Обогнув мыс, корабли вошли в залив Гонаиф и взяли курс на остров Гонав, там Нэрт собрался основательно потрусить трюмы захваченных флейтов. На место добрались уже затемно, при лунном свете, аккуратно встали на якоря недалеко от острова. С рассветом Нэрт по очереди обошёл на галеоне оба флейта, перебрасывая через фальшборт трапы. И матросы, после того как Нэрт заканчивал осмотр трюмов, начинали перетаскивать на галеон отобранные предметы. В первую очередь это касалось воды, провианта и вина, далее, на усмотрение Диксона, отбирался порох и боеприпасы. Дик осматривал и выбирал оружие и одежду, боцман с Мохом хлопотали по хозяйству, пополняя запасы парусины, досок и канатов. На обоих кораблях были обнаружены приемлемые запасы монет испанской чеканки: золотые эскудо и рейсы, несколько золотых слитков, по всей видимости, личные сбережения капитанов и корабельная казна. Причём в казне всё больше находилось серебро, талеры и экю, фунты, соверены. Монеты, имеющие хождение по всей Европе, звякали в такт качке Карибского моря в капитанских сундуках. Груз табака и индиго Нэрт распорядился перенести на галеон. По всей видимости, испанский капитан доставлял разовый заказ торговца, поэтому груза было не много. Пока потрошили трюмы захваченных галеонов, маленькая эскадра Нэрта была замечена французами. Уже к полудню, со стороны небольшого поселения Порт-о-Пренс появилось небольшое одномачтовое судёнышко, покрутившись в отдалении, оно ушло обратно. Нэрт на это рассчитывал. Но хотел сам нанести визит французам, не дожидаясь, когда они соберутся с силами и желанием. Поэтому, как только всё ценное и необходимое было перегружено на «Приватир», корабли снялись с якорей и взяли курс на Порт-о-Пренс.

Не подходя близко к берегу, эскадра Нэрта бросила якоря, демонстративно выстроившись походным строем. Нэрт решил ждать реакции местных властей. Все прекрасно знали, что король Людовик потворствует флибустьерам, предпочитая опираться на поддержку берегового братства в противостоянии с Испанией и Англией. Поэтому Нэрт ждал, когда к нему явятся парламентёры.

Не прошло и часа, как со стороны порта к кораблям Нэрта направился люгер. На флейтах никаких флагов не поднимали, только на «Приватире» на клотике фок-мачты вился длинный, чёрный вымпел, да на гафеле лениво развевался большой чёрный флаг, со скрещенными якорями и оскаленным черепом.

Нэрт распорядился спустить трап и, стоя на шканцах, наблюдал за французами.

На борт «Приватира» поднялся, какой-то местный чиновник. Гостей интересовало, с какой целью в их водах появились три боевых корабля.

Узнав, что Нэрт хочет продать два взятых у испанцев флейта, а заодно пополнить припасы, французы оживились. Нэрт уточнил, может ли он встретиться с губернатором и можно ли его команде сойти на берег, на время стоянки, так как люди соскучились по твёрдой земле, а местные магазины и таверна не останутся без прибыли. Француз пообещал передать губернатору слова Нэрта и, попрощавшись, отбыл на свой корабль.

Через пару часов к кораблям Нэрта подошёл одномачтовый лоцманский шлюп. Поднявшийся на палубу лоцман, сообщил, что господин Бертран Де`Ожерон, губернатор французских колоний Эспаньолы и Тортуги, готов принять Нэрта в своей резиденции. Лоцман показал Нэрту, где поставить корабли и, оставшись на борту галеона, следил за постановкой кораблей на рейде.

Как только французская Вест-Индская компания, выкупила права на владение Тортугой, и бывший буканьер и колониальный торговец Бертран Де`Ожерон был назначен губернатором Колоний Сен-Доменге и Тортуги, началась более-менее основательная колонизация Эспаньолы. По прибытии на неё, Ожерон заложил табачную плантацию в местечке Пор-Марго, а затем попытался основательно заселить Тортугу. Однако превратить маленький остров в плантаторский рай у него не получилось. Тортуга как была, так и осталась прибежищем пиратов и авантюристов. Тогда Ожерон заключил с пиратами договор, и принялся выдавать всем желающим каперские свидетельства. За 1/10 добычи пираты с удовольствием становились корсарами французского короля, получая право входить в любой французский порт для пополнения припасов, ремонта и продажи добычи. Порт-о-Пренс представлял собой большой посёлок, с причалами для маломерных судов, деревянными домиками плантаторов и торговцев.

