, что Вам расскажут абсолютно другое.

– Полиция уже опросила, кого положено.

– И Вам, конечно, проще меня запихнуть подальше, чем узнать правду?

– Я уверен, что всё прояснится. А пока не отказывайтесь от еды, которую Вам дают. Силы Вам ещё могут потребоваться.

Я вышел из палаты. Илья стоял у входа:

– Ну как?

– Очередной генеральный директор.

– Хорошо, что не министр или президент. – посмеялся тот.

Я закрыл свой ежедневник. Сегодня не удалось услышать от пациента хорошего рассказа. Всё же меня что-то настораживало. Он не был агрессивным или способным к нападению, как это было написано в деле. Надо будет его ещё понаблюдать. Я вошёл в кабинет заведующего.

– Где на Копыто бумага? – спросил тот.

– Я его хочу ещё понаблюдать.

– Чего его наблюдать! Разве не видно, что он псих?

– Да, какая-то фобия присутствует. Мания преследования со стороны Ильи. Он странно себя ведёт, но это не повод для принудительного лечения.

– Он на жену с ножом напал. Это разве не повод? Володя, меня полиция за яйца держит… Тебе что, сложно написать диагноз?

– Валентин Михайлович, я не буду пока писать. Эта ответственность на мне лежит. Два дня я его ещё понаблюдаю.

– Два! Не больше! – настоял Валентин Михайлович: Назначь ему лекарства успокаивающие какие-нибудь.

– Рано… Я ещё не обнаружил ничего конкретного, чтобы что-то прописать.

День второй. Что-то очень рано пришёл на работу. Иду в свой кабинет переодеваться. Из двести четырнадцатого со злым лицом выходит Илья, но увидев меня, лицо сразу преобразилось. Поздоровался со мной, запер дверь в палату и ушёл. Ну, и что ты там делал? Для завтрака ещё рано. Я в гражданской одежде открыл дверь и вошёл в эту палату. Из-под кровати опять выглядывали испуганные глаза Якова.

– Яков Иосифович, Вы, что там делаете? Что с Вами происходит?

– Илья опять меня бил и пичкал таблетками.

– Да нет, не может быть. И куда он вас ударил?

Яков встал и указал пальцем в сторону левых рёбер. Я подошёл и приподнял пижаму. В том месте было лёгкое розовое пятнышко.

– От удара нашего Ильи у Вас был бы перелом, а не розоватость. Это Вы где-то облокотились этим местом.

– Вас били когда-нибудь рукой с намотанным на неё полотенцем?

– Нет, но я уверен, что это бы выглядело совершенно не так.

– Попробуйте, как-нибудь на досуге. – попросил Яков.

Я вышел из платы и запер её. Если бы не папка с делом на него, то можно было бы подумать, что вполне адекватный человек. И лексикон вполне приличный. Я сходил в свой кабинет и переоделся в рабочий белый халат. Затем нашёл Илью:

– Что ты делал у Копыто?

– Он там что-то дурковал. Зашёл успокоить.

– Каким образом?

– Зажал его и сказал, что если он не успокоится, приду и поставлю успокоительный укол.

– Успокоился?

– Разве нет?

Я промолчал. Не знаю, раньше я никогда не сомневался в честности сотрудников больницы. Почему сейчас со мной это происходит? Этот пациент на меня так влияет? Я вернулся к себе в кабинет. На стене возле умывальника висит полотенце для рук. С сомнениями я намотал его себе на руку.

– Я же не дурак, если попробую? – и с силой лупанул себе в грудь.

Больно… Я выдохнул и расстегнул у себя рубашку. На груди красовалось розовое пятнышко. Или у меня глюк, или Копыто говорит правду… Или может Яков мною пытается манипулировать?

