Что стоит в центре мироздания: Земля или Солнце? Какое из двух представлений об устройстве мира является верным: геоцентрическое, согласно которому неподвижная Земля является центром мироздания, или гелиоцентрическое, которое утверждает, что Земля вместе с другими планетами обращается вокруг Солнца? Оба эти представления возникли ещё в античности, при этом более распространённой стала геоцентрическая точка зрения.
Впервые с геоцентризмом мы встречаемся в учении Анаксимандра (VI в. до н. э.). Землю он считал неподвижной и находящейся в центре мироздания. Вокруг Земли вращаются небесные сферы, на которых находятся светила. Саму же Землю он представлял в форме барабана, плоские поверхности которого обращены к полюсам. При этом Земля ничем не поддерживается и парит в воздухе – это объясняется её центральным местоположением и равной удаленностью от крайних пределов. Вместе с тем в господствующем воззрении того времени Земля представлялась в виде плоского диска, покоящегося на воде – это воззрение приписывается Фалесу.
Ученик Анаксимандра Анаксимен, не соглашаясь со своим учителем, вернулся к воззрению о Земле как плоском диске. К заслугам Анаксимена относится то, что он впервые отделил планеты от неподвижных звёзд. Также им был дан господствующий долгое время порядок расположения планет от Земли (Луна, Солнце, планеты, неподвижные звёзды). Анаксимен первым допустил твёрдость небесных тел (наподобие Земли), но вместе с тем утверждал и твёрдость небосвода. Им была развита теория Анаксимандра о сферах, теперь принимавших вид хрустального небесного свода, который «как шапочка вокруг головы»» вращается вокруг окружности Земли, и к которому «как гвоздями» прикреплены звёзды. При этом Солнце, исчезая из виду, не уходит под плоский диск Земли, как считалось ранее, а движется по его окружности; скрывается же оно по причине того, что заходит за северный полюс, представляющий собой возвышенность. Диск Земли парит в воздухе благодаря своей плоской форме – подобно всем плоским телам, не рассекая воздух, а его «замыкая»: воздух становится «заперт и неподвижен». Аристотель раскритиковывал такое воззрение, говоря, что основную роль в этом «запирании» играет огромный размер Земли, из-за которого у воздуха остаётся мало места для прохода – подобно тому, как вода задерживается в клепсидрах (водяных часах) – а раз так, то же самое мы можем наблюдать и при допущении шарообразной формы Земли.
Обучавшийся у Анаксимена Анаксагор продолжал считать Землю плоским диском и утверждать её неподвижное положение. В отличие от Анаксимена, он не говорит ни о каких хрустальных сферах. Все небесные светила для него – это горящие камни, которые благодаря быстрому круговому движению не падают на Землю, а если же это движение внезапно прекратить, то тут же упадут. Сократ, возражая на утверждение Анаксагора о Солнце как горящем камне, приводил следующие аргументы: на огонь люди смотрят легко, а на Солнце смотреть не могут, от солнечного света люди приобретают загар, а от огня – нет, растения не могут расти без солнечного света, и огонь в данном случае заменить его не может (9, с. 249).
Примечательна в учении Анаксагора космогония, имеющая некоторую общность с идеями Анаксимандра о возникновении Вселенной из вращательного движения апейрона. Вместо загадочного апейрона у Анаксагора появляется не менее загадочный Нус (Ум), запустивший первоначальное смешанное единство во вращательное движение, благодаря которому всё стало разделяться и вновь смешиваться. Благодаря этому образовалась и Земля, от которой, в свою очередь, в результате вращения оторвались камни и, воспламенившись от окружающего «эфира», сделались звёздами. Аналогичным образом возникло и Солнце, которое есть не что иное, как огромный горящий камень. В данном подходе, который встречается не только у Анаксимандра и Анаксагора, но и у Эмпедокла, реализован принцип, согласно которому первоначальное состояние мира представляется как единое и неподвижное, а его дальнейшее становление связано с началом движения и разделения.
