В предпоходовый период Дмитрий Иринархович пишет: «В Кронштадте все возмущало меня, так как все было пропитано невыразимыми злоупотреблениями. На каждом шагу я приходил по поводу их к неприятным столкновениям…» – извлечение из описания кругосветного плавания на шлюпе «Камчатка» в 1817—1819 гг. в книге В. М. Головнина «Материалы для истории русских заселений по берегам Восточного океана». [Головнин, 1861]

А какие предложения выслушивал от Завалишина император Александр Второй? Что император всея Руси ответил Завалишину, вскоре принявшему заведование модель-камерой нашего с Вами национального музея?

Докладываю, Руслан Шамсудинович: император всея Руси на предложения лейтенанта флота Завалишина об организации в Калифорнии «Ордена Восстановления» как ядра Новой Калифорнии ответил лейтенанту /по памяти/: «Интересно, но трудновыполнимо».

А в марте 1826 года Завалишин, лишенный дворянского и офицерского звания, убыл вслед за остальными 126 декабристами, среди которых 37 флотских офицеров, по этапу в Сибирь, на каторгу, где среди других отбывал каторжный срок в моем родном городе Петровске-Забайкальском. В Петровске же отбывал каторгу и Николай Александрович Бестужев, оставивший нам акварельные пейзажи города, виды Петровской тюрьмы, несколько десятков портретов декабристов… и новый собственного изобретения морской хронометр, географические описания мест Сибири, коляску для передвижения по снегу зимой – «бестужевку».

А почему Завалишин – последний декабрист?

Завалишин Дмитрий Иринархович, лейтенант флота, дворянин, сын адмирала, является последним декабристом оттого, что из всех декабристов он умер последним. Умер в Москве, известно на каком кладбище, и могила его не сохранилась. Может быть, ее поискать сотрудникам ЦВММ? Ведь нашли же американцы могилу героя своей освободительной войны – «Войны Севера и Юга» маркиза де Траверсе, чьим именем названа та часть Финского залива, что зовется «Маркизова лужа». Нашли /по памяти/ под городской застройкой в одном из районов Парижа. Флотская подробность: могила маркиза – героя Америки и Российской империи – была вскрыта. Обнаружилось, что тело маркиза, по моде того времени, покоится в тубусе с коньяком…

Почему американцы искали де Траверсе и нашли? Им нужен был герой войны Севера и Юга. Герой Америки маркиз де Траверсе, к слову, – герой России тоже, то есть Российской империи. Только ни могилу Траверсе, ни могилу Завалишина, ЦВММ не искал и искать не будет.

Что, россиянам герои не нужны? Разнадобились?

Для того чтобы такие вещи знать о Ваших, Руслан Шамсудинович, славных предшественниках на посту ЦВММ, нужно было пять лет читать «специальную и в том числе техническую литературу», и тогда вы бы приблизились к миропониманию морского человека, хотя бы в теоретических знаниях.

Полная уверенность в законности своей безнаказанности, своей силе и непогрешимости приводит Руслана Шамсудиновича к накоплению недовольных сотрудников, постоянному увеличению их «поголовья». Вскармливание оппонентов собственными руками – последствия неукоснительной уверенности в своих действиях. Действие равно противодействию… Правота человека, не нюхавшего морской службы ни на берегу, ни в походах? Правота человека, не имеющего за плечами ни одной из большой группы профессий и специальностей, именуемых музейными. Правота человека, который на общем собрании в январе 2019 года не стесняется после пяти лет директорствования перед аудиторией произнести: «Я тут узнал недавно, что Бестужев, декабрист, был, оказывается, директором нашего музея!..»

