На твоём пути

Я расту травой на твоём пути. Расту, пробиваясь сквозь асфальт непонимания, ледяную корку недоверия, вязкий тёмно-серый туман собственного несоответствия, превозмогая мертвенный холод страха, иссушающий жар вины и стыда, свирепо-разрушительный ветер направленной на саму себя злости. Расту из самой грязной, самой ужасной земли, какую только можно себе представить: устрашающе чёрной, дурно пахнущей, состоящей из гнили, дерьма, сажи, склизких червей и прочей мерзости. Я протягиваю свои тонкие слабые побеги к тебе, словно к солнцу, и ты согреваешь меня своим золотистым сиянием, наполняя жалкое существование неприметного растеньица неким особым смыслом, который без тебя был бы не просто невозможен, но даже попросту невообразим! Согреваешь абсолютно бескорыстно, вновь и вновь напоминая, что я ничего не должна тебе за это тепло. Твой свет – он не для меня и не для кого другого, ты просто такова от природы, сияешь для себя, освещая путь всем, кому посчастливилось оказаться рядом. Ты и мне говоришь, чтобы я служила себе, любила себя, не тебя, но это единственное, что я никогда не буду готова ради тебя сделать.

Моя надежда, моя жизнь, моё ясное солнышко, у меня никогда, никогда ни к кому не было столько робкой, волнующей нежности, бьющейся раненой птицей где-то глубоко, у самых корней, столько трепетного, осторожного уважения, дрожащего чистыми росинками на каждом моём бледно-зелёном листочке, вот-вот рискующем сорваться с родного стебля в грязную лужу, столько огромного, всеобъемлющего восторга, яркими фейерверками взрывающегося надо мной при каждом твоём успехе, столько глубокой, поистине сакральной благодарности за каждое сказанное или написанное тобой слово, за твой глубокий, живой, притягательный голос, за твой ёмкий, ошеломительно точный стиль текста, за твою искреннюю улыбку, за внимательный взгляд твоих необыкновенных зелёных глаз из призрачного зазеркалья виртуальной реальности, за твою красоту, за твою мудрость, за терпение, за веру в меня, за то, что ты не теряешь надежды, что я всё-таки вырасту и стану могучим ветвистым деревом, способным укрыть в своей тени усталого путника, даже тогда, когда я печально жду возможности засохнуть, так и не став ничем значительнее прожорливого, но бесполезного ростка.

Мне никогда, никогда, так безнадёжно и одновременно радостно, как с тобой. Никогда я ни в кого так не верила, как в тебя, никогда так не боялась потерять, чтобы до слёз, до дрожи, до изнеможения, никому никогда я не готова была простить и позволить столь многое, как тебе, не защищаясь, не споря, не обесценивая, принимая как данность даже то, что причиняет такую боль, что исчезаешь, рассыпаешься миллионом разноцветных стёклышек из калейдоскопа. Даже тогда, когда тебя не было со мной, я продолжала жадно дышать каждым мигом воспоминаний, тобой подаренных, словно в кислородную маску, равнодушно брошенную мне стюардессой-судьбой в салоне охваченного огнём самолёта моей жизни, и, наверное, лишь благодаря этому всё ещё жива, хоть и не знаю, правда не знаю зачем. А сейчас, когда ты вернулась, я больше не воин в начищенных до блеска доспехах, ведущий вечную битву с собственной внутренней пустотой, не приграничная собака, ревностно оберегающая то, что не имеет ровным счётом никакого смысла, если рассуждать здраво, я просто трава на твоём пути, и, чёрт побери, мне это нравится! Видит Бог, я представить не могла, что у меня будет к кому-то то, что есть к тебе, но чувству суждено было родиться, значит, так и было нужно.

