Благодаря умелым и хорошо спланированным действиям Ожерона уже к началу следующего года население Сан-Доминго перевалило за четырнадцать тысяч человек. В основном здесь жили: испанцы, мулаты, креолы и, конечно же, чернокожие невольники, привезенные на остров из-за океана. Одноименная столица Сан-Доминго была окружена высокой стеной, по периметру которой возвышались три небольшие крепости с достаточным числом солдат и орудий. Дома здесь были невысокие, но добротные – в городе их насчитывалось порядка пятисот. Все они находились под охраной личной гвардии губернатора.

Третьим по значимости островом близ Тортуги считался Сан-Яго – вы еще не раз встретите упоминание этого острова в последующих главах. Сан-Яго, несмотря на относительно небольшую площадь, считался экономической столицей здешнего региона – проживали на нем в основном купцы, торговцы золотом и бриллиантами, а так же – превосходные ювелиры. Но в отличие от фактических столиц региона Тортуги и Сан-Доминго – Сан-Яго в силу обстоятельств охранялся слабо. Дело в том, что вблизи этого острова было слишком мало бухт, пригодных для остановки кораблей. А наибольшая опасность по мнению Ожерона угрожала Тортуге и Сан-Доминго. Другие же островки в здешних водах были столь малозаметными с историческо-географической точки зрения, что подробного их описания в этой книге вы не найдете. Я заикнусь лишь о том, что проживало на них беднейшее население региона.

Спустя всего несколько лет после образования французской колонии на Сан-Доминго и Тортуге уже насчитывалось больше трех тысяч пиратов. Вольная армия морских разбойников представляла серьезную опасность для всех тех, кто решался проходить близ колонии. Среди пиратов существовал негласный договор о разделе территорий, на которых можно было заниматься грабежом. Согласно некоторым источникам часть пиратов – флибустьеры – внимание уделяли только побережьям Картахены¹⁰, Куманы¹¹, Порто-Бельо¹², Кубы¹³, Панамы¹⁴ и Новой Испании¹⁵. Эти вольные мореплаватели никогда не нападали на корабли, следующие из Старого в Новый Свет, хорошо понимая, что сбыть награбленное с таких судов довольно трудно, а вот драгоценности, следующие из Америки в Европу, можно было сбагрить в любой части Старого и Нового Света. Самого же губернатора Ожерона пираты считали «своим в доску», как принято говорить. Ожерон за несколько лет до занятия поста губернатора потерпел кораблекрушение близ Сан-Доминго после чего был вынужден некоторое время жить в обществе морских разбойников.

Спустя какое-то время награбленное (а число грабежей с каждым днем увеличивалось в геометрической прогрессии!) стало попросту некому сбывать. Тогда во Франции при покровительстве короля была организована так называемая «Вест-индская Торговая Компания». Когда ее дела пошли в гору, то примеру Франции последовала и Великобритания. Антильские территории согласно договору между правительством Франции и «Вест-индской Торговой Компанией» были ей переданы – это обстоятельство облегчало отмыв ворованных денег. Губернатору Ожерону выпала участь оповестить об этом население региона. С одной стороны, Ожерон не сильно рисковал – ему и не такие поручения приходилось исполнять, с другой же… с другой стороны поселенцы давно считали себя вольными людьми и им почти ничего не было известно о власти, фактически передавшей их в руки торговой компании. Но, как и следовало ожидать, основное население островов – пираты и флибустьеры всех мастей – почти в один голос выразили свое недовольство ведению новых правил торговли – Ожерон должен был уступить… Тогда правительство Франции пошло на беспрецедентные меры. В короткие сроки на Антильские острова была перевезена сотня незамужних девушек, польстившихся благами, которые им сулил Новый Свет. Таким образом «Вест-индская Торговая Компания» пыталась усмирить взбунтовавшихся пиратов. После отправки «первой партии женщин» на Антилы последовало еще несколько, а потом дело самой собой заглохло… Впрочем, еще какое-то время «Вест-индская Торговая Компания» подписывала договора с проститутками, которые в течение оговоренного срока¹⁶ должны были выполнять все сексуальные потребности пиратов. Однако эта вольность привела к печальным последствиям – на островах прошла волна бунтов, на усмирение которых компания истратила много людских и материальных ресурсов.

