– Имена написаны над каждым игроком. Новичкам они ни к чему, поэтому ты их и не видишь. И именно поэтому мои коллеги не сочли нужным тебе представиться – все равно это мимолетное свидание, наши пути после него разойдутся.

– Как мы вообще разговариваем, если у нас даже ртов нет?

– Это уже издержки скинов в Страйке. По факту ты сейчас лежишь в банке и в намордник свой треплешься.

– Намордник? Так вы называете эти маски, да? – наш разговор пошел не по нужному руслу. – К черту маски. Как мне убраться из банки? Я ничего ни про какой контракт не помню.

– Да, намордники. Вообще толковая штука, нужно в реальной жизни половине людей такие прописать, – собеседник словно не понял, что эта тема меня сейчас интересует меньше всего. – А насчет выхода… После игры тебе покажут цифру, счетчик таймов. Одна минута игры без множителя – один тайм. Есть коэффициентные векторы с разными множителями: двойными, тройными… В двойном одна минута – это два тайма, в тройном…

– Дай угадаю, три. Не уходи от темы: как мне выйти?

– Так я тебе и отвечаю. Как отыграешь контрактное количество таймов, получишь солидный чек и билет на все четыре стороны. Или не получишь. Хрен тебя знает, как тебя вообще в Виртос занесло – может, задолжал денег Виртеку и полез отрабатывать. Или вообще преступник какой на заключении. В любом случае, до выполнения условий контракта покинуть банку не вариант.

– Я уже видел эту цифру. Шесть. Но я тебе повторяю: я понятия не имею ни о каком контракте! Неужели нет способа связаться с тем, кто всем этим заведует?!

– Ты чего разорался? – шикнул на меня коренастый тип. – Посмотрите на него, контракт он забыл. Голову ты дома не забыл? – неужели он и правда нашел свои слова забавными?

– Когда ко мне вернется память?

– У всех нулей по-разному. По идее, много времени не должно пройти, – Зизи решил продолжить рассуждения на мой счет. – Скорее всего, у тебя, как и у большинства, стандартный контракт на сто тысяч таймов. Может, на двести. Некоторые отмороженные на год подписывают, некоторые и подольше. Уж если ты сам не помнишь свое прошлое, мне-то его откуда знать?

Бесконечные темные стены словно повторяли друг друга. Если бы не уверенность моего спутника, я бы сделал ставку на то, что мы ходим кругами.

– Что с начальником?

Прозвучал громкий сигнал, похожий на горн. Зизи кивнул – единственный лаконичный жест, которым он отреагировал на событие.

– Президент? Да тебе памятник поставят при жизни и тысячу раз в задницу поцелуют, если он снизойдет до разговора с тобой. Пока воспринимай игру, как развлечение. Или как заключение. Лучше – как то, и другое.

– Хорошенькое развлечение, когда тебе пули череп проламывают.

– Да ладно, должен же у тебя быть стимул делать свое дело. А с приближенными к реальным ощущениям и подыхать лишний раз не захочется. Все, пришли, – гид вышел на балкон, с которого хорошо осматривалась огромный зал внутреннего помещения.

– И что нам теперь делать?

– Радоваться, что время идет. Вроде как в засаде, а на самом деле просто трясем с Виртоса таймы, шкеримся от юзеров.

– И долго нам этим заниматься?

– Слушай, хочешь воевать, иди воюй. Я тут посижу.

– А еда? Что с нашими телами будет в реальности?

– Ты бы лучше о своем душевном здоровье переживал, чем о физическом. Банка снабжает тебя всеми элементами. Ну, какие там нужны телу элементы для жизни… все, как в меню шикарного ресторана, в общем. Да и в тонусе ты постоянно. Если, конечно, со мной на пару не кемперишь, – весело уточнил Зизи. – У меня сосед напротив вообще пришел задохлик задохликом, а через месяц в банке уже больше на мужика стал похож. Не культурист, конечно… но и не дистрофик, каким был поначалу.

– Я свое имя-то недавно узнал, а ты мне про соседей своих втираешь.

– Да не парься ты так, восстановится твоя память. О, а вот и наши клиенты. Видишь, вон там бродят, – Зизи указал когтистой лапой на две медленно передвигающиеся фигуры. Обе были облачены в красные скафандры, которые больше напоминали доспехи. – Дети, как обычно. Зацени, одного зовут Нагибатор57, другого – Экзекутор. И что-то мне подсказывает, что не мама их так назвала.

– А ты? Почему Зизи?

– В смысле – почему? – судя по голосу, напарник уже было оскорбился, но вовремя смекнул, что обидеть я его не хотел. – Мне-то как раз такое имя родители дали. У моберов вообще родные имена на ники не меняются, чтобы такие вот Нагибаторы всегда могли на нас настучать.

– Моберы – это мы? Ну, все такие же жители банок? – происходящее виделось мне театром абсурда, в котором мне уготована далеко не самая главная роль. – Лягушачьи трупы в бутылках с формалином.

– Да, верно понимаешь. Но не все так плохо – всем прилично платят, так что не задарма работаем. Кроме того, насильно нас в банки никто не пихал. – Зизи понял, что я не вхожу в его понятие «нас». – Нас не пихал. Тебя-то, может, и запихали, если ты какой-нибудь зэк махровый. Тише.

– Все равно хрень какая-то. С чего это мы должны помирать на потеху пользователям, для которых мы – просто пушечное мясо? Почему врагами должны быть живые люди? – старался я возмущаться шепотом. – И вообще, как нам противостоять вооруженным, мать их, солдатам? – я приподнялся над перилами и указал на винтовки в руках пользователей. Да и габариты этих ребят вовсе не выдавали в них детей: каждый был не меньше трех метров в высоту и двух в ширину.

