2

В конце 1970-х, когда Романо Гальера приехал в Масса-Финалезе, это была небольшая, но быстро развивающаяся деревня. Фабрики рядом с Моденой росли, и им были нужны работники. На мясокомбинате Беллентани на окраине города было полно рабочих, но всем нуждающимся в работе могло найтись место.

Романо был человеком с крупным носом и пронзительными голубыми глазами, невысоким и худым, отчего его широкие и грубые руки казались взятыми с чужого тела. Из-за того, что в детстве у него был сколиоз, который не лечили, у него остался горб. Он родился в 1937 году, на ферме недалеко от Массы в Пилястры-ди-Бондено – несколько домов в полях на границе между Эмилия-Романья и Ломбардией, – и рос в небогатой семье, деля дом с матерью и двумя сестрами.

Он был тихим мужчиной, даже редко сквернословил и совсем не пил, но без вредных привычек все же не обошлось – курил сигареты без фильтра одну за другой. Вся его жизнь была словно одна большая сигарета, которую он курил взатяжку, не оставляя ничего на потом. Романо не хотел стабильности и постоянной работы, ничего не планировал и не откладывал. Все деньги он тратил сразу же или проигрывал в карты в траттории. Когда деньги заканчивались, Романо занимал их или находил временную работу, а иногда даже объединялся с сомнительными бездельниками или мелкими жуликами для грязной работенки. Затем он возвращался в тратторию, брал карты в руки – и все по новой. В городе он был печально известен как тот еще бездельник, так что его начали называть «set etto» (достаточно грубое диалектное слово, которое переводится как «семь гектограмм»). Это был намек на то, что его мозгам не хватало содержимого, и он доказывал это тягой к легким деньгам и азартным играм. Именно по этой причине, как считали его знакомые, он не мог задержаться ни на одной должности дольше нескольких недель.

Романо объехал Феррару, Модену, Мантую и Ровиго и везде искал – неважно, честные или сомнительные, – способы подзаработать. Этот район, который местные называют Басса, представляет собой плоскую, богатую глиной часть Паданской низменности, простирающуюся от пиков Реджо Аппенинских гор до лагун Валли-ди-Комаккьо Адриатического побережья. Это равнины, поля и болота, пронизанные притоками реки По и усыпанные фермами, регион, который сверху выглядит как гобелен из тысяч и тысяч разнообразных нитей.

Однажды, прогуливаясь по Бассе, Романо заметил Адриану Понцетто. Девушка родом с севера Фриули была на пятнадцать лет моложе Романо. Ее лицо обрамляли светло-каштановые волосы, а большие глаза и слегка смещенная челюсть, из-за чего ее рот был немного искривлен влево, выделяли ее на фоне других. Романо узнал, что Адриана с матерью любили ездить на танцы, так что однажды он подождал их у дома и незаметно проследил за ними до танцевального зала в Череа. Когда они зашли внутрь, Романо подправил предохранители в их машине, после чего снова подождал их на парковке и незаметно проследовал за ними. Когда машина Понцетто встала посреди дороги, он «совершенно случайно» оказался рядом, чтобы предложить помощь. Так началась их история.

В 1975 году родился Игорь, тихий и худой ребенок, напоминающий мать. Через 2 года родилась Барбара – точная копия отца. Рождение детей никак не изменило Романо: он все еще практически не работал, обходясь той мелочью, которую мог заработать не напрягаясь. Семья Гальера ютилась в одной комнате небольшой квартирки дома номер 133 на дороге, которая вела от Масса-Финалезе к Финале-Эмилия и Модене.

Их семья балансировала на грани между финансовыми трудностями и настоящим голодом. Адриане не раз приходилось тайно обращаться к соседям, ведь у них в шкафу не было даже пасты – самого базового элемента итальянской кухни. Тем же соседям постоянно приходилось выслушивать, как Романо нападал на жену, когда дома было нечего есть: его крики доносились через окно, ведущее в общий двор.