То, что наш неутешительный вердикт правильный и справедливый, доказывается легко: Ваши ближайшие заместители не знали этого (о Завалишине) тоже. Если бы знали, то такие сенсационные вещи о знаменитых Бестужеве, Крузенштерне, Сарычеве и, оказывается, Завалишине и других были бы у сотрудников на слуху, передавались бы из уст в уста. Но нет такого в Вашем ближайшем окружении. Осмелюсь предположить. Но есть такая (читающая книги) атмосфера в музее! Только Вам лично она не нужна. Вы в национальном музее России делаете то, что умеете. А надобно бы делать и знать больше. В музее нарушена пропорция, Вами создан перекос в сторону зрелищности и массовости, в с сторону быстрого патриотизма. Отгреметь фанфарами, отрапортовать о выполнении мероприятия и срочно заниматься следующим мероприятием. Потогонный метод. Но музей не укладывает рельсы на комсомольской стройке… Эффективность главного национального музея России не измеряется в кубометрах, добытых из «недр» – планов воспитательного отдела МО РФ… «Добыча» музея иная. Оркестры, построения и массовые действа в атриуме музея на освобожденных для этой цели от экспонатов 1 000 кв. метрах – это новшество, и это прекрасное новшество, но поверьте, это только часть работы Центрального военно-морского музея России. Нужно знать, любить и исполнять все многочисленные другие важные составные части музейной работы.

Восстановите пропорцию, Руслан Шамсудинович!

Второе доказательство иной, то есть антимузейной атмосферы вокруг Вашего управленческого ядра: в разговорах с Вашими заместителями выясняется, что не все (то есть почти никто) из них знают, что письма, дневники, в т.ч. дневники путешествий и плаваний, воспоминания вышеперечисленных и неупомянутых начальников и директоров ЦВММ – Морского музеума и модель-камеры – ими велись, и записи эти в архивах имеются. Эти материалы в большой части изданы, и в ряде случаев даже при их жизни. И что некоторые из этих текстов (дневников и воспоминаний) были изданы и в советские и в досоветские времена…

И не знают Ваши заместители (оговорюсь, некоторые знают), кандидаты разных наук, что с 2011 по 2013 годы все эти воспоминания каждого из вышепоименованных мореплавателей, бывших сотрудниками нашего Морского музеума, объемом до 700—900 страниц оцифрованы энтузиастами и любителями отечественной истории и выложены в свободном доступе в интернете.

Ваши заместители книжки читают… и вышесказанное знают, но их «речи за десять шагов не слышны» [Мандельштам, 1933]. Они другие книги читают и пишут другие. Согласно поставленным Вами задачам.

В результате дефицита знаний по морской технической культуре и другим морским дисциплинам Вы попадаете в длительный марафон – галерею вопросов без ответов, часть из которых размещена в первой (технико-исторической) части нашей книги (где с фотоматериалами приведено около трехсот (300!) замечаний, неточностей по истории флота и технической части в вопросах вооружения и боевого обеспечения. А это значит, что музей не обеспечивает посетителей достоверной информацией в 300 случаях. Значит, музей обеспечивает посетителей недостоверной информацией…

Ситуация с вопросами без ответов (имеются в виду письма Константина Смирнова, опубликованные в первой части нашей книги, на которые Вы не реагируете уже четвертый год, /начиная с 2016-го/) парадоксальна: люди, посвятившие жизнь истории флота, как составной части нашего отеческого патриотизма, пишут Вам замечания, имеющие место в экспозициях музея. Вы, как единственный человек в музее, имеющий право на переписку, этих замечаний не читаете или по иным причинам на замечания, понижающие высокий статус музея, не реагируете. Замечания накапливаются. К Вам выслано только одним кораблестроителем Смирновым К. К. тридцать писем с музейными ошибками, неточностями, казусами, фактами позорного незнания истории флота и исторических документов. Стыдно нам, но видимо не Вам, ибо замечания Смирнова «стоят» в прежнем виде, без внимания и продолжают ужасать посетителей знающих, в отличие от Вас, историю флота и его вооружения.

Все сказанное представлено в первой части книги «Письма К. К. Смирнова в адрес Р. Ш. Нехая» и дает возможность и основание говорить о фактах недостоверной подачи музеем технических и исторических вопросов, нарушениях прав потребителя: потребитель получает некачественную услугу в виде недостоверной информации.