День прошёл как обычно. Обошёл всех своих пациентов. Всё, что мне пытались они рассказать, сегодня было совершенно мне неинтересно. Я одним глазком приглядывал за палатой Якова Иосифовича. Один раз туда нагрянул с подносом еды Илья. Я подбежал и подглядел в окошко в палату за ним. Он поставил тарелки с едой на стол и сразу ушёл. Это уже у меня паранойя! Ещё я после обеда разрешил Якову побыть в общем зале с другими психически ненормальными пациентами. Конечно, я приглядывал за ним. Мне ведь ему диагноз ставить. Он перед входом в зал остановился и украдкой начал высовывать туда голову, выглядывая перепуганными глазами. Мне сразу вспомнился фильм Джонни Инглиш. Такой же придурковатый взгляд и причёска почти похожа. Если он считает себя директором, то и пиджак с галстуком в пору. Но пациент испугался таких же, как он и решил вернуться в свою палату:

– Доктор можно я вернусь обратно?

Я проводил его обратно в палату и закрыл его там.

День третий. Сегодня мне нужно будет поставить диагноз Копыто, как обещал заведующему. А я сомневаюсь… Пришёл на работу ни свет ни заря. Переоделся в рабочий халат и подглядываю за палатой Копыто. Через некоторое время в окошко палаты заглянул Илья, огляделся по сторонам и вошёл вовнутрь. Я подкрался поближе и начал наблюдать в окошко.

Илья намотал на руку полотенце и достал из кармана таблетку:

– Добровольно съешь, или будем как обычно?

Яков поднял перед собою, защищаясь руки.

– Копыта…

– Я… – еле слышно ответил тот.

– Убери…

– Что? – так же испуганно спросил Яков.

– Я говорю, копыта убери. – настойчиво и грозно повторил Илья.

В этот момент я решил вмешаться. Я вошёл в палату. Илья сразу снял с кулака полотенце и повесил его на запястье другой руки, словно официант.

– Что происходит? – спросил я у Ильи.

Он обернулся ко мне:

– Спаиваю назначенные ему лекарства.

– Я ему ничего не назначал.

– У нас есть заведующий отделением, который тоже вправе назначать.

– Я отменяю.

– Это Вы потом скажете Валентину Михайловичу. А пока, если он добровольно не захочет выпить таблетку, то придётся мне ему в этом посодействовать. – повернулся своим крупным торсом ко мне Илья.

Не мне против него переть. У меня столько здоровья нет…

– Давайте успокоимся. Я сам ему дам таблетку. Он тебя боится. Ты что, этого не видишь? – протянул свою ладонь к Илье я.

Илья вложил таблетку мне в руку и стал наблюдать.

– Вода есть запить? – спросил Илью я.

Илья вернулся к двери в комнату, взял стакан с водой и подал его мне. Я повернулся к Якову и пилюльку спрятал в кулак, оставив пальцы так, словно там всё ещё есть таблетка:

– Яков Иосифович, нужно выпить. А с заведующим я поговорю на эту тему.

Яков открыл рот, и я сделал вид, как будто положил таблетку туда и протянул стакан с водой:

– Запейте.

Яков сделал пару глотков воды и вернул стакан. Я повернулся к Илье:

– Ещё что-нибудь?

– Нет. – ответил мне этот богатырь.

– Что это за таблетки? – спросил я.

– Не знаю. Мне дают, я скармливаю. – он достал из кармана пустую упаковку от таблеток и отдал мне, а затем ушёл.

Я ничего не сказал пациенту, а повернулся уходить из палаты.

– Спасибо доктор. – вслед сказал мне Яков.

Я повернулся к нему:

– Меня зовут Владимир Степанович. Я к Вам ещё зайду сегодня. – сказал я и направился к заведующему.

В кабинете у того был и Илья. Он спокойно сидел на стуле и ожидал, что я буду говорить заведующему.

– Валентин Михайлович, – начал я: Вы без меня назначили Копыто лечение?

– Я должен был ждать твоих телодвижений? Пока Вы соизволите? Пациента нужно было успокоить.

– И поэтому Вы назначили ему Сиднокарб?

– Я что-то про него не знаю?