Имена Анаксимандра, Анаксимена и Анаксагора, как правило, в историко-философской литературе ставят рядом, ибо их идеи имеют некоторую общность. Однако в хронологическом порядке более правильно после Анаксимандра говорить о Пифагоре, ибо они были современниками. Пифагор первым из философов создал свою школу, которая, однако, была не чисто философской, а больше религиозной (быть может, правильней называть это «сектой», также называют это «союзом») – философии в этой религии отводилось своё определённое место и значение… Поскольку мы больше знаем о воззрениях не самого Пифагора, а его учеников и последователей, то в литературе чаще применяется термин «пифагорейцы».
Достаточно распространено мнение, что зачатки гелиоцентризма возникли именно у пифагорейцев. И вроде бы, действительно, в качестве первого, кто высказался о движении Земли по кругу, Диоген Лаэртский называет Филолая – последователя Пифагора и современника Сократа (V в. до н. э.), оговариваясь при этом, что, возможно, первым всё же был другой пифагореец – Гикет Сиракузский (конец V – начало IV в. до н. э.). О сочинениях Гикета Сиракузского мы ничего не знаем. Что касается Филолая, то, прежде всего, следует заметить, что авторство сочинения «О природе», ему приписываемое, находится под вопросом. Есть древние свидетельства, что эта книга представляет собой просто изложение учения Пифагора (возможно, где-то исправленное и дополненное), а некоторые даже утверждают, что Филолай её вообще не писал, а она есть на самом деле сохранившееся у него сочинение Пифагора, которое он продал, находясь в бедственном положении. Вместе с тем вопрос о том, писал ли сам Пифагор какие-то сочинения, также является спорным – согласно многим свидетельствам, он ничего не писал. Однако, как утверждает Диоген Лаэртский, ему всё-таки принадлежит три сочинения: «О воспитании», «О государстве» и «О природе», а все разговоры о том, что Пифагор якобы ничего не писал, он называет «вздором». Пытаясь найти истину в этом споре, нужно обратить внимание на то, что написание сочинений Пифагором находится в полном противоречии с тем, что его учение оберегалось как священная тайна, и все вступавшие в пифагорейский союз давали обет молчания по поводу получаемых там знаний. Было бы весьма удивительно, если бы Пифагор действительно писал книги, распространяя тем самым знание, которое сам свято оберегал от посторонних. Однако сторонники наличия пифагоровых сочинений говорят, что эти сочинения распространялись лишь внутри его школы, и был строжайший запрет кому-либо постороннему их передавать.
Что же касается «пифагорейского гелиоцентризма», то представление о движении Земли по кругу, которое мы находим у пифагорейцев, всё же нельзя назвать гелиоцентрическим, ибо Солнце здесь наряду с Землёй обращается вокруг «центрального огня». Вот как описывает основные космологические воззрения Филолая Аэций:
«Филолай [помещает] огонь посредине вокруг центра, который он называет Гестией (очагом) Вселенной, домом Зевса, матерью и алтарём богов, связью и мерою природы. И ещё другой огонь [принимает он] — огонь, лежащий выше всего и объемлющий [Вселенную]. Центральный [огонь] есть первое по природе; вокруг него пляшут в хороводе десять божественных тел; небо, расположенное за сферою неподвижных звёзд, пять планет, за ними солнце, под солнцем луна, под ней земля, под последней антихтон (противоземлие), за ними всеми огонь Гестии, занимающий место вокруг центра. Итак, самую высшую часть периферического [огня], в которой находятся элементы в состоянии совершенной чистоты, он называет Олимпом, пространство же ниже движущегося Олимпа <…> [он называет] Ураном» (цит. по: 1, с. 43—44).
Для понимания этой картины можно представить, как представители какого-то дикого племени пляшут вокруг огня, стуча при этом в свои «музыкальные инструменты». Аналогичным образом представляется пифагорейцам и космос – в центре огонь, а планеты устраивают «дикую пляску» вокруг него, причём издавая при этом звук… Данное воззрение даже больше походит на геоцентрическое: уберите «центральный огонь» и «Противоземлие», и в центре окажется Земля, которая, правда, движется по малому кругу. Если же мы остановим Землю, то получим, по сути, систему Анаксимена, что неудивительно, ибо Пифагор, по некоторым свидетельствам, у него обучался. Огонь же, как традиционно считается, был поставлен пифагорейцами в центр чисто из ценностных предпочтений: он ими представлялся более совершенным, нежели Земля. Однако это не просто огонь – это «дом Зевса», как же его можно было поместить не в центре?
