Наконец-то справедливость восторжествует! Чтобы ничего интересного не пропустить, он даже не стал прятаться под козырёк над крыльцом, а удобно устроился на деревянной стремянке у колодца – отсюда он лучше сможет наблюдать бесславный конец никчёмной лопоуховской жизни!

Изрядно запыхавшись, Семендяй добрался, наконец, до родных ворот, раскрыл их немного и змейкой проскользнул во двор, из последних сил торопясь к теплу и уюту. Вслед за ним во двор заскочили и братаны-уголовнички, но Лопоухов их, конечно же, не заметил!

Уж как ему хотелось в этот момент поскорее оказаться в доме! Но он прежде всё-таки решил заглянуть в колодец, – как там с водой дело обстоит, не обманула ли книга? И к своему огромному удивлению и радости он увидел, что колодец уже полон – вода поднялась даже гораздо выше прежнего уровня! Ещё чуть-чуть и вообще польётся через край!

– Отлично! – с удовольствием проговорил Семендяй. – Просто великолепно!

Бита и Каток вытащили свои впечатляющие ножи и, мерзко ухмыляясь, не спеша подходили к нему с двух сторон. Уловив боковым зрением какое-то движение рядом с собой, Лопоухов мгновенно обернулся и, сразу поняв, что эти двое пришли по его душу, попятился к соседскому забору, стараясь ни к одному из ночных «гостей» не поворачиваться спиной.

Бита – для пущего эффекта и желая побольше нагнать страху на этого придурочного лоха, из-за которого он замёрз, как последняя собака, – правой рукой демонстративно поигрывал своим кнопочным ножом, а левой, картинно изогнувшись, оперся на край колодца. А сам, не мигая, в упор смотрел на Семендяя.

Коряга ждал – что же будет дальше? – едва не подпрыгивая от нетерпения. Уж очень хотелось увидеть мучительную кончину ненавистного Лопоухого!

Но тут сверкнула неправдоподобно огромная молния, расколов надвое весь небосвод! Сквозь шум ливня, перекрывая его, послышался громкий треск. И не успели все трое, как говорится, даже глазом мигнуть, как от этого удара молнии мгновенно расщепился огромный раскидистый тополь, росший за забором на соседнем участке. Часть могучего ствола медленно отделилась, а через мгновение рухнула прямо на электропровода, протянутые вдоль всей улицы. Провода, естественно не выдержали такого напора, и со звуком лопнувшей струны один из оборванных концов с силой шлёпнулся прямиком в бабкин колодец!

Бита, рука которого только что покоилась на краю колодца с льющейся через край водой, был мгновенно убит разрядом тока высокого напряжения. Ведь чем выше разрядное напряжение, тем меньше время разряда! Не вдаваясь в закон Ома и прочие дебри физики, вспомним только, что самый опасный путь тока к сердцу – лежит через мокрую левую руку! Ведь обычная, не дистиллированная, вода – наипрекраснейший проводник тока! Бита содрогнулся, как-то нелепо выгнулся всем телом и повалился на лестницу. Всё это произошло за считанные секунды, и потому никто из присутствующих не успел среагировать на происходящее. В том числе и Коряга, которому опять не хило перепало! Потому что при падении Биты Коряга не удержался на лестнице и свалился в этот же злополучный колодец с оголённым проводом, где и получил незамедлительно свою порцию электрической энергии. При этом его долбануло и откинуло так удачно, что он со всего размаха прицельно приземлился на собачью будку, треснувшись об её угол своей многострадальной плешивой тыквой! После чего травмированный бес отключился, полностью потеряв сознание. Как-то «везло» ему в последнее время на это дело!

Изумлённый Каток только молча разевал рот, как вытащенная на берег рыба, и выпученными глазами смотрел то на Лопоухова, то на Биту, который неподвижно лежал, раскинув руки, в грязи у его ног. Потом, так и не проронив ни слова, он выскочил из бобылёвского двора, и со всей доступной скоростью помчался по безлюдной деревне к дому Лихого, поминутно скользя, падая в грязь и даже не замечая этого.