Ближе к берегу стояли склады Вест-Индской компании, конторы и магазины, а дальше – узкие улочки, веером разбегались в разные стороны, огибая нехитрые постройки плантаторов, хибары и бараки служащих. Однако губернаторская резиденция всем своим видом уже давала понять заезжему гостю, где здесь находиться власть.

В Порт-о-Пренсе Нэрт пробыл два дня, флейты были оценены. Французы как могли, сбивали цену, но всё же купили оба корабля. Нэрт раздал своим матросам и офицерам все деньги из своих запасов, чтобы его команда могла произвести должное впечатление на местных жителей, и о них сложилось впечатление, как об удачливых флибустьерах. Местные торговцы радостно вываливали залежавшиеся товары перед моряками, а таверна гудела от народа.

В трюмах галеона крепили бочонки с вином и ромом, закладывали ящики с провиантом, в стойлах кубрика блеяли с десяток овец. Чтобы произвести впечатление на губернатора, Нэрт продал оба флейта недорого, а за припасы расплачивался серебряными слитками. Де`Ожерон остался доволен новым знакомством. В приватной беседе между Нэртом и губернатором был заключён негласный договор, согласно которому Нэрт может заходить на Эспаньолу и Тортугу для пополнения припасов, ремонта, использовать прибрежные воды для своих нужд. В положении Нэрта такой союз был необходим. Испанцы и так являются в этих морях достаточно сильными врагами, остался неурегулированным вопрос с английским флотом. Нэрт не спешил пополнять список врагов. Впереди ещё путь на Ямайку, английскую колонию, центр и негласную столицу местного пиратства, переместившегося с Тортуги в Порт-Ройал.

К Нэрту подходили на улицах, по поводу найма в команду, однако он взял только пять человек, достаточно опытных в обращении с пушками. Диксон принял пополнение.

На второй день команда в полном составе собралась на галеоне. Нэрт дал всем ночь на то, чтобы проспаться и отрезветь, и утром третьего дня снялся с якоря. Выйдя из гавани, «Приватир» отсалютовал импровизированному на берегу из пушек и, подняв паруса, взял курс на Ямайку.

Погода моряков не баловала. Порывистый ветер норовил прижать корабль к берегу, волны перекатывались за бортом, словно хищные звери, норовя заглянуть через высокий фальшборт на палубу, нет-нет, да и захлёстывая пеной руслень вантов. Галеон словно могучий кит таранил вздымающиеся перед форштевнем волны, распарывая их ватер-штагами. На зарифленных парусах «Приватир» прошёл от острова Гонав до мыса Дам-Мари.

К ночи, оставив за кормой островок Навасса, затерянный в одиночестве между Эспаньолой и Ямайкой, галеон попал в шторм. Море свирепствовало за бортом, с рёвом и глухим шумом перекатываясь через палубу, корабль грузно переваливался с одного борта на другой в кипящей пеной воде. Напористый ветер выл в такелаже, словно голодный волк, созывающий стаю на охоту, дождь с неба длинными струями вонзался в бурлящее пеной море, объединяя небесные и морские стихии. Усиленная вахта матросов, обвязавшись канатами, сражалась за живучесть галеона. Волны норовили смыть этих слабых людишек с палубы, но каждый раз после схлынувшей за борт воды возле мачт, вантов и фальшборта поднимались сбитые с ног люди и, вцепившись руками в снасти, стиснув зубы, с вызовом смотрели за борт. Туда, где всклокоченное от бешенства пенное море ревело и билось в борта, требуя людскую жертву. Нэрт, оставив на мостике Дика и боцмана, спустился в трюм. На опер-деке, в кубрике людей болтало не меньше, чем на палубе. На помпах, сменяя друг друга, мокрые от пота матросы откачивали воду, плотник возился где-то внизу, среди балласта, осматривая борта, прикладываясь ухом к пиллерсам.

Пушечные порты, не смотря на уплотнения, раз за разом пропускали слабые потоки забортной воды, которая разбегалась по орудийным палубам, стекая в люки, жадные помпы, захлёбываясь и скрипя, откачивали её из «водного трюма». Критически осмотрев всё хозяйство, от закреплённых пушек до штабелей бочонков, Нэрт пробрался в свою каюту. Прихватив с собой бутылку рома, вышел на палубу. На мостике вахта буквально плевалась солёной слюной, и ром был принят как долгожданный гость, согревая нутро и укрепляя силы моряков.

