Дверь хлопнула, послышались поспешные шаги. А Томка вошла совсем другая, не похожая на себя. Она была потерянная, с потухшими газами и, словно, меньше ростом. Лера обняла ее.

– Ну, целительница моя дорогая, не расстраивайся. Ты же не всемогущая!

– Иногда я себя ненавижу. Правда, я даже не записываю с таким диагнозом. Но видишь, этот человек как-то прошел.

– Том, а интересно, твои бабушки лечили такое заболевание? И болели люди этим раньше?

– Не знаю, Лерочка. Но, ты подала мне мысль – сегодня, же почитаю внимательно бабушкины тетради. Может, что и найду. Ну, а у тебя что?

– У меня душа неспокойна! Но почему – не могу понять! Погадай, а?

– Ну, Лерка, и ты туда же! Как я тебе погадаю?

– На кофейной гуще, помнишь, как раньше?

– Да, я же тогда шутила, придумывала все!

– Ну, вот и сейчас придумай! Вон, как тебя тетка со смешной фамилией благодарила, – улыбнулась Лера. – А за что, можешь сказать?

– Да не ладили они друг с другом. Типичная история: дочка, зять, внуки, муж. И никто не хочет уступить, все друг на друга наезжают.

– И как ты, о, великая миротворица, примирила всю семью?

– Элементарно, Ватсон! Поговорила с каждым отдельно, даже со старшей внучкой. Благо, их всех постоянные семейные конфликты выматывали, никто домой возвращаться не хотел. И каждому внушила, что только он один в семье главный, даже внучка, и от него одного зависит мир в семье. Он должен сдерживаться, не ссориться, идти на уступки, чтобы семью сохранить. А семья у них уникальная, ей предназначено сделать наш мир светлее, лучше. Подействовало, – улыбнулась Томка.

– Да ты волшебница или хороший психолог?

– А я окончила курсы по психологии. Без этого в нашей профессии нельзя. Психология – великая вещь! Если уметь ее правильно применять.

– Это как?

– Если понимать взгляды, жесты, движения, мимику, то можно читать людей, как открытые книги. Я поначалу думала: Эх, надо бы всех заставить изучать психологию, как обязательную дисциплину. Тогда бы все люди понимали друг друга, имели общий язык. А потом поняла, что страшно тогда бы жить стало, не интересно. Все про всех все знают и понимают, никакой тайны, интриги, интереса. Скучно, одним словом.

Тамара насыпала в чашки по две ложки молотого кофе, налила воды и сунула в микроволновку на две минуты.

– Том, ты не перестаешь меня удивлять. Я тобой уже горжусь!

– Ну, давай кофе пить, – махнула рукой Тамара, блеснув своими зелеными глазищами. – Я тут кое – что подчитала про гущу кофейную, сейчас будем мою теорию применять на практике.

Лера перевернула маленькую фарфоровую чашку кверху дном, поставила ее на блюдце и подвинула к Тамаре.

– Подумай, что ты хочешь узнать, – слегка нахмурила брови Томка.

– Да в том, то и дело, что я не знаю, что меня тревожит!

– Ну, тогда будем смотреть по факту, – Тамара перевернула чашку и стала всматриваться в причудливые кофейные подтеки.

– Ну, что там? – Лера нетерпеливо подошла к подруге и тоже начала рассматривать разводы, правда, ей они ни о чем не говорили, в отличие от Тамары.

– Смотри, подруга: вот это ты, видишь силуэт с мальчишеской стрижкой, ну, вылитая ты! А вот за твоей спиной стоит кто – то темный и он заносит над тобой, то ли палку, то ли топор.

– Голову мне что – ли отрубит?

– Ну, не все так буквально, но собирается кто – то тебе удар нанести.

– За что?

– Из-за денег. Видишь, вокруг вас мелкие точки? Это деньги и их очень много.

– Да, откуда они, Том?

– Не могу сказать.

– И, что, меня стукнут по голове?

– Лер, прости, но не могу до конца понять. Только видишь, за спиной этого нападающего не то волк, не то собака. Она тебя защитит.

– Да, все чудесатее и чудесатее, – промолвила Лера. – Лучше мне, конечно, не стало.

– Ну, предупрежден, значит, вооружен.

– Буду держаться подальше от больших денег, да и маленьких тоже. Буду опасаться мужиков с палками и топорами. Буду присматриваться к бездомным собакам или волкам. Может, мне надо взять себе собачку из приюта? Как – то так! – Подытожила она.

– Будь осторожна, Лерусик! Не ввязывайся в авантюры. Не нравится мне нынешний ваш хозяин. И как у такого достойного отца вырос такой мутный сын?

– Да он никому не нравится.

Лера хотела рассказать Томке о визите в странную квартиру, но не стала, ведь дала обещание не рассказывать никому. Ей не терпелось остаться одной и все обдумать, но еще больше, хотелось взять в руки картину из кожаного планшета и рассматривать ее, вглядываясь в сюжет, игру света, подбор красок. Кто же ее написал? И почему хозяйка только ее одну хранила так бережно, пряча от посторонних глаз. На стенах висели куда более ценные полотна. А, может, этот незатейливый пейзаж только ширма, а под ним прячется картина великого мастера? Вопросов, а с ними и волнения становилось больше.