В одна тысяча шестьсот шестьдесят седьмом году началась война между Испанией и Францией. Большая часть Антильских островов была молниеносно захвачена испанцами, в том числе – остров Сан-Доминго. Ожерон, хорошо оценивая возможности пиратов, предложил правительству Испании план отвоевывания захваченных территорий, в котором ведущая роль отводилась пиратам. Но король Франции одним росчерком пера запретил реализацию этого плана – возможно потому, что все еще слабо представлял стратегическую и экономическую ценность Антильских островов. Тогда Ожерон стал действовать самостоятельно. Он заложил все свое имущество, от продажи которого закупил оружие и амуницию для пиратов, кроме того – выписал из Франции несколько отрядов наемников. Войска Ожерона уже были готовы выступить против испанцев, но из Франции прислали буквально все… кроме пороха… Таким образом план Ожерона провалился.

Чуть позже Ожерон предпринял еще одну попытку. Но теперь в его планы входило и основание французской колонии во Флориде – для получения безраздельного контроля над Багамским проливом, по которому пролегали основные испанские торговые маршруты. В случае осуществления планов Ожерон просил у короля в качестве компенсации получение доходов всего с одного острова – с Тортуги. Все бы ничего, но попытки губернатора расквитаться с врагом и на этот раз не возымели поддержки французского правительства, возглавляемого в ту пору известным владельцем фабрик и мануфактур Кольбером. Этот деятель искренне считал ценность Антильских островов столь малой в плане торговли, что на них даже не стоило обращать внимания. Когда же упомянутая выше часть территории Флориды оказалась занятой англичанами, никто из правительства Франции – собственно, и сам монарх тоже! – даже и глазом не моргнул. В пику непроходимой дремучести чиновников на Антильских островах в одна тысяча шестьсот семидесятом году вспыхнуло большое восстание. Ожерон пытался остудить пиратов, но в то время отношение к нему со стороны разбойников ухудшилось. Вот тут-то по совершенно необъяснимым причинам французское правительство вышло из глубокой комы и направило к Антильским островам довольно большую эскадру военных кораблей. Однако и эта попытка с треском провалилась – в ходе боев ни одни пиратский парусник не пострадал, а вот потери военных были почти невосполнимыми – эскадра несолоно хлебавши ушла обратно во Францию. А восстание постепенно утихло само собой. Дело в том, что в этом регионе теперь боялись показываться торговые корабли, и потому дальнейшие разночтения с Францией пираты считали неуместным.

Ожерону были выдвинуты требования, с которыми он безропотно согласился. Вот что предложили пираты губернатору Ожерону:

прошение всех и вся;

вседозволенность;

свободная торговля на Сан-Доминго и Тортуге;

пятипроцентное отчисление налога в пользу «Вест-индской Торговой Компании»;

Лишь некий пират Лимузен воспротивился этому требованию, и договориться с ним не было никакой возможности. Проблема могла разрешиться единственным способом – Ожерон в сопровождении небольшого отряда подкрался к лагерю пирата, схватил непокорного сонным и повесил на глазах у тех, кто считал Лимузена своим главарем. Таким образом пираты продолжили заниматься своим ремеслом, а представители «Вест-индской Торговой Компании» – своим делами.

В тысяче шестьсот семьдесят втором году началась война между Францией и Голландией. Это время ознаменовалось увеличением числа флибустьеров на Антильских островах – богатая и легкая добычная притягивала многих. Вслед за этой войной началась другая – с Испанией. Это обстоятельство в который раз подтолкнуло Ожерона к освобождению острова Сан-Доминго, и отправился в Париж… Но, оказавшись в столице, Ожерон скончался при весьма загадочных обстоятельствах, не оставив своим потомкам и ломаного гроша – по-идее же он мог бы озолотить их на десятки лет вперед.

Приемники Ожерона губернаторы Кюсси и Пуанси в точности следовали законам и распоряжениям своего предшественника. Они, как и Ожерон, строили свои отношения с пиратами на основе взаимного уважения, не забывая и об обращении средств и силы морских разбойников в пользу Франции. Вскоре все жители Антильских островах разделились на три класса:

буканьеры – охотники на врагов Франции;

земледельцы;

флибустьеры – морские разбойники;

Спустя какое-то время армия флибустьеров стала пополняться матросами военных и торговых кораблей, наиболее бедными колонистами, прохиндеями и авантюристами разного пошиба. Причем, пополнение стало, ежели так можно выразиться, многонациональным. Среди флибустьеров кроме французов теперь часто можно было встретить голландцев, англичан, португальцев и представителей других европейских национальностей. Одним только выходцам из Испании был прегражден путь в армию морских разбойников – флибустьеры считали своими заклятыми врагами в первую очередь тех, кто говорил по-испански.