То, что из «многознания» пифагорейцев какая-то мизерная часть случайно оказалась близка к истине – это не удивительно, однако это вовсе не повод возводить их в «исследователей» и «лучших астрономов», как это делали и продолжают делать многие физики. Так, например, Б. Рассел пишет: «лучшими астрономами из греков были вовсе не самые рационалистичные из них; таковыми оказались пифагорейцы, создавшие хорошие гипотезы под влиянием религиозных предрассудков» (15, с. 28). Вместе с тем эти «лучшие астрономы» древности получили в истории науки и совсем другие, быть может, более верные оценки. Как сообщает Т. Гомперц, Вольтер называл учение Филолая «галиматьёй», Дж. К. Льюис – «диким бредом», другие – «дикой и фантастической выдумкой». Возражая против этого, Гомперц уходит в дебри доказательств (5, гл. 4, с. 121—133), написав при этом в несколько раз больше того, что нам известно об астрономическом учении Пифагора и Филолая вместе взятых. При этом Гомперц о Филолае пишет: «была пробита плотина… наука вступила на путь…». Гомперц имеет в виду, что, убрав Землю из центра мироздания, был сделан шаг в сторону гелиоцентризма, но мы уже сказали о том, что пифагорейская система всё же более близка к геоцентризму. Мы приводили выдержки из учения Филолая. Это наука?! Ни Рассел, ни Гомперц, ни многие другие, восхваляющие пифагорейцев, почему-то не задаются вопросом их аргументации. Научное знание тем и отличается, что является аргументированным. Если что-то утверждается, но не приводится аргументов в подтверждении этого, то такое утверждение всё же может случайно оказаться верным, но только о науке в данном случае речи не идёт.
Пытается представить пифагорейцев предшественниками гелиоцентризма и Ф. Даннеман, отмечая, что Филолай «развил теорию, по которой земля в продолжение суток обращается вокруг центрального огня. Таким образом, суточное движение неба было объявлено лишь кажущимся. Когда центральный огонь был перенесён в центр земли, этим была предвосхищена одна из важнейших частей учения Коперника, а именно вращение нашего светила вокруг оси» (6, с. 177). Однако ничто не указывает на то, что Филолай или другие пифагорейцы утверждали движение Земли вокруг своей оси, и объяснение смены дня и ночи её движением вокруг «центрального огня» встречает серьёзные затруднения. Вот что об этом пишет Я. И. Вейнберг:
«…очевидно, имелось в виду поступательное движение земли, а не её суточное вращение; но в таком случае весьма непонятным становится происхождение дня и ночи, даже если принять противоземлие (антихон), по мнению Гумбольда, нарочно придуманное для объяснения дня и ночи, не прибегая к суточному вращению земли» (4, с. 16).
Всю эту затруднительную картину можно представить следующим образом. Солнце пифагорейцами представлялось как стеклянный диск, отражающий и свет, и теплоту от центрального огня, но сам этот огонь нами не виден. Если Земля совершает поступательное движение вокруг невидимого центрального огня, то одна её часть будет постоянно обращена к Солнцу, а другая – оставаться в тени. Если мы добавляем Противоземлие, находящееся постоянно у противоположной стороны земной орбиты, то в какой-то момент оно окажется между Землёй и Солнцем, но даже если оно и сможет его затмить, то этим объясняется смена дня и ночи лишь на одной стороне, в то время как на другой постоянно будет ночь, ибо движение Земли вокруг «центрального огня» – поступательное, одна её сторона никогда не будет обращена к Солнцу. Разбираться во всех этих трудностях на основе лишь мелких отрывков пифагорейских текстов, вряд ли стоит. Всё это разбирательство устроили те, кто упорно стремился сделать из мистиков-пифагорейцев лучших астрономов древности.