Однажды перед Романо открылась потенциальная возможность: местной строительной компании были нужны работники для ряда контрактов в Саудовской Аравии и Юго-Западной Азии. Казалось, что пустыня ломилась от денег: благодаря нефтяному буму конца семидесятых появилась потребность в дорогах и мостах, а значит, и строителях. Романо собирался стать одним из них, тем более что платили 3000 долларов в месяц – целое состояние по тем временам. Когда он отправился в Джедду, все думали, что голод станет для них лишь неприятным воспоминанием, однако заработки Романо никак не помогли его семье с финансами. Загадочным образом ему вечно не хватало денег. Адриана месяцами жила, не получая даже сотни тысяч лир (50 долларов) из мест, где работал ее муж: Саудовской Аравии, Ирана или Пакистана.

Счастье и благополучие перестали казаться Адриане возможными. Дети Гальера вечно выглядели как изможденные оборванцы. Как-то раз Адриана в слезах пришла к соседям, после того как Игорь в припадке истерики от голода открыл шкафчик и перебил все тарелки. Одно лето они и вовсе провели без еды и электричества, которое отключили за неуплату. Терпеть это больше не было сил, и Адриане пришлось погрузить детей на велосипед и проехать около 40 километров, чтобы остановиться у родственников.

Адриана не хотела даже спрашивать у мужа, куда пропадают деньги: ей было страшно. У Романо был скверный характер и тяжелая рука, что часто выливалось в побои и психологическое насилие. Она знала, что, как только он вернется в Италию, все заработанные деньги за несколько часов уйдут в руки какого-нибудь крупье в одном из казино Венеции – именно туда Романо отправлялся, стоило ему получить сравнительно крупную сумму. Однако Адриана не осмеливалась возражать. Она знала, что заслуживала лучшего, но, даже ненавидя образ жизни, который ей приходилось вести из-за мужа, Адриана все равно любила этого угрюмого мужчину из Бондено, такого же бедного – in buleta, – каким он был, когда она вышла за него замуж.

К концу 1980-х, когда золотые годы Ближнего Востока были окончены, Романо умудрился все потратить. Он практически перестал работать. Адриана тратила все силы, стараясь заработать хоть пару монет сбором груш в поле, однако положение семьи все ухудшалось. Игорь и Барбара всегда были голодны и плохо одеты. Мальчик был более мрачным и хрупким, чем сестра, худым и бледным, почти не говорил и до дрожи боялся отца. Сверстники дразнили Игоря, смеялись над ним и избивали его, внушая ему все большую неуверенность в себе. Барбара же каким-то чудом оставалась жизнерадостным, беспечным и стойким ребенком.

Некоторые называли их уродцами или грязнулями и распускали о семье Гальера неприятные слухи. Люди грубо шутили на тему того, как Адриана зарабатывала на пропитание. Социальные службы Мирандолы, района, который контролировал эту область, отправили служащего проконтролировать ситуацию. Каритас^[5] выдали им талоны на еду и коробки с консервами, хотя некоторые жители города клялись, что видели, как Романо пытается перепродать банки томатного соуса, пакеты с пастой и даже стейки, которые им дал мясник.

В конце концов семью Гальера выселили из их квартиры в доме 133 – к тому моменту они не платили арендную плату уже 4 месяца. Им пришлось переехать на второй этаж скромного многоквартирного социального жилья на Виа-Вольта, напротив желтого двухэтажного дома, где жили Оддина Пальтриньери, ее муж Сильвио Панцетта, а также их две дочери-подростка. Сильвио, крупный мужчина с оливковой кожей, отлично знал Романо. Они вместе работали в Саудовской Аравии, и Сильвио не уважал Романо, считая того поверхностным и беспринципным. А вот Оддина сочувствовала семье Гальера. Несколько лет назад она попала в автомобильную аварию и получила серьезные травмы ног, после чего осталась в инвалидной коляске, но это не сломило ее. Оддина обладала железной силой воли и потому оставалась активным членом сообщества, всегда готовой прийти на помощь нуждающимся.

Оддина хотела помочь Адриане. Иногда она давала ей еду и одежду, а иногда приглашала выкурить пару сигарет у себя на кухне, где терпеливо слушала ее жалобы на жизнь. После рождения Игоря и Барбары Адриана больше не хотела детей и потому, забеременев в следующий раз, сделала аборт. Однако в конце 1989 года Адриана узнала, что снова ждет ребенка, и на этот раз решила его оставить. Его назвали Дарио.

