15–10

Но никуда с первыми петухами я в итоге не пошёл. Для начала плотно позавтракал, затем вернулся к себе и проверил состояние пасынков. Полностью в норму те покуда ещё не пришли, но крутанул чуток энергии по оправе и лишь лёгкое жжение ощутил, да ещё уловил явственные колебания энергетического сгустка. Упор на приказе стабилизации решил проблему, вот только не было никакой гарантии, что при полноценных нагрузках получится удержать аркан от разрушения.

Увы и ах, но вместо того, чтобы расширить свои боевые возможности, я на какое-то время их самым серьёзным образом ограничил. При необходимости смог бы, конечно, действовать в полную силу, но рисковал при этом заработать нехорошие осложнения, а потому решил в ближайшее время на неприятности не нарываться и сосредоточиться на укреплении новых узлов.

Только куда там! Поработал с ними полчаса, и так всего скрутило, что ни вздохнуть, ни выдохнуть. Тогда занялся развитием входящих меридианов и накачиванием ядра энергией, а затем сотворил предупреждающий неожиданные атаки аркан.

В итоге гостиницу покинул уже после десяти. Вновь нарядился в пошитую на заказ сюртучную пару, разве что оставил в номере трость, поскольку с ней меня в канцелярию епископа могли и не пустить. Всё же не простая деревяшка, а без малого боевой артефакт. По меркам тайнознатцев – плюнуть и растереть, да только попробуй втолкуй это охране! Ещё и на хранение, как пить дать, принять откажутся. А это не ампутационный нож, в астрал на время не запихнёшь и обратно не выдернешь.

По этой же причине я оставил в номере и ёмкость с головой Пламена, решив впоследствии вернуться за саквояжем в гостиницу. И даже так попасть на приём к знакомцу отца Шалого оказалось весьма и весьма непросто. Начать с того, что резиденция главы здешней епархии ничуть не уступала размерами и монументальностью стен монастырю Пепельных врат и больше напоминала крепость, примыкавшие к ней улицы патрулировали монахи и стрельцы с перевязями небесно-голубых расцветок, а к воротам выстроилась длинная вереница посетителей, коих запускали внутрь строго по одному.

В первый раз целью моего визита поинтересовались ещё на ближайших подступах, дальше за те полчаса, что скучал в очереди, подходили с теми же вопросами ещё дважды, а предъявленная на проходной бляха трудника никакого впечатления на командовавшего караулом священника не произвела.

– И что с того? – пробасил он, оглаживая густую бородищу. – Чего пришёл?

Пришлось доставать рекомендательное письмо, скреплённое печатью епископа Южноморья.

– Другое дело, – объявил святой отец после внимательного изучения оного. – Проходи, трудник. Не задерживай людей.

Только куда там! Меня тут же взяла в оборот троица монахов, и помимо личного досмотра изучению подверглось ещё и состояние духа.

– Не нравятся мне его искажения в области оправы, – отметил в конце концов какой-то безусый юнец.

– Пасынки на днях сформировал, – пояснил я.

– Все разом? – скептически фыркнул тот.

Я кивнул.

– Баланса ради, симметрии для.

Монахи переглянулись, но препятствий чинить не стали. Молоденький служка повёл через двор, только не к центральному входу, а к боковому крыльцу мрачного сооружения, больше всего напоминавшего чуток перестроенную крепость. На входе меня записали в очередную амбарную книгу, после чего препроводили на второй этаж и велели ждать.

В не слишком-то просторном и светлом помещении с узенькими оконцами скучал с десяток посетителей – как в церковном облачении, так и в мирском платье. Все они были много старше меня и однозначно солидней, но сидели спокойно и не проявляли из-за слишком уж затянувшегося ожидания ровным счётом никакого неудовольствия. Кто-то развлекал себя чтением газеты, кто-то разговаривал с соседями. Время от времени в кабинет заходили монахи и клерки, иногда они кого-то приводили с собой, изредка внутрь приглашали посетителей. Как мне показалось, никакая очерёдность тут не соблюдалась – по крайней мере, несколько раз назывались имена тех, кто только-только присоединился к нам и не просидел на диванчиках и четверти часа. И опять же – никто по этому поводу не возмущался и не скандалил.

Торопиться мне в любом случае было некуда, так что погрузился в медитацию и занялся проработкой пасынков, а затем и всей внутренней энергетики в целом. Ну и небесную силу в себя тянул – не без этого.