– Например, то, что это психостимулятор. И то, что он используется для искусственного обострения шизофренического процесса. Это Вы пытаетесь из Якова Иосифовича сделать психа? Или я чего-то не догоняю? Именно из-за Вашего лекарства у него такое поведение. Вы знали, что наш Илюша бьёт пациентов?

– Володя, у тебя есть доказательства?

– Да.

– Предоставь мне их.

– Я не могу их показать, но у меня есть свидетель. – замялся я.

– Этот псих?

Я замолчал. Яков не в том положении, чтобы давать показания о побоях. Валентин Михайлович, нервничая, начал ходить туда-сюда по кабинету:

– Сделаем так. Я сегодня до вечера жду от тебя диагноз на Копыто. И не какой-нибудь, а параноидальная шизофрения со слуховыми галлюцинациями. Не напишешь ты, напишу я. И дальнейшим его лечением буду заниматься я. Мне он уже вот тут сидит. – провёл ладонью у себя по шее Валентин Михайлович.

Я молча вышел из кабинета. С моего молчаливого согласия человека могут упрятать в нашу больницу, а отсюда он нормальным уже может и не выйти. И вопрос: А сможет вообще выйти? Я поспешил в палату Якова. Он, потупив взгляд, сидел на своей кровати. Даже не обернулся… Я подошёл к нему и сел на стул рядом:

– Я Вам верю. Расскажите мне про Вашу жену.

– Что рассказать? Нанял к себе на работу в бухгалтерию полгода назад. Как-то всё быстро с ней у нас закрутилось. Она была инициатором близкого знакомства. Я нерешительный в таких делах человек. Считал, что так удачно у меня с ней складывается. Потом она уговорила меня съехаться. Жили у меня в квартире. Всё говорила, как сильно меня любит. Пошли в ЗАГС расписались.

– Свадьбы не было?

– Нет, просто расписались. Говорила, что не любит афишировать своё счастье.

– Жениться Вы ей предложили?

– Нет. Она была «заводилка» в наших отношениях.

– Не ругались с ней? Может что-то обидное сказали?

– Да Вы что? – поднял на меня глаза Яков: Я и мухи то ни разу не обидел.

– Она взяла Вашу фамилию?

– Нет. Сказала, что хочет остаться при своей.

– Родственники есть в городе?

– Нет. Сейчас вся родня в Израиле живёт.

– От Вашего колбасного бизнеса прибыли большие?

– Не то, чтобы ВАУ, но предостаточно, чтобы жить, как хочется.

– Очень плохо… Для Вас… – сказал я, как то не подбадривающе.

– Спасибо… Я и сам это понял.

Как бы ни тяжело было, но я выдавил из себя:

– Яков Иосифович, мне начальство приказало написать на Вас диагноз. Нехороший диагноз… Если я его не напишу, меня могут отстранить от работы с Вами, а возможно и совсем… Я так понял, что на начальство давят откуда-то из полиции и туда обращаться тоже бесполезно. Там всё схвачено.

Яков снова опустил глаза:

– Значит, делайте, что должны…

– В том и дело, что не должен этого делать.

– У Вас есть другой выбор?

– Нет, но я над этим ещё думаю. Где вы работаете? Какой адрес? Я хочу туда сходить.

Яков сообщил всё, что я просил. И так подумал, что лучше я буду лечащим врачом для него, чем кто-то другой. Я написал диагноз, тот, который просил мой заведующий. Принёс и отдал ему в руки.

– Молодец Володя. Баба с воза – кобыле легче. И давай об этом инциденте забудем.

Я кивнул головой и молча ушёл. С работы ушёл пораньше, сказал, что нужно в банке вопросы свои решить. И, конечно же, поторопился в колбасный цех господина Копыто. С центрального входа вышла модно одетая женщина. Лицо знакомое. Так это жена Копыто! От синяка даже следа никакого нет, даже желтизны от последствий. Она бодро раздаёт указания подчинённым Якова Иосифовича. Я быстренько достал свой телефон и сделал несколько фотографий её бесстыжей физиономии и дождался, пока она не покинет территорию. Затем вошёл вовнутрь. В фойе сидит секретарь.

