Глава 11

Марат

Я спустился к завтраку чуть позже обычного. Дети уже поели и топтались в столовой с рюкзаками наперевес. Сегодня в суд к десяти, в офис заезжать не буду, из дома поеду.

– Привет, бандиты, – потрепал сына по темным волосами, а дочку поцеловал в макушку. – Что сонные такие?

– В школу… – застонали оба. Ясно.

– Привет, – приобнял жену со спины. Она была задумчива: рассеянно улыбнулась и на большую тарелку выложила аппетитный омлет с сыром и грибами. Хрустящий хлеб с маслом и кофе уже дожидались меня.

– Дети, – крикнула, – обувайтесь. Мы уже опаздываем!

– Поль, что-то случилось? – нахмурился, заметив, что чуть не облилась горячим кофе, пронеся мимо рта.

– Помнишь, рассказывала про мужчину, который девочку к нам привез?

– Конечно.

Жена потом мне звонила, консультировалась относительно их ответственности как лиц, вызвавших полицию. У меня в юридической фирме был отдел, который вел корпоративных клиентов: не крупный бизнес, а небольшие частные компании, которым время от времени нужна юридическая помощь: в основном рутинная работа юрист-консульта. Я во избежание конфликта интересов ее клиникой не занимался, но Поля позвонила мне. Это приятно. Мне вообще приятно выручать ее. Мужчина должен быть полезен своей королеве.

– Что-то случилось?

– Ежинский в позу встал. Он же инвестировал в клинику… Учредитель, мать его. Не понравилось ему, как мы с его другом поступили. Требует моего отстранения с поста руководителя.

– Или? – почему-то чувствовал, что там есть еще варианты.

– Я ж его корректно послала. Обещает нам финансовые проблемы или предложил выкупить его долю в уставном капитале. Загнул цену, жесть! – Полина к потолку глаза подняла. – Я не могу вынуть деньги из оборота. Хотелось бы избавиться от такого соучредителя, но… – беспомощно развела руками.

Я задумался. Возможно, настало время поговорить с женой о ее роли в клинике. Нет, пусть владеет, доход получает, но не работает сама. Пусть будет хозяйкой, а не рабочей пчелкой.

– Поль, можно ведь выкупить долю. Деньги большие, – я понимал примерно, сколько это, но торг всегда уместен, особенно если знать слабости оппонента, – но подумать над вопросом стоит…

– Но? – теперь она чувствовала некий подвох. Да, было у меня интересное для нее предложение.

– Поля, – я поднялся и положил руки ей на плечи, – давай выкупим долю и ты будешь собственником. Хозяйкой. Поставь директора. Найми самых крутых врачей вместо себя, а сама наслаждайся результатом. Зачем тебе каждый день ездить на работу, решать проблемы, забирать время у наших детей? Ты вполне можешь позволить себе не напрягаться. Руководи, отдыхай, кайфуй.

– Марат, ты опять… – высвободилась и отошла к окну. Ильдар и Лиана сбросили рюкзаки и носились по двору. Светлый брючный костюм из какой-то мягкой ткани обтекал аппетитную фигуру. Стройная, но такие округлости очень приятно сжимать в руке. Мне даже захотелось пристроиться сзади. – Я люблю свою работу, люблю клинику, люблю пациентов. С этим как быть? – спросила негромко.

– А детей и меня ты любишь меньше? – пытался загнать ее в угол неудобными вопросами.

– Это нечестно, Марат, – Полина призывала к объективности. – Я же не прошу тебя бросить любимое дело…

– Я мужчина! – обрубил твердо. – Я воспитан добытчиком! А ты забыла, что женщина, жена и мать! Уходишь рано, приходишь вечером. Скинула детей на няньку, дедов и бабушек. Ты когда последний раз уроки у них проверяла?

– А ты когда? – спокойно отзеркалила. – Ты хоть на одном собрании был за три года? Может, знаешь, как их классную зовут, м?

