Лет двадцать назад, еще в школе, мы передавали друг другу записку «К чему снится парень». Как сейчас помню: «В понедельник – влюблен, влюбляется. Вторник – увидишь его. Среда – к поцелую. Четверг – изменяет. Пятница – записка от него. Суббота – новые знакомства. Воскресенье – признание в любви». —

Кира смеялась.

 Сколько раз ты придумывала подобные сценарии и сколько раз они проваливались, хотя казалось, что все совпадения налицо. Возможно, что это просто страх, тревога о будущем. —

Сейчас она призналась:

 Да ты Ванга! —

 Ага, – грустно протянула я, – только она доверяла своим чувствам, а я отбивала их, как теннисные мячи. —

 Ты как? Приедешь ко мне? —

Несмотря на то, что по сути ничего не произошло (кроме того, что Антон начал строить свою личную жизнь), я решила как следует «пострадать».

Собственно, это каждый раз происходит, сценарий схож: подруга, хорошее вино для страданий, сигареты (не «Айкос». Это важно), грустные песни, от Пугачевой до Риты Дакоты. Бесконечное повторение истории с репликами «Как он мог?» и однодневная бессонница.

Чем старше становишься, чем больше понимаешь:

– Уже мало что может сильно удивить.

– Нет возможности долго лежать на диване в позе зародыша, оплакивая свою любовь. В том числе и возможности финансовой. В студенчестве мама уговаривала выйти из анабиоза и съесть горячего супчика, который только что приготовила. А теперь разве что нагрянет хозяйка в день оплаты квартиры, удвоив страдания.

– Слова «это пройдет» имеют смысл, потому что это действительно пройдет. Через некоторое время оборачиваешься и не испытываешь никаких эмоций к этому мужчине, кроме благодарности за все хорошее и даже плохое.

Но вечер, когда кажется, что «ЭТО ВСЕ!!! О божечки, как же так можно?», нельзя обесценивать. Желательно провести его в слезах, сопровождать громкими всхлипываниями и пригласить зрителей. Он наполнен таким четким ощущением ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС, что позавидует даже опытный йог.

Вот она, ты, вот она, боль! Вот она, жизнь! Сегодня ты уникальна в своем горе, а завтра, как все, пойдешь перебирать бумажки на работу. Периоды страдания нынче недешевы, и на следующий надо еще заработать. Но в этот вечер – гори оно все огнем!

Так я и провела свой «вечер страдания», употребив полторы бутылки игристого, которое посоветовали в магазине «Красное & Белое». Продавцы даже загадочным шепотом сказали, что его часто берут и возвращаются. В этот вечер или вообще возвращаются, не уточнили.

Мы сидели с Кирой на кухне, пили вино из чашек, грустили, но иногда срывались на смех.

 Кира, он изменил мне с хостес!!! Господи, папа, вовсе не обязательно быть ЛИЧНОСТЬЮ, как ты мне говорил! Видишь, можно просто передавать меню в ресторане, и за тобой еще побегают, – с надрывом произнесла я. —

 Вик, он тебе не изменял! Вы расстались уже три месяца как, – мешала страдать Кира. —

 И слава богу!!! – в сердцах сказала я. – Представь мое состояние, если бы не расстались! Так я посмотрела тогда на пустое место вместо наших фоток на холодильнике и подумала: «Интересно, он их заранее снял, или пока она в душ ходила, суетился? Их же там штук 30 было, надо было спешить. Не то что те две, которые он быстренько снял, пока я впервые изучала его ванную». —

 А что за фотки? – удивленно спросила Кира. —

 Я тебе не рассказывала? – с улыбкой спросила я. —

 Не-е-ет. —

 О, это чудная история. Понимаешь, с первого дня знакомства я знала, что Антон очень порядочный. Ну знаешь, когда смотришь на мужчину и понимаешь, что он никогда не будет врать и изменять. Что у него все по-честному, все по-серьезному, и не стоит искать рояль в кустах. —

Кира кивнула.

 Поэтому, когда он после нескольких свиданий, прогулок по паркам, катания на велосипедах пригласил поехать к нему «смотреть фильм», я согласилась. Он проводил экскурсию по дому, мы ненадолго задержались у холодильника, где он с помощью все тех же магнитов рассказал про свои путешествия. Я заметила фото миловидной девушки с длинными темными волосами. «Сестра», – решила я, он много рассказывал про нее. —

Кира смотрела с интересом. Я улыбнулась и продолжила.

 Потом я на минуту заглянула в ванную, где меня очень смутили три зубные щетки в стаканчике и розовый бритвенный станок. —

Брови Киры поползли вверх.

 Я заволновалась: а вдруг тут проходной двор, где все постоянно остаются, бреются и чистят зубы. Но подумала: «Да нет! Вряд ли, он не такой». Ну просто я прям была уверена на 100%, что он брезглив и живет по принципу «одна женщина – одна щетка в доме». И все-таки решила уточнить. Вышла из ванной и спросила: «Антон, скажи, пожалуйста, а у тебя много тут остается… транзитных пассажиров? Я ни в коем случае не осуждаю, просто если так, то это не то, к чему я стремлюсь. Я боюсь боли…». —

Я грустно улыбнулась воспоминанию.