Основная масса морских разбойников обосновалась на двух островах (после насильственного изгнания испанцев) – на Сан-Доминго и Тортуге. Хотя, часть флибустьеров продолжала обитать и на острове Святого Христофора. Такой выбор был не случаен. О Сан-Доминго много говорить не буду, заикнусь лишь о Тортуге. Этот остров имел наиболее выгодное стратегическое положение – северное побережье Тортуги не было доступно для высадки десанта, на острове имелась всего одна гавань, пригодная для остановки судов, а подступы к ней можно было легко охранять. Морские разбойники чувствовали себя совершенно спокойными в то время, когда находились на острове или поблизости с ним. А вот временные отлучки создавали серьезные проблемы. Испанцы несколько раз атаковали остров, тогда пираты вынуждено искали защиты от ставленника Испании кавалера Пуанси.

Пираты всеми правдами и неправдами убедили французов высадиться на Тортуге и использовать часть острова по своему усмотрению. Военным гарнизоном, посланным на Тортугу по распоряжению Пуанси, командовал боевой офицер Левассер. Спустя несколько месяцев на острове был сооружен хорошо укрепленный бастион, что явилось знаком для остальной флибустьерской братии к стремительному переселению. Спустя какое-то временя на Тортугу было совершено несколько нападений, но все они, благодаря спланированным действиям гарнизона и пиратского флота, не возымели каких-нибудь достижений. А потом был убит двумя своими пасынками¹⁷ начальник гарнизона офицер Левассер. Целью убийства послужило их желание руководить гарнизоном, но этим планам не суждено было осуществиться – вскоре на Тортугу с острова Святого Христофора прибыл большой отряд под руководством Фонтене, и заговорщики были казнены. Сам же Фонтене принял командование гарнизоном на себя. Кстати, отношения нового начальника с морскими разбойниками складывались довольно неплохо, что и сыграло роль в длительной осаде занятого испанцами острова Сан-Доминго – любой корабль (торговый или военный), отчаливший с него тот час брался пиратами на абордаж.

Критическое положение вынудило испанцев пойти на прецедентные меры. Через несколько месяцев осады Сан-Доминго на Тортугу высадился большой отряд испанских солдат. Они заняли господствующую высоту и принудили гарнизон к сдаче. Часть морских разбойников мистическим образом покинула остров и вскоре вернулась… с подкреплением. Пираты незамеченными подошли к Тортуге, застали неприятеля врасплох, разбили наголову и снова овладели островом. Новым губернатором острова был назначен ставленник двора короля Франции потомственный дворянин по фамилии Дю-Россе – на острове воцарилось относительно спокойствие…

Пираты продолжали заниматься разбоем, то под французским, то под английским стягами – даже когда был заключен мирный договор Испании с Францией и Англией пираты продолжали чувствовать себя безнаказанно. Не помогали и депеши испанского правительства с требованием обеспечить безопасность курсирования судов в районах, подконтрольных разбойникам. Правда, иногда Испания получала официальные ответы, один из которых я здесь и процитирую:

«Правительство искренне сочувствует вам и понимает, что в прошении вашем нет и доли выдумки. Нам тоже хорошо известно, что многие пираты прикрываются французским флагом, но это вовсе не значит, что они действуют согласно какому-нибудь договору с нами. Более того, правительство не считает разбойников поданными короля, что для вас должно быть более значимо. Каперских патентов от правительства пираты не получали, а потому мы может только посоветовать вам поступать с ними так, как только вам пожелается. Так же сообщаем, что губернаторам строжайше запрещено поддерживать какие-нибудь отношения с лицами вас беспокоящими.».

Для оправдания лицемерия Франция и Англия устраивали публичные отзывы тех губернаторов, на которых жаловались испанцы. Однако вновь прибывшие с еще большим упорством способствовали пиратам их нелегком «труде». Особенно преуспевали французы, время от времени находящиеся в разногласиях с Испанией. По тайному договору с адмиралтейством Франции пираты отдавали губернаторам Сан-Доминго и Тортуги десятую часть добычи с каждого захваченного испанского судна. Для прикрытия этого промысла правительство Франции предоставляло пиратам каперские патенты Португалии, находящейся в стадии войны с Испанией. Когда же и эта война закончилась, тогда и Тортурга приняла официальный статус колонии. Пираты от этого только выиграли – теперь они считались полноправной боевой единицей флота и любые их действия против явного или возможно противника рассматривались только как защита интересов Франции.