– Я в эту школу их устроил. Я за нее плачу. Как и за нашу няню и домработницу. Остальное – бабье дело, – закипел я. – Твое, Полина. Посмотри на мою мать, на Динару, на Лоту! Они сами занимаются своими детьми, мужем и домом! А ты что?

– Так может, тебе жениться нужно было на женщинах своей национальности? – парировала с холодной улыбкой и прошла мимо, обдавая дерзким ароматом восточно-пряных духов. Я матерился про себя, стараясь побороть гнев. Смотрел, как она детей в машину усаживала, и так злился на ее упрямую гордую натуру. Многие женщины мечтали жить, как у Аллаха за пазухой: не думать о финансах, заниматься собой, нежиться в постели подольше и не напрягаться лишними хлопотами. Но не Полина. Отрастила яйца как мужчина. Вот Камилла за каждую шмотку, украшение и просто деньги чуть ли не руки целовала. Послушная, не перечила, услужливая. Правильное поведение.

Я уехал в суд и о жене вообще не думал. Мне нужно сосредоточиться, а гнев в этом деле мешает. Нет, профессиональная, соревновательная злость наоборот заряжала, а то, что в последнее время чувствовал к Полине – разъедало изнутри. Неужели чертов кризис и нас достал?

В шесть вечера я был уже свободен. Вышел из Тверского суда, телефон достал и жену набрал. Я остыл немного и даже готов принять ее извинения. Сам тоже готов признать неправоту. Частично. Гудки монотонно вбивались в ухо и действовали на нервы. Затем длинные оборвались. Полина сбросила меня! Вот зараза!

Я прыгнул в тачку и ради интереса набрал Камиллу. Она ответила после первого гудка! Вооот!

– Марат Адамович… – обратилась, как учил, но в голосе столько надежды. Я ведь порвал с ней. Давно не виделись.

– Соскучилась?

– Очень, очень соскучилась!

Я довольно улыбнулся и повернул на проспект, ведущий на восток Москвы. Я поймал себя на мысли, что хочу поехать к ней. Ощутить слепое обожание и щенячий восторг.

– Я знала, что ты не сможешь без меня, – победно улыбнулась Камилла, впуская меня в квартиру. Она не кинулась обнимать меня, не вешалась на шею, помнила правила. Но губы для поцелуя подставила. Я только усмехнулся и шепнул ее по заднице.

– В душ иди. Я скоро.

– Слушаю и повинуюсь, мой господин, – кокетливо шепнула и отправилась в ванную, предварительно сбросив халатик и демонстрируя голую спину и крепкие ягодицы. У меня встал. Я хочу ее трахнуть. Пусть будет моим маленьким грязным секретом.

Я полностью разделся и уже было открыл дверь – ароматный пар пахнул в лицо. Но увидел, что телефон разрывался. Жена. Ну ее нахер, эту Полину! Она и не заметит! У нее дела поважнее, чем удовлетворенность мужа семейной жизнью. Да, в моем глазу было целое бревно, поэтому я цеплялся и искал соринку в дерзких глазах жены. Я понимал, что не прав, но меня это волновало не сильно. Совесть практически не грызла. Покинула меня.

– Мы снова вместе, Марат? – Камилла сглотнула мое семя под жарким струями и подняла глаза. – Или…

– Я буду иногда приезжать. Буду содержать тебя, а ты тупо соблюдаешь правила. Но есть новое, самое главное, – схватил за подбородок: – Запомни: моя семья – табу. Если моя жена узнает о тебе благодаря твоим стараниям – загоню до смерти. Кивни, если поняла и согласна.

Камилла была согласна…

На следующий день мы с Полиной все еще не разговаривали. Нет, не в смысле ругались и рычали, а ровно общались при детях и Таисии Валерьевне, нашей няне, и едва обменивались репликами, оставаясь наедине. Она, вероятно, ждала извинений. Я тоже ждал. Задолбался делать первый шаг. Пусть тоже прогибается! Дома я полностью отсекал от себя интрижку с Камиллой. Ее не было в моих мыслях, я не дрочил на нее в душе, не тянуло слать похабные сообщения и закрываться в туалете на час, чтобы мельком увидеть с ней пошлое видео. Она для меня просто антистресс: помацал, всунул, кончил и забыл.