– Здравствуйте. Я хотел бы поговорить с Яковом Иосифовичем. – подошёл я к ней.

– Его, к сожалению нет. Он переехал в Израиль к своим родственникам.

– А кто сейчас вместо него?

– Людмила Андреевна. Он на неё всё переоформил и уехал.

– Он вам это лично сказал, что уезжает в Израиль?

– Нет, Людмила Андреевна сказала и показала переоформленные не неё документы.

– И как она вам?

– Властная, жёсткая женщина. Лучше бы Яков Иосифович остался.

– Он был лучше?

– Небо и Земля. Милейший человек. Помогал справляться с проблемами тем, кто нуждался. Зарплатой не обижал. А как «ЭТА» стала тут главной, сразу всем зарплаты урезала.

– Она в понедельник была на работе?

– Да, в понедельник всё и началось.

– Как она выглядела?

– Она? Как всегда, с иголочки одета.

Я достал из дела Якова Иосифовича её фотографию с побоями:

– Это она в предыдущую пятницу. А если вы заглянете в дело, то там указано, что она отправила Якова Иосифовича в психиатрическую больницу за нападение на неё с попыткой убийства. Разные какие-то у нас с вами данные по его месту нахождения, не думаете? И синяк у этой мадам куда-то загадочно исчез.

– Вот этого Яков Иосифович точно бы не сделал. Он не такой. Его однажды наша уборщица тряпкой отходила, за то, что он в грязной обуви прошёлся по свеже вымытому ей полу. Не узнала она в нём своего шефа. Так он потом перед ней ещё и извинился не единожды.

– Даа… – задумчиво произнёс я: Милейший человек. Ладно, спасибо за информацию.

Я вышел на улицу. Вот этого милейшего человека и подловили…

Среда. Я в фойе у входа в колбасный цех стою и жду начальницу. На работу не звонил и отключил телефон. Начальница появилась. Я направился к ней. Она остановилась и расплылась в улыбке в мою сторону:

– Чем могу Вам помочь?

– Людмила Андреевна, я Вас не отвлекаю?

– Нет, всегда рада помочь, если Вы наш новый клиент. А Вы у нас кто?

– Я врач психиатрической больницы, куда Вы упрятали Копыто Якова Иосифовича. Вашего мужа по совместительству.

Лицо начальницы кардинально изменилось, и голос стал грубым:

– Вы ошиблись адресом, наверное. – она обернулась в сторону секретарши: Вызовите охрану и выведите постороннего с территории предприятия.

Затем она быстро направилась в свой кабинет.

– Ну как же! – громко начал говорить я: Скажите, что никто тут не знает Копыто Якова Иосифовича?

Пришла охрана и вывела меня за пределы предприятия. Людмила Андреевна поспешила позвонить нужному человеку. А я поспешил в полицию, где было составлено снятие побоев. Думаете напрасно я так? Посмотрим… Первым делом я направился к начальнику участка.

– Доброе утро. – поприветствовал я его.

– Присаживайтесь. – предложил тот: И Вам доброе утро. Чем могу быть полезен?

Я достал дело Копыто и положил перед ним:

– Ошибочка вышла. Вы упрятали ни в чём не виновного человека в нашу психиатрическую больницу.

Начальник раскрыл дело и взглянул на меня:

– Что Вас смущает в нашем расследовании? Побои сняты, свидетели опрошены. Насколько я в курсе дела, то Вами конкретно написан диагноз этого больного.

Я включил телефон и показал вчерашнюю фотографию Людмилы Андреевны:

– Побоев не было.

– Так сколько уже дней прошло. Даже синяки имеют свойство сходить.

– Дело произошло в пятницу вечером, а уже в понедельник утром от побоев и следа не осталось. За такой промежуток синяки никуда не могли деться. А что вы мне можете сказать по поводу переоформления компании Копыто Якова Иосифовича на эту самую Людмилу Андреевну. Не странно?