В одна тысяча шестьсот восемьдесят четвертом году на Антильские острова из Франции для проверки деятельности губернаторов и пиратов, а так же для тщательно фильтрации их взаимоотношений были направлены комиссары – кавалеры Сен-Лоран и Бегон. Задачу им предстояло решать почти невыполнимую. Во-первых – к тому времени численность пиратов на одних только Сан-Доминго и Тортуге перевалила за три тысячи душ. Во-вторых – некоторая часть пиратов не имела даже формального французского гражданства, а значит, в любой момент могла переметнуться на сторону Англии, с которой Франция поддерживала не такие уж прозрачные отношения. Ну, и в-третьих – несмотря на доверительность между пиратами и правительством Франции первые жили по своим законам, а именно: никогда не заявляли органам власти о точной численности своих отрядов, числе раненых и убитых во время сражений, о масштабах добычи после каждой морской операции, плюс ко всему – пираты вершили свой собственный суд над провинившимися товарищами и взятыми в плен врагами. В ходе проверки Сен-Лоран и Бегон выявили целый ряд серьезных нарушений, однако докладывать о них в Париж не торопились. Сен-Лоран и Бегон прекрасно понимали всю серьезность происходящего на Сан-Доминго и Тортуге, и если бы они не встали на строну пиратов (не стали бы за них ходатайствовать), то спустя какое-то время огромная армия морских разбойников окончательно вышла из под контроля губернаторов и, скорее всего, переметнулась бы на строну Англии. Глава кабинета министров Франции Де-Сеньеле по указанию короля Людовика-XIV отписал комиссарам послание следующего содержания:

«По нашему мнению все ваши попытки оправдать деяния пиратов столь жалки, что мы вскорости можем поставить под сомнение ваше дальнейшее пребывание там. Мы считаем, что защищая пиратов, вы тем самым хотите принудить нас к разрыву торговых отношений с Испанией, которая в отличие от деятельности пиратов в этом регионе приносит Франции и ее союзникам гораздо большую пользу. Посему советуем вам самым скорейшим образом способствовать отказу пиратов от разбоя и обращению их в мирных граждан великой Франции.».

В то время Франции, действительно, нужен был крепкий и долгосрочный мир с Испанией, но методы, предложенные главой кабинета министров были неисполнимы. Поэтому реализация воли правительства Сен-Лоран и Бегон переложили на плечи тогдашнего губернатора Сан-Доминго – Кюсси, поддерживавшего с пиратами дружеские отношения.

Не трудно догадаться, чем для Кюсси обернулась попытка «очеловечивания» пиратского сообщества… Совершенно верно, он стал для морских разбойников заклятым врагом. Сначала пираты распотрошили гарнизон Сан-Доминго, уничтожив больше пятидесяти процентов численного состава, включая всех офицеров.

ЛЕГЕНДЫ И БЫЛЬ О ЗНАМЕНИТЫХ ПИРАТАХ

Слово «пират» по латыни произносится, как «pirata», имеет греческие корни – «pirates» (корень «peiran» – «испытывать, пробовать»), иными словами – «пытать счастье». С этимологической точки зрения довольно трудно нащупать грань, с незапамятных времен существующую между пиратами и обычными мореплавателями. Исследователи впервые сталкиваются с упоминанием пиратских набегов в скандинавских сагах и древнегреческих мифах. И что удивительно, в древние времена отношение к пиратам было самое, что ни есть уважительное. Вспомним хотя бы «Песнь девятую» из «Одиссеи» великого Гомера, в которой описываются плоды разбойничьего путешествия знаменитых Аргонавтов:

Мы на чужой стороне, далеко от родителей милых.

Если, однако, велишь, то о странствии трудном, какое

Зевс учредил мне, от Трои плывущему, все расскажу я.

Ветер от стен Илиона привел нас ко граду киконов,

Исмару: град мы разрушили, жителей всех истребили.

Жен сохранивши и всяких сокровищ награбивши много,

Стали добычу делить мы, чтоб каждый мог взять свой участок.

Я ж настоял, чтоб немедля стопою поспешною в бегство

Все обратились: но добрый совет мой отвергли безумцы;

Полные хмеля, они пировали на бреге песчаном,

Мелкого много скота и быков криворогих зарезав.

Тою порою киконы, из града бежавшие, многих