А в доме Лихих всё было тихо и спокойно, и разбушевавшаяся стихия ни коим образом не повлияла на настроение его обитателей. Немногочисленная дружная компания смотрела телевизор, не спеша потягивая спиртное, когда в комнату ввалился грязный изгвазданный Каток с безумным взором в вытаращенных глазах. Он упал на колени, едва шагнув через порог, и теперь с некоторой опаской глядел на сурового Бориса Леонтьевича, который даже не приподнялся со своего роскошного кресла, а только с брезгливостью наблюдал, как Каток развозит тут уличную грязь. А сам Каток, несмотря на всю сложность своего нынешнего положения, хорошо знал, как поступают великие владыки с теми гонцами, которые принесли им похую весть! Помятуя об этом и по-прежнему стоя на коленях, Каток на пару метров приблизился к Лихому:

– Шеф, не губи! Биту убило! Током! Случайно! Провод оборвался!

– Повтори, что ты сказал! – зловещим спокойным тоном приказал Лихой.

Леонид взял пульт и выключил телевизор. В комнате повисла гнетущая тишина.

– Биту током убило, – дрогнувшим голосом тихо повторил Каток.

– Где? – продолжал вопрошать Борис Леонтьевич.

– Во дворе Бобылёвой, – ответил Каток, беспомощно озираясь на молчаливых слушателей и пытаясь найти в них хоть какую-нибудь поддержку.

– Ты что, сдурел?! – вдруг заорал Лихой, да так, что Каток даже вздрогнул от неожиданности.

– Дак ведь как было, – начал униженно оправдываться Каток, – ждали, ждали мы этого Лопоухова, а его всё нет и нет! Она бабка по дому болталась! Потом сверху ливануло, молнии сверкать стали! Ну, потом вернулся всё-таки этот Лопоухов – и мы во двор за ним. А этот хмырь, как нас увидел, чуть не обоср… я со страху и начал за колодец прятаться! А Бита возьми да и обопрись рукой о колодец, а ведь сплошная мокрота кругом! А тут молнией дерево разорвало, оно упало и провода порвало, вот оборванный провод и упал в колодец, – и всё! Конец Бите… А мне удирать пришлось…

– Каток!!! – ещё громче заорал разгневанный хозяин и треснул кулаком по столу. – Ну почему? Почему везде, где ты появляешься, всегда трупы? Ведь я же просил тебя – чтоб без мокрухи?

– Ну, просил…

– А что мы имеем в результате? – грозно бушевал шеф. – Теперь полиция сюда заявится! И что мы ей будем говорить? Ты хоть раз об этом подумал?

– Но ведь это и вправду был несчастный случай! – слабо защищался Каток, понимая всю бесполезность своих оправданий.

– Да мне абсолютно наплевать – счастливый это был случай или несчастный, – угрожающе процедил сквозь зубы Лихой, – скажи мне – какого дьявола вы ждали этого урода на улице под проливным дождём? Увидели, что его нет – зашли в дом, подвинули бабку, забрали всё, что надо, и спокойно ушли! Всё!

Каток по-прежнему продолжал стоять на коленях, опустив голову, и молчал, не смея возразить. А разгневанный хозяин продолжал бушевать:

– Каток, ответь мне – ты совсем конченый дурак?

Каток упорно молчал, не зная, как лучше ответить на этот непростой вопрос.

– Скажи, Каток, – какого чёрта вы на Лопоухова с перьями своими полезли?

С каждым словом сурового босса Каток всё больше съёживался, уже не ожидая для себя ничего хорошего, и лишь изредка испуганно таращился на Лихого.

– Но ведь нам сказали, – не убивать хмыря, а только хорошенько припугнуть… – невнятно проблеял поникший мученик.

– Да!!! Не убивать, а только припугнуть – если бы он был дома! Но, Каток, – его дома не было! Конченый ты дурак, Каток! Конченый дурак, и не лечишься! Ты что – забыл, что ты в розыске?

– Нет, не забыл… – чуть слышно пробормотала невинная жертва случайных обстоятельств.

– Вот что, Каток, – деловито произнёс Лихой, смываться тебе отсюда надо. Срочно! Скоро сюда приедут – тебя будут искать. Бери велосипед и дуй на всех парах в заброшенный дом лесничего. И затихни там на время. Понял?

– Понял, понял! – с облегчением закивал понятливый Каток.

Самое главное, что он хорошо понял, это то, что его сейчас убивать не будут! А остальное – переживём! Но на всякий случай всё же уточнил:

– Это дом того мужика, что с отрезанной головой нашли? Россомахи?