– Вы мне тут своих предположений не стройте. Она его законная жена и взяла на себя груз управлением их совместной компанией.

Я хотел было сказать ещё пару фактов, но начальник сказал первым:

– А можно узнать, почему Вы не на своей работе? Ваша работа так же не менее важна, как и наша. Можете идти! У меня сейчас заседание начнётся.

Мне пришлось уйти. Когда я появился на работе, Валентин Михайлович прогуливался около моего кабинета:

– Почему опаздываем? Телефон отключён…

– Наверное, батарейка села.

– Переодевайся и зайди ко мне. – сказал он и удалился.

Я первым делом заглянул в окно двести четырнадцатой палаты. Яков с печальным лицом сидел на стуле и смотрел в пол. Поднялся в кабинет к заведующему. Там сидел и Илья.

– Садись Володя. – указал на стул возле своего стола Валентин Михайлович.

Я сел.

– Ты что это себе позволяешь? – начал начальник.

– По поводу?

– Где ты сегодня был утром?

– По своим делам ходил…

– Ах, по делам! Что ты делал у Людмилы Андреевны и в полиции? Мне за тебя главврач нагоняй сегодня сделал!

– Вы и Людмилу Андреевну лично знаете?

– Ответь мне! – рявкнул Валентин Михайлович.

– Ну, ладно… Справедливости хотел добиться.

– Добился?

– Ещё не вечер.

– Володя, я тебе один раз предложу войти в долю от этого дела.

– В какую долю?

– В денежную, Володя. Денежную… Не включай дурака. Ты получаешь деньги и забываешь про всё это.

– О как! Так тут и полиция вижу замешана.

– Ну, уж не без неё родимой.

– А если я откажусь?

– То тут в больнице и останешься…

– Не знал, что Вы, Валентин Михайлович убийствами промышляете.

– Я тебя умоляю… Подселим тебя к Наполеону. На государственном обеспечении будешь жить.

– И кто мне диагноз поставит?

Илья достал заговленный шприц с инъекцией и встал около двери, перегородив выход. Валентин Михайлович улыбнулся:

– Зря я, что ли, заведующий отделением?

– Вы забыли, что меня могут искать.

– Кто? Жена бывшая? Так она сама подтвердит, что ты ещё тогда, когда был на ней женат, по вечерам неадекватный с работы возвращался. Друзья? Так ты сам к ним гости навязывался. Думаешь, они тебя вспомнят. Мама твоя в доме для престарелых, потому что ты вечно на работе и не в состоянии за ней присмотреть. Она тебя вспоминает только тогда, когда тебя видит. А не увидит, и не вспомнит. Что я ещё забыл Володенька? Ну что тебе этого еврея жалко?

Вот же!!! Всё просчитал.

– А я рискну. – я ломанулся к выходу, но грузное тело Ильи схватило меня и сжало. Вдохнуть и выдохнуть было не реально. Валентин Михайлович взял у Ильи шприц и попытался воткнуть в меня. В этот момент вооружённые люди в масках вломились в кабинет и повалили Илью и заведующего на пол, скрутив им руки за спиной.

– Валентин Михайлович, сами признаетесь? – посмотрел на него я.

– У тебя нет доказательств. – корёжась ответил он мне.

– Ну, не знаю… – ответил я и расстегнул свою рубашку.

На груди красовался прилепленный скотчем микрофон радиопередатчика. Ах, да… Забыл рассказать, что во вторник после колбасного цеха я всё-таки решил зайти в прокуратуру. Там меня отвезли в отдел по борьбе с организованной преступностью. Так что за весь сегодняшний день мои разговоры были полностью ими записаны. Группа захвата увела заведующего и медбрата, а я поспешил к Якову Иосифовичу. Я вошёл в палату, оставив дверь в неё открытой. Он сидел на кровати и смотрел в сторону окна.