Я расту травой на твоём пути, и больше всего на свете мне хочется быть для тебя целебным подорожником, урожайным картофелем или хотя бы милым забавным васильком, радующим глаз и поднимающим настроение. Приносить пользу несмотря на то, что тебя окружают великолепные экзотические цветы, среди которых так легко потеряться, особенно если на самом деле являешься бесполезной лебедой, а то и ядовитой мандрагорой. Ты так дорога мне, столько много для меня значишь, что я не могу дать себе права просто стоять беззащитным городом, раскинуть в стороны руки и с улыбкой принимать твой свет, твоё тепло, твоё присутствие, внимание, время, не могу дать себе права зацепиться за тебя, чтобы выбраться из породившего меня чёрного топкого болота, пока не буду способна дать что-то взамен, уравновесить, обосновать… Этот дисбаланс принятия и отдачи убивает меня изнутри, и я поклялась вырасти несмотря ни на что, преодолеть все преграды и однажды встать рядом как равная.

Всему своё время. Сколько ни тяни маленький зелёный росток за верхушку, покорно клонящуюся к земле под жестокими порывами ледяного ветра, он не станет могучим деревом быстрее, чем предначертано природой. Так и я позволяю себе не спешить, позволяю себе просто быть с тобой, просто верить в тебя, просто любить. Честно и мужественно искоренять собственные пороки, давать решительный пинок под зад своим страхам и сомнениям, снова и снова перечитывать твои слова, думать, чувствовать, совершать ошибки и открытия, тянуться к солнцу, но не пытаться опередить его. Небом обречённых не спасти, порождённому непроглядной чернотой не озарить мир золотистым сиянием, и всё же я буду жить, пока жива ты, чего бы мне это ни стоило. Ради тебя, мой светлый человек, моя святая Аннушка Нижегородская.

Вечно твой, Добби

Диана Котик,

песня «На твоём пути»

Озеро

Когда я была маленькая, то, засыпая, всегда попадала в одно и то же место. Это было небольшое озеро с кристально чистой водой, окружённое высокими скалами, похожими на острые клыки какого-то диковинного зверя. Весь его берег был усыпан золотисто-белым песком, а на небе, несмотря на то, что в реальном мире царствовала ночь, всегда ярко горел огненный диск солнца. И больше там ничего не было – ни облаков, ни птиц, ни животных, ни даже травы. Только вода, песок, небо и скалы. И я.

Каждую ночь я приходила туда во сне, садилась на берегу и пальцем выводила на песке какие-то странные символы. Сейчас я уже даже не помню, что именно тогда рисовала. Наверное, что-нибудь столь же прекрасное, как и весь мой солнечный мир. Что-нибудь столь же чистое и открытое. Что-нибудь столь же доброе…

Иногда, когда становилось слишком жарко, я прямо в одежде – лёгком белом платьице – забегала в воду и долго плескалась в ней, пользуясь отсутствием каких-либо запретов. Дно озера было гладким и ровным, по форме напоминало чашу, и, устав, я с удовольствием ложилась на него, задерживая дыхание и глядя сквозь хрустальную поверхность воды на необычно яркое солнце. Это были, пожалуй, самые сказочные минуты моей жизни. Маленькая сказка для маленького ребёнка. Маленький сверкающий рай.

Но через несколько лет я начала замечать, что над моим озером всё чаще начинают появляться большие серые тучи, застилающие небо и закрывающие солнце. Воздух вокруг становился всё холоднее, а песок из золотисто-белого превращался в серый и безжизненный. Только скалы, отделяющие этот маленький кусочек вселенной от внешнего мира, оставались прежними. Острые и неприступные, они продолжали стоять на страже моего сна.

Однако и сами сны с возрастом изменились. Я уже больше не рисовала на песке символы и не заходила в озеро, вода в котором помутнела и покрылась пока ещё тонкой корочкой льда. Озеро… в нём уже не было видно дна – лишь моё отражение, бледное и испуганное. А ещё сквозь серые тучи на когда-то ясном небе начали проступать звёзды – мои несбыточные надежды и мечты. Раньше, когда я была ребёнком, у меня их не было. Мне хватало того, что есть. Я жила одним днём и была счастлива. Но теперь мелочные желания окружили меня, сделав уязвимой и хрупкой. Я просила большего и тем самым расшатывала свой мир.