Как это стало возможным в единственном национальном морском музее России? Что Вы думаете, эта цепь – цепь причинно-следственных связей зашла тупик и нас в тупик завела? Не зашла, не «завела». Отвечаем: исторической достоверностью при Нехае в музее не занимаются. Почему 30 писем и 300 замечаний К. К. Смирнова были не нужны и остаются без исправлений ошибок и изменений? В морском музее уже шестой год занимаются другими более важными вопросами: патриотической и воспитательной работой во все более и более широких масштабах занимаются, привлекая методы «массовости», маршевой оркестровой военной музыки, построений студентов в военизированной форме, с привлечением фанфар и приемов большого голливудского шоу. С наращиванием количества выставок и плоскостных выставок в музее до 64 /по памяти/ за 2107 год, до 84 /по памяти/ за 2018 год. Выставка теперь готовится 22 дня, вместо 4—6 положенных месяцев. Даешь выставку за 10 дней? Как в старинной гуцульской сказке: «А две шапки из шкуры барана можно сшить?» – «Можно!» – «А три шапки из одной шкуры барана можно сшить?» – «Можно и три!» – «А пять шапок из шкуры одного барана можно сшить?..» – «Можно и пять».

Только «шапки», Руслан Шамсудинович, становятся маленькие – теряется смысл воспитательной работы молодежи и населения.

Смысл при таких опережающих темпах обесценивается. Страдает все, и в первую очередь патриотизму нации в Вашем музее наносится все большая и большая травма.

Все перечисленные методы большого голливудского шоу в 21 веке неизбежны. По этому пути идут все морские и не только музеи мира. Эта массовая организационная деятельность является данностью нашего времени. Мы – ДА! – этой массовой деятельности должны уделять массу внимания! И с этим мы согласны. Но, уважаемый Руслан Шамсудинович, наш с Вами корабль все еще Музей! Нельзя идти с угрожающим креном на левый или правый борт. Это приведет к неизбежному нарастанию крена, превращению «корабля» славы Русского флота в Эразмовский «корабль» и переворачиванию вверенного Вам «судна».

Восстановите пропорцию, Руслан Шамсудинович!

Объем писем Смирнова достигает 170 печатных страниц и 175 фотографий с подписями, разбором ошибок, источниковедческим обоснованием – указанием на специальную литературу. Около 300 замечаний, адресованных Вам за последних три года.

Почему не отвечаете на письма посетителей музея, журналистов, например, Золотоносова и иногородних русскоязычных граждан? Как такое стало возможно? По законам России на письма положено отвечать. Ответьте.

Смирнову не отвечают.

А устно Смирнову сказано: «Не Ваше дело…»

Константин Кириллович, коренной петербуржец, строивший своими руками корабли и плавсредства, имеющий соответствующее техническое кораблестроительное образование, эрудированный и воспитанный человек, вынужден Вам на Ваше «Не Ваше это дело» отвечать: «Ошибаетесь, Руслан Шамсудинович, – мое».

«Это дело» – Ваше, Руслан Шамсудинович, и Смирнова, и всех тех, кто посещает музей, временные выставки ЦВММ и его сайт. Дело это – национальное! И бережете его, Руслан Шамсудинович, не Вы один. Дело это славное нация бережет.

В этом научном и содержательном Вашем ответе Смирнову «Не Ваше дело» хорошо просматривается Ваш стиль работы с сотрудниками и посетителями, Руслан Шамсудинович!

Горько то, что мы знаем итоги выхода настоящей книги в свет: Вы не прочтете эту книгу, и ничто в Вас не изменится, и Ваши начальники и заместители тоже эту книгу не прочтут. Им – вашему начальству в департаменте культуры МО РФ – и Вам лично, Руслан Шамсудинович, некогда. Важные и государственные дела занимают все ваше рабочее время…

Вот такие итоги написания и издания нашей книги нами прогнозируются.

Почему Вы на закрытые заседания коллегий морских музеев, научные конференции музейные никого, кроме приглашенных, не допускаете?

Ваши конференции историко-патриотические – закрытые мероприятия?

– Всегда?

Почему даже для сотрудников музея Вы создали такое постоянно действующее в музее постановление – не пускать в конференц-зал на слушание докладов под страхом лишения квартальной премии?

За исполнением этого негласного распоряжения строго следит «начальник режима» и еще два—три особо доверенных лица – инженер, пожарный и председатель второго музейного профкома, числящаяся в научно-экспозиционном отделе, в котором она, почему-то не работает, только зарплату получает исправно. Она – порученец по особым делам… И квартальной премии Вы в соответствии с докладной «начальника режима» лишаете, и фамилии лишенных за этот «проступок» в 2018 году мы можем назвать.