Всю ночь галеон трепало ветром, норовя развернуть бортом к волне. Матросы шатались от усталости, у всех, кто работал на верхней палубе, лица, казалось, навечно свело суровыми гримасами. Рулевые выбивались из сил, налегая на дёргающийся штурвал, удерживая корабль на курсе. К утру погода совсем скурвилась, к косому ливню добавились грозовые раскаты, и к ужасу моряков чёрное небо принялось извергать на бушующую морскую стихию каскады ветвистых молний.

Нэрт уже мог только догадываться, куда занесло галеон, успокаивало только то, что на добрую сотню миль не было никакой земли, а значит, перспектива налететь на риф или отмель не грозила. Утром Дон Педро сменил Дика на мостике. Злой оттого, что не имеется никакой возможности уточнить местоположение галеона, он стоял возле гакаборта, вцепившись в резной планшир, вглядываясь в пенные валы за кормой.

Галеон болтало ещё полдня, затем ветер пошёл на убыль, шторм уходил куда-то дальше, оставляя в покое упрямый корабль. Небо всё ещё было затянуто, и Нэрт взял курс на северо-запад.

Мэт устало поднялся на мостик:

– Этот шторм нас основательно укатал, команда валится с ног, но галеон показал себя крепким малым, всё на месте, я боялся, что сорвёт шлюпки.

Нэрт похлопал своего боцмана по плечу:

– Всей команде выдай рому по своему усмотрению, оставь самых стойких на палубе управляться с парусами, всем остальным – отдыхать.

Дон Педро некоторое время топтался на мостике, не находя себе место и наконец, спустившись на палубу, полез на грот-мачту, взобравшись на марсовую площадку, засел там, словно журавль в гнезде, осматривая далёкий горизонт.

К концу дня ветер стих до четырёх балов, на «Приватире» подняли все паруса, и среди бескрайних просторов вздымающейся воды он шёл, слегка пригнувшись по ветру, словно немой вызов человечества морской стихии.

Вскоре Дон Педро покинул свой наблюдательный пост, спускаясь по вантам, он поминутно вертел головой, всматриваясь куда-то. Нэрт на всякий случай тоже повёл подзорной трубой по горизонту, но ничего подозрительного не заметил. Однако штурман поднимался на мостик с таким видом, словно открыл новый материк. Он ещё раз осмотрелся с мостика и протянул руку, указывая направление:

– Там. Видно только с марса, кажется, тонет корабль. Видимо, тоже потрепало штормом, но мы можем успеть к нему, он ещё только заваливается на борт, возможно, разболтало балласт или груз. Сами они вряд ли справятся, корабль или потонет, или сохранит плавучесть, но самостоятельно двигаться не сможет.

– Где именно? – Нэрт вгляделся в горизонт, в указанном направлении, – нам придётся идти в бейдевинд, меняя галсы, а команда вымоталась. А если тебе показалось?

– Нет, не показалось, – Дон насупился, – кораблик маленький, по-видимому, шлюп, если только ему не снесло вторую мачту.

Нэрт с минуту раздумывал, глядя на палубу. Команда была измочалена борьбой со стихией, но такова жизнь на море, он сам уже не мог припомнить, когда спал.

– Поднимай команду. Меняем курс, идём на сближение.

Дон улыбнулся:

– Вот увидишь, Нэрт, там будет что-то полезное, не просто так ведь меня понесло на этот марс, словно зудело что-то в душе.

Почти два часа потребовалось галеону, чтобы, меняя галсы в оверштаг, приблизиться к терпящему бедствие кораблю. Теперь уже видно было, что это одномачтовый гафельный шлюп, завалившийся на правый борт, уже прилично хлебнувший воды. Вода, видимо, продолжала поступать в трюм, и помпы здесь уже были бесполезны. Команда на шлюпе с тревогой посматривала на приближающийся галеон, гадая, что их ждёт от этой встречи.

Нэрт нарочито спустил чёрный флаг перед тем, как пойти на сближение с тонущим кораблём, чтобы раньше времени не выдавать принадлежность галеона. Теперь же, имея возможность рассматривать терпящих бедствие в подзорную трубу, он с каждой минутой убеждался, что выручать будет своих земляков. И что самое любопытное – самых настоящих пиратов. Флаг свой они естественно убрали, но вся пёстрая команда морских бродяг ни как не могла быть обществом праведных моряков.

Нэрт любил эффекты, поэтому на расстоянии кабельтова «Приватир» развернулся левым бортом к тонущему шлюпу и убрал паруса. Терпящие бедствия со страхом посматривали на пушечные порты галеона, ожидая момента, когда они распахнутся для последней панихиды, и бортовой залп разнесёт их тонущее пристанище в щепы. Но на гафеле галеона, неспешно и по-хозяйски, был поднят чёрный флаг с якорями и черепом, а с мостика Нэрт помахал шляпой, выражая дружеские намерения. На шлюпе напряжённая тишина взорвалась радостными воплями.