– Да. Именно там ты и заляжешь на дно!

– А почему велосипед, а не мотоцикл? – совсем уж осмелел Каток. – На велике по такой грязи – никак!

– Да потому, дурья твоя башка, что тогда мне надо будет объяснять – где мой мотоцикл? А велосипед искать никто не станет! Теперь понятно?

– Понятно…

– Ну а теперь – сгинь с глаз моих!

Каток понял, что гроза миновала, немного покорячился на полу, поднимаясь с затекших колен, и вышел из комнаты. А совсем вскоре – и из дома.

Лихой с ненавистью и глубочайшим презрением наблюдал в окно сквозь водяную завесу, как его безмозглый пёс исчезает с велосипедом в дождливой ночи:

– Какой невероятный дурень, а ещё головорез! Ну, детский сад, честное

слово! Это подумать только – два здоровенных амбала не могли вытряхнуть книгу из какой-то древней старухи!

А в это время Лопоухов и Анастасия Петровна задумчиво стояли над трупом Биты и деловито рассуждали – что им теперь делать? Отступила в сторону радость от наполненного вновь колодца, они не обращали внимания на непрекращающийся дождь, да и вообще все дела враз отошли на второй план, поскольку сейчас – Бита был наиважнейшим вопросом, который требовал немедленного решения!

– Пойдёмте в дом, – позвала бабулька Семендяя через некоторое время, – там и поговорим обо всём спокойно.

Семендяй с превеликой охотой и радостью согласился на это предложение! Они вернулись в тёплую сухую избу, стянули с себя мокрую одежду, зажгли свечу, поскольку теперь света не стало во всей деревне, и, наконец, уселись за стол, готовые к обстоятельной беседе.

– Я вот что думаю, Анастасия Петровна, – начал Семендяй, – не надо нам сейчас полицию вызывать! Да и вообще, потом – она нам здесь тоже ни к чему!

– Согласна! – бабулька подпёрла сухоньким кулачком чистенькую морщинистую щёчку. Знаю я их – будут потом ещё целый год таскать нас со всякими объяснениями! Вот как сейчас помню – это ещё когда я в городе на металлоштамповочном заводе работала, – иду это я, значит, после работы к проходной и вижу, что кто-то едва ли не пудовую связку ложек приготовил, чтобы с завода вынести! Ну и сказала об этом на проходной охранникам нашим! Так потом затаскали меня по всяким начальникам – семь раз объяснительную писала! И всё-то докажи – куда шла, зачем шла да что перед этим делала?! С тех пор плюнула я на всякую бдительность – пусть хоть весь завод разворуют! Мне-то что? А тут – представляю, сколько нас из-за трупа допрашивать будут, а потом, чего доброго, ещё нас же и в убийстве обвинят, потому что всё равно других виноватых не окажется!

– Ну, такое – вряд ли… – засомневался Лопоухов. – Его же током убило, и никто в этом не виноват. Да и видно ведь, что деревом оборвало провода!

– Мало ли, что видно! Не поверят! Скажут – специально подстроили! Всё мотив искать будут! А какой мотив? Ну-ка, пошевели мозгами…

Семендяй мозгами пошевелил, но на сей раз как-то бесполезно:

– Да не было у нас никакого мотива его убивать!

– Ладно… Тогда спрошу по-другому… А у него какой был мотив волочиться сюда в такую собачью погоду? – дала наводящий вопрос неугомонная бабулька.

– И какой же у него может быть мотив? – всё ещё не понимал Семендяй.

– А прямой! – торжествующе подняла бабулька указательный пальчик. – Кто могилку-то колдуна раскопал, а, Семендяй Симеонович? Дальше кумекай! Ведь этот дохлый придурок с Лёнькой Лихим в одном доме живёт, а Лёнька-то сам да-а-а-вно эту книжонку искал! Вот и придётся Вам, Симеоныч, все эти мотивы для убийства в полиции показывать! А Вам это надо?

– Нет, Анастасия Петровна, – согласился Семендяй, обескураженный железной логикой дальновидной бабульки, – мне это совсем не надо. А давайте-ка оттащим его подальше отсюда!

– Подальше – это куда? – задала старушка практический вопрос.

– В лес! – рубанув ладонью воздух, решительно ответил Лопоухов. – Пока дождь идёт, все следы водой смоет!