Через пару дней мне позвонил Тимур Мантуров. Мы давно дружили и всегда приходили друг другу на выручку.

– Марат, здорово, я тут инфу на Ежинского по министерским каналам пробил. Поля твоя просила. Скинул на почту.

Даже так! Полина искала выходы и к моим друзьям обратилась. Через мою голову прыгнуть решила… Тимур – замминистра торговли и энергетики: комерсы, даже если они бывшие бандиты, на поклон туда ходили.

– Если что, управу на него найдем.

– Спасибо, брат, сочтемся, – не стал рассказывать, что мы с Полиной на тропе войны.

– Да какие вопросы. Бывай.

Да, мы друг друга выручали. Я тоже помог состряпать ему договор, чтобы жена с сыном вернулись к нему. Теперь все в его руках…

Вечером вернулся домой и хранил молчание относительно вопроса Ежинского. Сначала детей спать отправим.

– Пап, – Лиана повисла на мне и требовала отнести ее в постель. Полина о чем-то тихо говорила с Илем, поднимаясь на пару ступенек впереди. Это было нашим ритуалом: по возможности вместе укладывать детей. Они пока еще спали в одной спальне, но жена уже готовила отдельную детскую для Лианы. Дети разнополые, следующей весной им десять, скоро начнут стесняться друг друга.

– Спокойной ночи, роднульки, – Полина поцеловала каждого и пошла на выход.

– Сладких снов, бандиты, – поправил одеяло у дочери.

– Спокойной ночи, родители, – слишком уж покорно закрыли глаза в десять часов. Ага, понятно.

– Телефоны на базу, – протянул руку. Ильдар отдал сразу.

– Пап, я чуть-чуть… – я ждал, не впечатлившись просящей мордочкой. – Я на зарядку поставлю.

– Я сам поставлю.

Плотно прикрыл дверь и оставил телефоны в нашей спальне. Жену нашел на кухне: она сидела за ноутбуком и упорно не обращала на меня внимания. Волосы наверх собрала, демонстрируя тонкую шею, ноги голые, удлиненный широкий свитер открывал острое плечико.

– Мне Тимур звонил, – закрыл проход, опершись о косяк. – Ты обращалась к нему, не поговорив со мной?

– Ты мне все сказал. Смысла к тебе обращаться не вижу, – бросила, не глядя. Ебать, занятая!

– Когда я с тобой разговариваю, смотри на меня. Пожалуйста, – добавил нарочито позже основной фразы. Полина подняла глаза и сложила руки на груди. – Не надо искать помощь через мою голову. Все равно ситуация в меня упрется.

– Я даже не знаю… – жена демонстративно пожала плечами: – Ты в последнее время ведешь себя так, что начинает казаться, что вскорости мне придется искать нового мужа, – и поднялась с ноутбуком.

Меня накрыло. Звучало так двусмысленно. А если знает? Догадывается? А если у самой кто-то на примете есть?

Полина попыталась пройти мимо, но я схватил ее за предплечье и резко дернул, потянув на себя. Ноутбук выпал. Жена ошеломленно глаза распахнула. Я никогда не был груб с ней вне каких-то интимных дел, когда оба хотели жестче. Я никогда не делал больно жене. Никогда не бил ее.

– Не смей так говорить, поняла? И уходить, пока не разрешил, не смей.

– А то что? – первая волна испуганного удивления схлынула, и Полина упрямо и твердо смотрела прямо мне в глаза. Мне захотелось ее ударить. В первый раз в жизни. Или не в первый? Бывало, что бесила крепко свой непокорностью, хотелось по заднице дать от души. Но я точно знал, что это будет последним, что сделаю. Физического насилия она не приимала. С моральным сложнее: его попробуй докажи. Иногда казалось, что мы оба насиловали друг друга. Слишком разные, слишком похожие.

Жена вырвала руку и ушла наверх, не глядя на меня и ноутбук. Это теперь моя проблема, и я должен ее решить.