В кабинет меня пригласили лишь после того, как пробило полдень. К этому времени я уже успел отсидеть себе зад и порядком утомиться из-за монотонной работы с входящими меридианами, поэтому скрыть свою радость даже не попытался. Более того – выставил ту напоказ, спрятав за ней раздражение. Пусть никуда и не торопился, но определённый осадок долгое ожидание всё же оставило.

Знакомец отца Шалого оказался худощавым священником средних лет с живым лицом и глазами цвета лазурного витражного стекла. Были они темнее, ярче и много-много насыщенней небесно-голубого оттенка; с таким аспектом прежде мне сталкиваться ещё не доводилось.

Аспирант это или полноценный асессор разобрать тоже не удалось. А только задумался об этом, и хозяин кабинета с улыбкой произнёс:

– Мне сказали, времени ты, сын мой, понапрасну не терял.

Неожиданное замечание сбило с толку, я недоумённо нахмурился.

– Отец…

– Отец Бедный, – представился священник и пояснил свою мысль: – Я о возвышении, трудник. Ты ведь упражнялся сейчас в приёмной?

– Так точно, – ляпнул я и мысленно поморщился, отругав себя за невольно вырвавшуюся фразу. Такой оговорки точно не пропустят, примут к сведению.

Я протянул хозяину кабинета опечатанный конверт, и тот небрежно переправил его на конторку, за которой расположился монах, состоявший при нём помощником или секретарём.

– Своими словами, сын мой, – попросил отец Бедный и разрешил: – Присаживайся!

Я послушно опустился на стул для посетителей.

– Собственно, говорить особо не о чем, – произнёс, устраиваясь поудобней. – Насколько знаю, в письме просят отрекомендовать меня школе Чернопламенных терний.

– Вот как? – вопросительно изогнул бровь отец Бедный. – Удивительная забота о простом труднике!

Священник вперил в меня испытующий взгляд лазурных глаз, и стало окончательно не по себе. Епископ Южноморья благоволил союзу негоциантов, а ну как его здешний собрат покровительствует черноводским торгашам? Что я вообще знаю об отношениях внутри церкви? Вдруг сочтут соглядатаем, а то и кем похуже и законопатят в каменный мешок?

Во рту пересохло, сорочка на спине промокла от пота, но улыбнулся я беспечней некуда:

– Да, право слово, разве это забота? Мне бы от ворот поворот не получить, обучение оплачу самостоятельно.

– Это не ответ! – отрезал хозяин кабинета.

Но тут уж я ответил твёрже некуда:

– Так вопроса и не прозвучало!

Монах сидел неудобно, наблюдать за ним я мог лишь самым краешком глаза и выражения лица не разобрал, поэтому сосредоточил всё своё внимание на собеседнике, пусть даже физиономия того никаких эмоций и не выказывала.

Отец Бедный несколько раз кивнул и с моим утверждением согласился.

– А ведь и верно! – заявил он, откидываясь в кресле. – Что ж, тогда спрошу прямо: каким образом простой трудник сумел получить такого рода рекомендацию?

Он кивнул в сторону конторки, я с показной беспечностью пожал плечами.

– По личному знакомству. – И поскольку хозяин кабинета продолжал выжидающе смотреть на меня, добавил: – Мне посодействовал отец Шалый.

– И каким же образом ты свёл столь близкое знакомство с моим собратом?

С выбором ответа на этот вопрос у меня возникли определённые сложности.

Плыл с Шалым на одном пароходе за море? Помогал тому охотиться на чернокнижников или он привлёк к этому занятию мою подругу? Бежали вместе из Тегоса от демонопоклонников?

Всё не то! Любое из этих заявлений протягивало ниточку между мной нынешним и Лучезаром Серым, каждое из них связывало скромного трудника с Южноморским союзом негоциантов. Правда могла выйти боком, а врать было нельзя. Это я знал наверняка, и потому начал плести кружева словес.

– Возвращались в Поднебесье из-за моря на одном пароходе. Набили его под завязку, ночевать пришлось в одной каюте по очереди.

– А за море тебя как занесло?

– Школьные долги отрабатывал, – вновь ответил я чистейшую правду. – Я целитель по специальности, у меня и патент имеется.

– Что ж, столковались и столковались, – сказал отец Бедный и вдруг спросил: – Ну и как там – у антиподов?

– Жарко и влажно, – усмехнулся я в ответ.

Только – нет, так легко отбрехаться не получилось. Пусть конкретные детали моего собеседника не интересовали, да и вопросы он задавал преимущественно общие, но не проживи я без малого год в Тегосе и его окрестностях, непременно засыпался бы на какой-нибудь мелочи. Разговаривать с людьми хозяин кабинета умел – чего не отнять, того не отнять.