Бабка нехотя согласилась, другого-то выхода всё равно не было! Они по-быстрому напялили на себя непросохшую верхнюю одежду и снова вышли под дождь. Недолго потоптались вокруг Биты – приноравливаясь, как сподручнее тащить этого бегемота. Да к тому же мертвяк накрепко зажал в руке нож – не выдрать! Семендяй хотел было с силой выдернуть его из сжатого кулака, но бабулька только рукой махнула – не возись, не теряй время! Она живо соорудила две крепкие петли из каких-то старых ремней и захлестнула ими верхние конечности поверженного бандита. Всё делалось быстро и молча. Затем с помощью этих импровизированных «держалок» Семендяй ухватил Биту за одну руку, а Анастасия Петровна, несмотря на то, что ей было крайне неприятно и противно до омерзения, изо всех сил вцепилась в другую клешню Биты, и они с трудом поволокли по грязи эту неподъёмную тушу в полтора центнера весом.

…Вернулись они уже под утро, когда забрезжил слабый ненастный рассвет – абсолютно грязные, исхлёстанные тяжёлыми мокрыми ветками, уставшие и неразговорчивые. А вскоре и ливень начал стихать, сначала превратившись в обычный нудный дождь, – а потом и этот дождь быстро пошёл-пошёл-пошёл на убыль и, наконец, прекратился совсем…

– Вот до чего довело нас Ваше колдовство, – назидательно изрекла Анастасия Петровна, когда они с Семендяем собрались позавтракать.

– Зато колодец быстро починили, – моментально отозвался Лопоухов. – А я вот всё думаю, не придут ли к нам его, так сказать, соратники, – искать убиенного током друга?

– Не придут! – с полной уверенностью ответила бабулька и добавила, – а вот Лёнька Лихой – точно говорю – скоро явится!

– Хм… Ну что ж, как придёт, так и уйдёт… – подумав о чём-то своём, нараспев произнёс Семендяй, потом спохватился, очнувшись, – Я что-то о том беспокоюсь, что новостей от Алмазова нет. А по всем расчётам – ответ уже должен быть!

Тут раздался настойчивый стук в дверь. Семендяй с бабкой, перестав жевать, быстро переглянулись – кого это там принесло? Но это оказалась всего лишь старушка-соседка, у забора которой рос злосчастный тополь, погубивший Биту, – Дарья Фёдоровна Симакова. Она поздоровалась и сразу с порога запричитала:

– Настасья, ты видала, как нам провода-то все распластало? Что делать-то теперь будем без света? – горестно взмахнула она руками. – Наверное, Носорогову писать придётся всей улицей! Как ты думаешь? – то нам как распластало? Теперь, наверное, Носорогову заявление писать надо будет? Что скажешь?

– Не беспокойся, Дарья! Раз надо, значит – напишем! Надолго без света не останемся! – ответила Анастасия Петровна и, продолжая разговор, – что писать да как писать, они с соседкой вышли на крыльцо.

А Лопоухов покончил с завтраком и, всё время помня о том, что скоро сюда может нагрянуть Лёнька Лихой, достал столь полезную колдовскую книгу и стал внимательно её перелистывать, пока взгляд его не остановился на нужном заголовке – «Противника с дороги сбить». В этом руководстве подробнейшим образом описывалось, как и когда надо выйти на перекрёсток, что следует сделать на этом перекрёстке, и напоследок произнести заключительные слова – «Хоть поедешь, хоть пойдёшь, мимо меня проедешь, мимо моей избы пройдёшь. И сколько ни будешь меня искать – бесконечной дороги тебе не миновать. Ключ, замок, язык! Да будет по слову моему!». Тут уж, чего греха таить – эти последние фразы особенно понравились Семендяю! Вот как-то не жаждал он встречи с Лёнькой Лихим…

Лопоухов выждал положенное время, уже привычно собрал необходимую атрибутику и отправился на перекрёсток – проводить обряд. А чего время-то тянуть? Тем более в этой мутной Каннибаловке!