Утром сразу заехал в магазин электроники. Сломанный ноутбук под мышкой. Купил точно такой же. На работе зашел к айтишнику: попросил сделать так, чтобы информация с одной умной машины безболезненно и в полном составе переехала на другую. После полудня отправил к жене на работу курьера. Записку написал вручную, даже сердечки и смайлики рисовал сам:

Прости меня. Поль, я дурак, который очень тебя любит

В офисе был до вечера, поэтому тот же курьер застал меня на месте: он вернулся с запиской.

Простила

Поля поцеловала листик. Жизнь, кажется, налаживается. Я люблю жену, и мне не нравилось быть с ней в ссоре. Вчера реально вспылил. Про другого мужа фраза зацепила. Хотелось перебросить через колено и больно шлепнуть по заднице. Сегодня это чувство прошло: злость сменилась потребностью в нежности от Полины. Это не про интим. Не люблю, когда ее взгляд на меня холодной и пустой. Кажется, что я теряю ее. Что глаза такими навсегда останутся. Этого допустить нельзя. Если Полина разлюбит, то все в принципе потеряет смысл. А насчет клиники… Я помогу ей. Ее проблемы – мои проблемы, и я их обязательно решу.

Я обратился к Давиду. Попросил через свою федеральную покрышку пробить обидчика моей жены. По своим каналам тоже работал. Компромат искал, рычаги давления, слабые места.

– Дава, брат, спасибо, – просматривал одно очень занимательные видео, сброшенное по блату из специальной папочки: такая на каждого, кто когда-то тянул государственную лямку, имелась. А Ежинский, как оказалось, не только бандитствовал в девяностые, но и государству служил. Чтобы лишнего не болтал, уйдя со службы, о нем хранилась всякая любопытная информация. У меня набралось прилично компромата, чтобы пойти к Антону Павловичу Ежинскому и сделать ему предложение, от которого он не мог отказаться. Я выкупил у него право указывать моей жене, как работать. Выкупил по нормальной, приемлемой для меня цене.

Вечером вернулся домой и положил перед женой документы: доля в уставном капитале ОАО «Эдем» и доверенность на полное управление на имя Полины Сергеевны Загитовой. Нет, я не отказывался от этого куска собственности, но отдавал в доверительное управление жене.

– И что я должна сделать? – спросила осторожно.

Полина по-турецки сидела на диване. Я опустился на пол и погладил ее колени.

– Ничего. Я люблю тебя. Я буду защищать тебя в любом случае. Просто иногда я такой дурак, – положил голову ей на колени. – Порой мне тебя очень не хватает, – потерся о ее ладонь, чтобы погладила по волосам, сквозь пальцы пропустила, и Полина ласкала меня, нежно, с любовью. Моя королева любит меня.

– Март, зачем тебе домашняя жена? – мягко спросила. – Я ж скучать начну и тебя доставать. Жена-домохозяйка ревнива и очень внимательна, – Поля откровенно смеялась. Доверяет мне по полной. И правильно.

– А мне нечего скрывать, – улыбнулся, стягивая к себе на ковер. Дети спят, можно пошалить. Негромко. – Но ломать не буду, Поль. Работай. Я люблю, когда ты счастлива.

Пока не буду. Наши отношения, как и в принципе жизнь, стали намного сложнее, и я уже точно не мог предсказать, куда нас заведет кривая судьбы. Я пошел извилистой дорожкой и самонадеянно верил, что не заблужусь. Прав Тимур был: предавать, лгать и обманывать сложно только в первый раз, затем совесть умолкает, а через время и вовсе пропадает: покидает человека за ненадобностью. Вот и я стал бессовестным. Смотрю на жену, сердце тянется и стучит для нее, но в четверг поеду к Камилле. Это теперь мой банный день. Почему? Потому что мне так хочется. Я и жену хочу. Любовницу тоже хочу. Я могу себе это позволить, а жена ничего и не заметила. Я бы учуял в ней перемену. Дух другого за километр ощутил бы, а она нет. Значит, так любит… А если жена любит недостаточно, значит, можно позволить себе маленькую шалость…