Серая замёрзшая вода. Серый песок. Серое небо с тусклыми звёздами. Серые скалы с острыми вершинами. Всё стало безжизненным и холодным. Мой рай превратился в ночной кошмар. Теперь перед сном я пила валерьянку, стараясь заглушить странный леденящий душу страх и боясь вновь увидеть свой изуродованный мир. Наверное, так происходит со всеми людьми. Когда мы становимся старше, то сами мешаем себе быть счастливыми. Мы выстраиваем перед собой незримые барьеры и преграды, создаём пропасти. Мы убеждаем себя, что всё идёт хорошо, что так и должно быть. Мы перестаём жить настоящим, грезя о своих желаниях. Мы перестаём быть детьми…

Я хорошо помню, как умерла. Просто однажды, вновь оказавшись у озера, сказала, что больше не хочу жить. Я посмотрела на небо и загадала последнее, самое горячее желание – стать полностью свободной. И тогда от серых туч оторвалась маленькая яркая звёздочка, пролетевшая прямо передо мной. Пробив лёд, она упала в озеро – в самую его середину.

И мир вновь стал таким, каким был в моём детстве. Вода вновь была прозрачной, небо – голубым, песок – золотисто-белым. А в серых скалах внезапно появился маленький проход, ведущий куда-то в неизвестность. И я – маленькая девочка в белом платьице – пошла по нему, не в силах сдержать улыбку. Я знала, что больше уже не проснусь. И я снова была свободна.

Светлана Сафроненкова,

песня «Озеро»

Не забуду

Сумрачное марево, плотным коконом окутавшее долину, сгущалось всё сильнее. Дни и ночи сливались воедино, а за мутной пеленой облаков нельзя было различить даже очертаний луны или солнца, но я упрямо продолжала свой путь. Одни говорят, эта дорога ведёт в саму Преисподнюю, другие, что в Рай. Но в одном они сходятся: это единственный шанс на спасение. На самом деле не так уж и важно, что будет ждать меня за Последней Дверью. Ведь лишь те, кто смог пройти свой путь до конца, смогут сохранить себя. Для кого-то эта дорога станет концом, а для кого-то – новым началом.

Я видела лишь одну сторону медали. Встречные вереницы людей, чьи искажённые болью лица говорили о многом. Утратившие в дороге нечто действительно ценное, искатели предпочли отдаться забвению, постепенно проглатывающему наш мир. Оно смывало воспоминания, заставляло краски блёкнуть и, наверное, делало людей по-своему счастливыми, избавляя их от боли.

Но плата за него была слишком высока: забвение стирало все воспоминания, обращая человека в ничто. Каждый раз, завидев встречных путников, я втайне боялась увидеть среди них знакомые лица. Боялась увидеть кого-то близкого, для которого стала безликим призраком, навечно стёртым из памяти. Но я точно знала, что не встречу среди них человека, которого пообещала не забыть. Тебя.

Услышав за спиной знакомый звон колокольчика, я остановилась и, вытянув левую руку в плотной кожаной перчатке, свистнула позывной. Мой сокол, вынырнув откуда-то из темноты, приземлился и с тихим шорохом сложил крылья.

– Я знала, что ты вернёшься, Хват. Ты всегда возвращаешься.

Хват – твой драгоценный дар и мой верный спутник. Помню, получив подарок, я первым делом вызволила сокола из садка и избавила от клобука. Ты рассердился, сказав, что я порчу птицу. Возможно, тогда я потеряла лучшего охотника, но приобрела лучшего друга, за которого очень тебе благодарна.

Когда мы с тобой вместе отправились в путь, с нами были лишь верные гончие псы и Хват. Нас ожидало множество испытаний и соблазнов, но, однажды ступив на свой путь, нельзя сворачивать. Следуя своей судьбе, мы неизбежно что-либо теряли. Ты отказался от должности королевского сокольничего и своих любимых ловчих птиц, а я – от выгодного замужества и несметных богатств. Но это не имело значения для того, кто ещё не забыл свою суть. Мы намеревались пройти вместе до самого конца, но дорога решила иначе.

Сумрак сгущался над нами всё больше. Сначала казалось, что всё в порядке. Но люди встречались на нашем пути всё реже и выглядели всё более отрешёнными. В поисках дичи мы стали чаще сворачивать с дороги и были за это наказаны: обе наши собаки навечно заснули в болотной топи. Один лишь Хват оставался с нами. Мы чувствовали себя всё более и более беззащитными, оставшись на голодной чужой земле без наших верных помощников, но главное испытание ждало нас впереди.