Когда он возвращался назад, погода уже опять вовсю заиграла, и яркое солнце заботливо обсушивало деревню, заглядывая во все щели. Семендяй неторопливо шёл, наслаждаясь теплом и покоем после холодной беспокойной ночи. Немного не доходя до углового дома, где располагался деревенский «мини-маркет» и где обычно тусовались все местные старухи, обмениваясь своими снами, новостями и сомнениями, Лопоухов увидел на земле две тянущиеся тени, хотя самих людей пока не было видно из-за угла магазинчика. Зато хорошо было слышно, о чём они там негромко переговаривались! Из любопытства Семендяй тихо приблизился к ним и на мгновенье чуть заглянул за угол. Он увидел, что это беседовали старый чёрный цыган с седыми кудрями и беззаботный разлохмаченный алкаш Трёшкин. Семендяй отступил на шаг назад, однако совсем уходить не спешил. Разговор, по-видимому, длился уже не одну минуту, но всё равно было очень интересно послушать!

– Так я что говорю, – вкрадчиво продолжал Трёшкин, – ты только вспомни – браконьеров-то где нашли? Напомню, если ты забыл, – в дальней стороне Чёртова кладбища, по направлению к Каннибаловке! А Россомаху я где нашёл? Совсем в противоположной стороне – у Лосихиного острова! Ну, Россомаха-то местный был, а двое – залётные! Теперь кумекаешь? Получается, что они свидетелями были! Вот только надо узнать, – что такое недозволенное они случайно узрели? За что их порешили? Понимаешь? Так я к чему это всё веду – ты на картах своих это посмотреть можешь?

– Конечно, могу, – усмехнулся цыган и, по-видимому, вытащил откуда-то колоду карт, потому что через несколько мгновений прозвучало, – сдвинь карты, Трёшкин!

Потом, наверное, он их несколько секунд перетасовывал, потому что вскоре прозвучал короткое:

– Тяни карту!

А затем сразу приглушённое:

– Ну, ты, Трёшкин, и вытянул!

– Да чего не так-то? – возмутился Трёшкин.

– Чёрта ты вытащил! Значит, без колдовства тут не обошлось, вот что! Ясно теперь? Ну, всё, хватит, пошёл я!

– Нет, брат, погоди! Ведь не чёрт же браконьеров положил! Понятно, что это люди! – и недоверчиво добавил, – или вправду, как менты сказали – неосторожное обращение с газом?

– Слушай, Трёшкин, – терпеливо растолковывал цыган, – я тебе не участковый, которому железные факты нужны! Я на картах всё вижу, и ещё раз повторяю тебе, что без чёрта тут не обошлось! Поэтому однозначно – здесь убийство! Понял?

– Слушай, друг! А может, это ведьма их передушила? – не унимался дотошный Трёшкин, – ведь все знают, что она с чертями хороводится!

– Может, и она… – как-то неохотно согласился цыган, – да только кроме неё и другие есть, кто с бесами дружбу водит, и ты сам знаешь – кто!

После этих слов Семендяй настроил свои лопоухие локаторы на всю возможную мощность, весь превратившись в один сплошной слух!

– Это ты… на Лихого, что ли… намекаешь? – чуть слышно прошептал Трёшкин.

– А на кого же ещё? – так же тихо ответил цыган. – Думаешь, откуда у них денег – горы немеряные? Такое без помощи рогатого не бывает…

Лопоухов понял, что разговор закругляется и что самое интересное он успел услышать, и сразу же постарался незаметно уйти – не хотелось, чтобы его застали в таком двусмысленном положении! А что касается прочего – Семендяй не был трусом и повидал немало опасностей за свою долгую «археологическую» практику, но теперь ему стало очень и очень не по себе! Но, боже мой! Подумать только! В современном мире – и такая древность дремучая, как эта невероятная Каннибаловка!

А безвинно пострадавший Коряга, после того как его сначала шваркнуло током в колодце, а потом с размаху вдарило о собачью будку, с огромным трудом еле-еле приходил в себя. Несчастна голова его после двойного удара – током шарахнуло и об конуру зашибся – трещала по всем швам и гудела как самый большой церковный колокол! Чёрт побери, – и придёт же в голову такое кощунственное сравнение! Зато сразу становилось понятно, насколько бес повредился! Но, увы, тут ни одна травматология не могла помочь ему!

Вдобавок ко всему – за время многочасового лежания под дождём основательно вымокла и вспучилась пузырями вся шкура, да ещё очень болезненно ныло всё нутро. Ох, и тяжело было Коряге! Кое-как чувства возвращались к нему!