И их миллионы, этих вечных детей, рожденных не обязательно в войну или после нее, главное, убежденных в том, что раз для них изо всех сил стараются, значит они, бедняжки. А раз они бедняжки, значит для них стараются недостаточно. И чем больше их любят – тем более они недолюблены, чем больше о них заботятся – тем больше перед ними виноваты. Интересно, когда сейчас они чувствуют, что «моя-то жизнь заканчивается» – они повзрослели? Или снова нет? И на полном серьезе ждут, что им дадут еще одну жизнь? Чужую.