Вместе с тем пифагорейское представление о форме Земли сильно отличается от более ранних воззрений – пифагорейцы впервые в истории стали утверждать её шаровидную форму. Однако неизвестно, было ли это результатом исследований и размышлений или стало просто следствием применения того мистического подхода, который был присущ пифагорейцам. Как, например, они пришли к выводу о наличии «Противоземлия»? Они выдвигали гипотезу, проверяя её наблюдением? Или, наоборот, обобщая данные наблюдений, пришли к этому выводу? Нет. Они попросту были убеждены в совершенстве числа 10 (декады) и, стремясь сделать небесный свод совершенным, считали, что число небесных тел также должно быть равно десяти. Вот что о совершенстве декады говорит Филолай:
«Действия и сущность числа до́лжно созерцать по силе, заключающейся в декаде. Ибо она велика и совершенна, всё исполняет и есть начало (первооснова) божественной, небесной и человеческой жизни… Без неё же всё беспредельно, неопределённо и неясно» (цит. по: 1, с. 43).
Поскольку пифагорейцы насчитывали небесных тел только девять (пять известных к тому времени планет, Солнце, Луна, Земля, звёзды в целом), то, на основе представления о совершенстве декады и одновременно убеждения о совершенстве космоса, они предположили, что есть и ещё одно, нами невидимое: Антихтон (Противоземлие). По сути, новое небесное тело вводится просто «для ровного счёта».
Как пишет Диоген Лаэртский, из всех фигур Пифагор «считал прекраснейшим среди объёмных – шар, а среди плоских – круг» (11, с. 316). Учитывая общий подход пифагорейцев к их «открытиях» весьма вероятно, что представление о шарообразности Земли у них как раз и возникло по причине того, что шар является «прекраснейшей объёмной фигурой». Тем самым периодически встречающуюся оценку пифагорейцев как «исследователей», открывших шарообразную форму Земли, нельзя считать верной.
Между тем Диоген Лаэртский утверждает, что первым о шарообразности Земли заявил Парменид. Он был чуть младше Пифагора (примерно на 30 лет), а одним из его учителей был пифагореец Аминий, которого Парменид высоко чтил до самой его смерти. Не исключено, что пифагорейцы просто взяли представление о шарообразности Земли у Парменида. Но даже если мы будем считать, что автором этого представления является Парменид, то, опять же, нам совершенно неизвестна его аргументация. Что же касается возможности присвоения пифагорейцами чужих учений, то здесь следует упомянуть Гераклита Эфесского, считавшего Пифагора мошенником, который собирал различные знания и выдавал их за свои. Помимо того, что Пифагор обучался у Анаксимена, он был и учеником Ферекида; также он провёл много лет в Египте, где обучался у жрецов, а во время пребывания там попал в плен и оказался в Вавилоне, где был посвящён в религиозные таинства варваров. То, что сегодня известно под именем «теорема Пифагора» также имеет египетские и вавилонские корни… Все эти собранные отовсюду знания Гераклит называл «многознанием»; ставшая крылатой его фраза «многознание уму не научает» относится в том числе и к Пифагору – скорее, данная оценка несёт в себе следующее: несмотря на то, что Пифагор насобирал столько разного знания, ума от этого у него не прибавилось… Гераклит вообще крайне отрицательно относился к Пифагору и называл его учение «дурнописанием»… Настоящий философ всегда является несколько отстранённым от мира, он стремится к уединению, где может остаться один на один со своими мыслями, – таковым был Фалес, Гераклит… Пифагор же не был таким – это был хороший организатор, очень практичный человек, постоянно вводил в заблуждение других, изображая из себя чудотворца (ему приписывают массу чудес), и утверждая, что он прошёл через массу перерождений, а в одной из жизней был сыном бога Гермеса…
О шарообразности земли говорит и Платон, который, как считает И. Д. Рожанский (18, с. 175), заимствовал эту идею у пифагорейца Архита, героя его диалога «Теэтет», а также Евдокса Книдского, с которыми он общался. Также Платон утверждал вращение Земли вокруг «оси Вселенной», т. е. суточное вращательное движение:
«Землю, нашу кормилицу, утверждённую на протянутой чрез вселенную оси, поставил он стражем и творцом ночи и дня» (14, с. 46—47).
В целом, космологию Платона трудно отнести к науке, ибо она представляет собой лишь пропитанное религиозностью описание, лишённое аргументации, а потому рассматривать её мы не будем. Тезис о шарообразности Земли Платон также не обосновывает. С достаточно развёрнутой аргументацией шарообразности Земли мы встречаемся лишь у Аристотеля, к космологии которого теперь и переходим.
О проекте
О подписке
Другие проекты