Спасательная операция прошла быстро. Нэрт, стоя на шканцах, наблюдал за тем, как через фальшборт его галеона один за другим переваливаются измученные моряки. Один из них, осмотревшись, направился к Нэрту. Под мышкой он придерживал туго стянутый свёрток, в котором, по всей видимости, уместились все судовые документы, карты, навигационные приборы и прочий капитанский скарб.

– Джон Энселл, капитан этого шлюпа, – он с сожалением посмотрел на свой корабль, который уже наполовину погрузился в море.

Нэрт назвал своё имя, а так же представил своих офицеров.

– Что у вас в трюме?

– Полный трюм добра, – Энселл замялся, с сожалением глядя на свой тонущий шлюп, скривился от досады, – причём, мне больше всего жаль корабль, этого кофе и паприки я могу добыть сколько угодно, а вот купить теперь такой шлюп не получится. Да ещё я должен Блэкберну часть этой добычи, теперь придётся выкручиваться, чтобы не загреметь на плантации.

– Давно здесь промышляете? – Нэрт понял, что судьба свела его с одним из пиратов Ямайки, а так как он собирался там набирать команду, ему было всё интересно. Как живут, с чем сталкиваются местные флибустьеры в повседневной жизни.

– Да уже пятый год. Хороший шлюп был у меня, лёгкий, разворотливый. И осадка небольшая. А вы откуда? Смотрю, галеон-то испанский, мы уж подумали, хана нам пришла. Или перевешают, или просто потопят.

– Из Плимута, дошли до Антигуа, теперь в Порт-Роял идём. А галеон у испанцев взяли, – Нэрт, улыбнувшись, взглянул в глаза капитану Энселу, – не сильно обеднеете, если я немного потесню ваше общество в этих морях?

– Главное, не влезайте в долги, капитан, и не берите на себя невыполнимых обязательств, а в остальном ловите ветер себе в удовольствие, никто вам слова не скажет. В Порт-Рояле, может быть, совместно какие дела провернуть придётся. Здесь у нас вольное братство, однако, есть и довольно удачливые капитаны, эти-то сколачивают эскадры и ходят к испанским городам. Мансфельд вот, набирает себе товарищей, планирует какой-то рейд, вице-адмиралом зовёт к себе Моргана, я бы тоже сходил, но у меня дела не совсем гладко пошли. Команда вдвое сократилась, долги. Что в море подхватывали, тем и жили, а сейчас прямо не знаю что делать. В Порт-Рояле мне появляться нельзя, нужно добывать новый корабль, да с хорошей добычей, тогда можно и заглянуть, рассчитаться с долгами.

– А губернатор в Порт-Рояле как к вам относиться?

– Хо-хо! Губернатор Ямайки, Сэр Томас Мэдифорд, он как появился в Порт-Рояле, только делает вид, что собирается покончить с пиратством. На самом деле он трётся бортами с Генри Морганом и Эдвардом Мэнсфилдом из Кюрасао, так что здесь наш король имеет только видимость власти.

– Тогда у меня к вам будет деловое предложение, – Нэрт оценивающе посмотрел в глаза Энселлу.

– Да?

– Ваших людей распределим пока – кого к матросам, кого к абордажникам или канонирам, – как только захватим корабль, который вам приглянётся, со своей командой берёте его себе, добычу пополам. В Порт-Рояле пересидите у меня на борту, раз уж вам не хочется там появляться, заодно просветите меня на счёт местной жизни.

Энселл удивлённо приподнял брови:

– Я не ожидал такого участия в моей судьбе, но, если всё будет так, как вы сказали, можете считать меня своим должником, а я умею помнить о долгах.

– Отлично, – Нэрт позвал боцмана, – Мэт, всех распредели с Диксоном, кого куда, на вахту опять ставь тех, кто более-менее на ногах держится, остальным отдыхать, да ещё коку пинка дай, я со вчерашнего дня не видел ничего съестного, матросы тоже. Или его волной смыло вместе с кастрюлями?

Не дожидаясь того момента, когда подтопленный шлюп пойдёт ко дну, Нэрт распорядился ставить паруса и взять курс на Ямайку. Дик занял место на мостике, а в каюте капитана наконец-то накрыли стол, и уставшие моряки сели ужинать. Джон Энселл рассказывал о навигации и особенностях местных побережий. Дон мигом нашёл с ним общий язык, и Нэрту оставалось лишь слушать, изредка задавая интересующие его вопросы.