 И ты прикинь, я бросаю взгляд на холодильник и вижу, что там больше нет фоток миловидной девушки, которую я приняла за сестру. —

 Да ладно??? —

 Ага, мне стало смешно. Я сказала: «Антон, у меня к тебе три вопроса. Первый: чьи это щетки в стаканчике? Второй: кто эта девушка на фото, которые ты снял? И третий, самый интересный: как ты успел их незаметно снять, если мы постоянно находились вместе?». —

Кира улыбнулась:

– А он?

– Рассказал про бывшую, с которой не сложилось. Она хотела жить вместе, он не желал, вот и разошлись.

– Я тогда призналась, что очень боюсь, что он меня обманет. А это больно – быть обманутой. Лучше сразу и честно, чем вот эти «случайно узнала». Так мы и договорились, – грустно закончила я.

Она посмотрела на меня огромными голубыми глазами, обняла и спросила:

– Думаешь, что он способен так быстро переключиться и завести новые серьезные отношения?

В очередной раз я поняла, что дружу с человеком, который поддержит и будет рядом в любой ситуации, как и много раз до этого дня.

– Может же быть так, что она ему не понравилась? Может, она молодая и глупая. Может, она не умеет говорить о чувствах, может, она пацанка, с которой они никогда не смогли бы выйти на ваш уровень доверия и ценности.

– Ага, так ценит меня, что едет без меня на Бали и проводит ночи с новой женщиной, которая на каждом фото в трусах, – возразила я.

– Викуль, – она грустно улыбнулась, – я знаю, что тебе сейчас очень больно, но вполне вероятно, что они провели вместе просто несколько ночей больше месяца назад.

Кира очень напоминала Антона своим рациональным подходом к жизни. Оба умудрялись испытывать минимум деструктивных эмоций.

Ночью я пыталась уснуть. Я брала телефон и залезала в профиль неизвестной мне Юли. Молодая, красивая, сексуальная… У нас не было общих друзей, кроме Антона. Я листала фотографии хрупкой блондинки, рассекающей по склону на борде на Бали, и у меня в голове болезненно пульсировало предположение: а вдруг она… следующая? Вдруг именно она станет той, с кем он будет кататься на скутере в Азии или на склоне в Альпах, а со временем будет жить вместе, рассказывать о том, как прошел день, смотреть в обнимку фильм и гладить кота. Нашего кота. Я чувствовала боль и дикую ревность. Она похожа на инъекцию «Но-шпы», которую медленно вводят в мышцу. Я чувствовала страх и обиду, потому что мне казалось, что я хуже этой стройной и активной девушки с аккуратным носиком. Мне хотелось стать маленькой и от обиды кричать:

– Да, она тебе больше подходит! Выбери ее и будь счастлив!

А потом заплакать от безысходности с надеждой, что он меня обнимет и скажет:

– Ну что ты, глупенькая! Ты же моя любимая и единственная, мне больше никто не нужен!

Я мысленно возвращалась к нашей переписке еще вчера, когда я не знала, что она провела ночь в нашей постели… «Фыр, хорошего отдыха!», «Фыр, как там?» И еще много сообщений, которые подтверждали, что ему интересна я и моя жизнь, он интересуется мной, а не этой девушкой на фотографиях.

Я вспоминала слова Киры:

– И, Вик, вы все же расстались. Это нормально – пытаться строить свою жизнь. Тебе тоже пора поглядывать на других мужчин.

Я четко понимала, что никакие мужчины, подписка, флирт не смогут заглушить мою боль от мысли, что выбрали не меня. Такое ощущение, что жизнь – это соревнования, где девушки занимают места на постаменте. Встречаетесь? Значит, на первом месте. Подвинули? Значит, увы, ты «женщина не очень», «так себе женщина», «недоженщина», «есть и получше».

Это больно, и хочется ему прокричать:

– Ненавижу тебя! Не пиши мне больше!

Как будто простой фразой можно стереть из жизни человека, будто он герой, нарисованный карандашом. Как будто можно стереть свои чувства.

Я перебирала ситуации, когда он врал, но почему-то мне всегда казалось, что это случайность, что он оступился, но он не такой. Ситуаций было очень много, и почему-то я часто оказывалась в них крайней. «Слишком ревнивая, слишком много выдумываешь, тебя обманывают твои чувства». Я с ужасом поняла, что выбрала его больше даже разумом, чем сердцем, потому что мне казалось что с ним я застрахована от поведения отца. Что он мне НИКОГДА не изменит. Поэтому пусть местами с ним все будет не как в сказке, иногда даже скучно, но… Мы сильная пара.

Я улыбнулась. Даже расставшись, мы говорили друг другу: «Мы сильная боевая единица, крепкую можем построить семью, мы говорим почти обо всем и понимаем во многом друг друга. Это редкость, это важно». Мы говорили так вместо слов «я по тебе скучаю и очень тебя люблю».

Я протянула руку к телефону и заблокировала Антона везде. Осталось немного страха, что когда он это заметит, назло станет встречаться с этой Юлей. Я сделала глубокий вдох и напомнила себе, что не настолько всесильна и грандиозна, чтобы сложить чью-то судьбу. Если она должна сложиться так, то не потому, что кто-то кому-то не написал сообщение. Зачастую там вообще не в третьем человеке дело.