Борьба за дисциплину – с сотрудниками?

В подтверждение этих строк можем привести примеры лишения квартальной премии «за отлучку с рабочего места» на конференцию, проводимую в стенах ЦВММ в первом квартале 2018 г.

Константин Кириллович посещает ЦВММ как рядовой посетитель с 1971 года, и ему есть с чем сравнивать организацию экскурсионного дела «тогда» и «сейчас». Смирнов подарил музею 100 гигабайт специальной морской литературы – это колоссальная библиотека! В каждый новый свой визит в ЦВММ Смирнов передает в дар музею все новую и новую литературу в электронном виде.

Константина Кирилловича Вы в своем единственном ответе в письменном виде удостоили внимания, а устно обещали взять его на работу в ЦВММ. Но Ваш заместитель сказал Смирнову, что мест нет.

Константина Кирилловича не пригласили в «Друзья музея», хотя такая структура в ЦВММ имеется. Когда он посещает Ваш музей, всегда передавая в дар в Е-виде собранные им книги, его поят чаем, и более никак применить его знания у музея не получается…

Почему это стало возможно при Вашем руководстве?

Можно перечислить элементы Вашего бережного отношения к сотрудникам, выращиванию новых и молодых специалистов, кадровой политике:

– Отсутствующая библиотека (не развернута с 2013 года) и отсутствующий интернет на рабочих местах научных сотрудников и экскурсоводов, мест нет для желающих устроиться на работу в музей и одновременно большое количество «свободных» вакансий.

– Из экспозиционного отдела за полтора года 2017—2018 ушли шесть человек, и фамилии мы можем сообщить на суде чести. На офицерский суд чести – вот куда Вас необходимо вызвать. В экспозиционный отдел за последние 1,5 года пришли пять новых сотрудников, закономерно или подозрительно, но кроме одного никто из них ранее не имел опыта музейной работы.

– За этот период в музее сменились три заместителя по науке и два главных художника. Все заместители директора по науке были кандидатами наук (искусствоведения, философии, социологии /по памяти/). И среди них не было ни одного человека, имевшего флотский или армейский, офицерский профессиональный и жизненный опыт.

– В фонды (святая святых музея) берут людей с улицы. Такого не было никогда! Фонды – особо оберегаемое музеями место, в них брали только людей с музейным опытом, проверенных на работе в открытых отделах.

– Последний раз молодые специалисты (историки и музейные работники) со студенческой скамьи распределялись в музей более пятидесяти лет назад – в 1957 году /по памяти/. С тех пор берут на работу в музей только «своих»: знакомых, родственников и т.д., безотносительно специальности. И в Ваши планы не входит изменить такое положение дел с молодыми специалистами.

Элементы Вашей кадровой политики можно легко продолжать, потому что людей, которых коснулась Ваша так неразумно применяемая «дисциплинарная длань», достаточно. Одни еще продолжают работать, другие «уволены по собственному желанию», по возрасту, без наград и почестей, проработав по 15, 20, 30 и более лет (есть и такие). Но они «не применяются» Вами, сидят по домам и через одного пишут свои исследования, воспоминания, потому что любят флот по-другому, не так, как любите его Вы: «Где мои статьи в журналах?» – цитата из «Сборника выражений Нехая». Сотрудниками замечен еще один «кадровый высокопрофессиональный ход» – всех, кто проработал в музее 4—5 лет, необходимо уволить под любыми предлогами. Чтобы в жилах музея не застаивалась старая дурная кровь? Или чтобы не вырастали знающие специалисты? Или Ваша кадровая политика – часть стихотворения Осипа Мандельштама: «Наши речи за десять шагов не слышны…»?

Кадровой политике музея мы планируем уделить отдельный раздел альманаха и рассмотреть в нем многие вопросы.

Почему Региональную общественную организацию ветеранов МВД Афганской и Чеченской войн Адмиралтейского района под председательством Игоря Дембовского не пригласили в «Друзья музея»?