Последний член семьи Гальера был рожден в Мирандоле 16 мая 1990 года раньше срока и весил менее 2 килограммов, из-за чего несколько недель пролежал в инкубаторе. Спустя 2 года он вырос в небольшого мальчика со светлыми волосами и немного косящими голубыми глазами. У него развились двигательные нарушения, и он вечно спотыкался и налетал на вещи, но был энергичным и активным – маленькой радостью своих родителей. Однако был у рождения Дарио и негативный аспект: его тоже нужно было кормить, а финансовое положение семьи за последние годы не стало лучше.

Самым несчастным членом семьи тогда был, несомненно, Игорь. Его психологическое состояние ухудшалось, ведь его продолжали дразнить в школе, и он все с большим трудом с этим справлялся. Однажды, когда Игорю было 15 лет, он бросился под проезжающую машину – настолько безвыходной ему казалась ситуация. Он выжил, но переломал себе все кости, из-за чего потерял подработку в столярной мастерской, куда ходил после школы.

Дома у семьи Гальера не хватало базовых принадлежностей, а выживали они по большей части благодаря помощи соседей. Несмотря на то, что они жили в государственном здании с установленной суммой максимальной арендной платы, долги накапливались. Правительство города все настойчивее предупреждало Романо об этом, и однажды в понедельник, 27 сентября 1993 года, представители властей появились на его пороге с уведомлением о выселении. У семьи Гальера было всего несколько часов, чтобы собрать вещи и освободить помещение. Пока они собирались, нанятые администрацией грузчики сновали вверх-вниз по лестнице, освобождая комнаты от мебели. Романо не выдержал и в слезах забился в угол. Мужчина, которому тогда было уже 56 лет, с женой, тремя детьми и грузом вечных неудач на плечах не представлял, как жить дальше.

В тот же день семья погрузила несколько сумок в свой старый белый «Тальбо» – этой машине предстояло стать их домом. Романо взял за руку маленького Дарио и перешел дорогу к желтому дому напротив. Оддина и Сильвио всегда им помогали, и Романо надеялся, что они одолжат ему 3 миллиона лир (2000 долларов), чтобы он выплатил все свои долги.

Оддина с ругательствами выгнала его с порога. «A tse un bon da nient, – сказала она на местном диалекте. – Ни на что не годный ты человек. Ты не смог даже оплатить субсидированную аренду в государственном жилье. Идиот!» Затем она взглянула на Дарио, которому было лишь 3 года, и решила, что ребенок может пожить у них, пока Романо не найдет для семьи новое жилье.

Дарио в слезах перешагнул порог желтого дома. Ему было тяжело смотреть, как родители завели машину и отправились на поиски парковки, где могли бы провести ночь. Он чувствовал себя потерянным и испуганным. Оддина заметила его худобу, вероятно, связанную с вынужденной диетой семьи Гальера, в которой единственным блюдом за день был кусок хлеба, вымоченный в молоке. Она решила заработать доверие Дарио пастой болоньезе и стейком, порезанным на мелкие кусочки. Дарио уплетал еду так, будто боялся, что у него вот-вот ее отберут.

На втором этаже Дарио ждала теплая кровать с чистым постельным бельем. Джулия и Клаудия, дочери-подростки Оддины и Сильвио, окружили Дарио заботой: играли с ним, читали ему сказки на ночь. Но больше всех малыша полюбил Сильвио. Когда Дарио был рядом, вся напускная грубость Сильвио, крупного и сурового мужчины, улетучивалась. Дарио стал для Сильвио сыном, о котором тот всегда мечтал. Когда осенью выдавались теплые деньки, Сильвио с Дарио садились в белый фургон и отправлялись в зоопарк, в порт Ливорно или посмотреть на самолеты в Пизе. Дарио был счастлив в новой семье, но и о старой не забывал – родители навещали его каждый день. Кроме того, он начал ходить в детский сад.