– Ну что ты, блин, за нытик такой. У тебя броня галианца, им из своих пукалок долго ее пробивать придется. Зато их консервные доспехи очень неплохо складывается от наших рукопашных ударов. И ты тоже сравнил живых людей с электронными болванчиками. Были попытки создать искусственный интеллект для Виртоса, да потерпели эти затеи сокрушительное поражение.

Тем временем пара исследователей оказалась прямо под нашим выступом.

– Наша победа в этой игре вообще предусмотрена?

– Теоретически, мы можем уничтожить юзеров. Теориетически, – нарочито уточнил Зизи, – за победу нам даже начислят дополнительные таймы. Но сопляки вроде этих не любят проигрывать – их убей, так они обязательно приведут с собой толпу таких же обидчивых детей. Мало того, что в порыве их мести наша судьба сложится более плачевно, так еще и жалобы выпишут всей командой, а это минус таймы. Так что по-хорошему нам лучше не трогать их. Так долго, как это будет возможно. Потом оказать минимальное сопротивление и слиться.

– Отличный выбор: умереть или умереть попозже. Где наша команда?

– Команда придерживается того же плана: отсидим, получим законные таймы, поваляемся в банке и на новый вектор. Или сюда же. Страйк у меня в приоритете, легкий он.

Я не собирался быть послушным мальчиком для битья, который забился в угол в ожидании своей смерти. Но альтернатива из-за каких-то щенков стать заложником сраной банки мне тоже не улыбалась. Выбор действительно потрясающий.

1.5.

Пусть я не знаю, кто я, но у меня достаточно силы воли, чтобы не прогибаться под капризами других людей. Терзаемый противоречиями, я все еще не принимал объяснение действительности напарника за реальность. Нужно было что-то сделать, чтобы все закончилось.

– Зизи, слушай. А кто такой слакер?

– Тот, кто во время игры занимается чем угодно, но только не игрой.

– Да? Тогда не будь слакером, – крепко сложенный компаньон не успел мне ничего ответить. Я спрыгнул прямо навстречу пользователям и неизбежному сражению.

Хотя бы за сюрприз, что я сумел преподнести игрокам, меня уже стоит выпустить из этого чертового консервного карцера. Я застиг Нагибатора и Экзекутора врасплох, приземлившись прямо между ними. Молниеносный удар – и мои когти разрывали доспех одного из бронированных гигантов. Пронзительный скрежет лопающегося металла вытеснил все остальные звуки. Спину обожгла волна растекающейся боли – напарник жертвы пытался отбить мою атаку. Винтовка моего визави упала на землю. Все, что ему оставалось – лишь жалкие попытки врукопашную отбиваться от монстра, что вцепился в его грудь. От меня. Я вложил все силы в попытку развернуть опешившего пользователя, чтобы воспользоваться им, как живым щитом. План не сработал – когти просто разорвали его тело, из-за чего фигура персонажа начала распадаться на знакомые линии и квадраты.

Кончина товарища ничему второго здоровяка не научила – напротив, он с азартом зажал спусковой крючок, рассекая воздух выстрелами. Выстрелы оставили на моем и без того изувеченном теле глубокие рваные раны, заставив меня спешно покинуть поле боя. Мне удалось найти спасение за постройкой, похожей на небольшой ангар, в котором сходились транспортные ленты с минералами. Как вообще пользователи могут здесь выигрывать? Я был явно сильнее и крепче их, к тому же двигался не в пример быстрее. Хотя сейчас уже мне не помешала бы помощь команды. Среди прочих заводских звуков отчетливо слышались приближающиеся шаги носителя бронированного скафандра. Мои зияющие раны приводили к инстинктивной мысли: «Должен терпеть. Боль – еще не смерть».

– Зизи! – заорал я во весь голос, судорожно вспоминая имя любого другого члена команды. – Женщина! Высокий хрен! Кто-нибудь!

Звуки приближающихся шагов стихли. В нескольких метрах от укрытия остановилась моя смерть. Почему он встал? Боится закончить начатое? Завод загрохотал так, словно сумасшедший барабанщик решил сыграть для меня прощальное соло. На балконе у Зизи сейчас, наверное, тихо и спокойно… Из укрытия был лишь один выход – прямиком в объятья славного бронированного приятеля. Может, используя когти, я смог бы забраться на этот невысокий ангар? Ведь стальной скафандр жертвы был явно прочнее, чем стена этой постройки, а разорвать его я сумел без особого труда. Удар, за ним еще один – бесполезно, я и царапины на ней не смог оставить. Грохот стих, и теперь я совершенно не понимал, где находится разъяренный мститель. Забавно, чем в конечном итоге обернулось мое нежелание быть забившейся в угол жертвой. В любом случае, нужно выбираться отсюда.

Так вот что это был за грохот. Прямо за укрытием меня поджидал с десяток вооруженных солдат. Раздался нечленораздельный выкрик одного из них, тут же прервавшийся обрушившимся на меня свинцовым ливнем. Боль. Одна лишь невыносимая, дикая, адская боль. Она заполнила меня, сжигая все мысли. Не оставляя место даже мечтам о смерти. Казалось, мой расстрел длился вечность. И всю эту вечность мое сознание меня не покидало, чего нельзя было сказать об отстреленных кусках моего тела. Хотя можно ли называть сознательным обезумевшего от боли человека?