Павел Аркадьевич позвонил на следующее утро в субботу.

– Озерова, не разбудил?

Лера как раз собиралась на пробежку и уже стояла в дверях, шнуруя кроссовки.

Не дожидаясь ответа, Павел Аркадьевич сразу предложил встретиться в салоне через час.

– И, по – возможности, не задерживайтесь. Все – таки суббота.

Лера вылезла из кроссовок, переоделась, как смогла пригладила непослушные волосы и выбежала из дома.

– Я подумал, Озерова, что тянуть? Приступай к работе прямо сегодня. Я же вижу, как тебе не терпится.

У Леры дрогнуло что-то внутри, снова волнение охватило ее душу. Правда, планы были совсем другие. Брат с женой улетели в Испанию, а двух своих близнецов торжественно передали родителям на дачу. Считалось, что бабушка с дедом должны быть на седьмом небе от счастья и рассыпаться в благодарностях за то, что им позволено немного исполнять капризы двух второклассников.

Мама позвонила на следующее утро и с дрожью в голосе прошептала Лере, что две недели она вряд ли выдержит.

– А что не так, мам?

– Они неуправляемы. Встали с плохим настроением оба. Требуют родителей или поход в Макдональдс. Кашу сказали, не едят вообще, а также омлет и блинчики. Лера, чем их Иветта кормила, ты не знаешь? – с мольбой прошептала мама.

Жена брата Иветта была эстонка – красивая, высокая, статная с длинными светлыми волосами и голубыми глазами и, как многие прибалтийские женщины – холодной, выдержанной и организованной. Своих близнецов, мужа и обретенную родню, Иветта держала в строгости. Сантименты не допускались ни в отношении детей, ни с бабушками и дедом. Мальчики всегда аккуратно одетые вежливо держались со старшим поколением, степенно делились своими успехами в школе и бассейне.

Иветта считала, что плавание не только развивает тело, но и укрепляет иммунитет. То ли бассейн свое дело делал, то ли иммунитет у мальчиков был крепкий, но болезни обходили их стороной.

У родственников был специальный день – первая и третья суббота каждого месяца, – своеобразный день открытых дверей. Бабушки и дед приходили общаться с внуками за большим столом с чаем и тортом. Это называлось у Иветты семейным обедом.

Но даже таким идеальным мамам нужен был отдых от идеальных детей.

И вот сейчас эти идеальные или не совсем идеальные дети, отпущенные на свободу, совершенствовали свои характеры и закаляли организмы на даче у бабушки.

Мама еще с вечера договорилась с Лерой, что она обязательно приедет к ним на выходные, и вот, похоже, что их уговор будет нарушен.

Павел Аркадьевич в белых брюках и белой футболке поло, весь сияющий и пахнущий дорогим парфюмом, радостно приветствовал сотрудницу, снова перейдя на «ты»:

– Озерова, ты, как скорая помощь. Только вызвал, уже приехала.

– Здравствуйте, Павел Аркадьевич! – кивнула Лера, не отрывая глаз от кожаного планшета у него на столе.

– Вижу, вижу, как заинтриговала тебя эта наша фамильная ценность, – снисходительно улыбнулся шеф.

– Простите, а я хотела спросить, откуда у вашей родственницы такое собрание картин? В нашем салоне и то меньше экспонатов.

– Не одно поколение собирательством занималось, как ты понимаешь. Отец Ромми Карловны еще до революции в Россию приехал. А ее долго при Советах Риммой Кондратьевной звали. Это она уже в девяностых попросила ее родным именем называть. Говорила, что, может, судьба ее поэтому и была такой невезучей, что не под своим именем жила.

– Не думаю, что после войны она бы пользовалась большой любовью, если бы звалась Ромми Карловной. А замужем она не была?

– Почему же? Была! И муж ее был офицером, воевал. Он то и привез большую часть семейных реликвий, – хмыкнул Павел Аркадьевич. – Тогда многие так делали. Компенсировали ужасы войны, так сказать. Что – то они даже отдали в музеи, кажется. Но мы отвлеклись, Озерова. Я вот, что подумал: ты же у нас умница, тонко чувствуешь цвет, переходы, игру света и тени. Я ничего не упустил?

– А к чему вы это? – опустила глаза Лера. – Ей не понравилось это вступление.

– А что если, Озерова, я дам тебе качественное фото? Могу даже в натуральную величину. Сейчас знаешь, какое качество фотографии!

– Но мне надо хотя бы на некоторое время поработать с оригиналом. Иначе, это будет не точно. Ни одна фотокамера не сможет передать настроения автора. А вы уже знаете, кто ее написал?

– Не доехал пока…. И у тебя никаких мыслей? – прищурился Павел Аркадьевич.

– Я слишком мало времени провела с ней.

– Ну, это к лучшему, – прошептал шеф. – Так, по фотографии работаем?

– Только не сегодня. Мне надо пообщаться с ней немного. Кстати, а холст вы привезли?

– Вот, черт! Совсем из головы выпало. Ну, значит, не судьба. Зря только время потерял, – досадливо поморщился Павел Аркадьевич.

– И я, – вздохнула Лера, вспомнив, что теперь надо будет тащиться за машиной, чтобы ехать на дачу.

Выйдя на пенсию, родители Леры Озеровой осуществили свою мечту – купили домик у озера. Конечно, в смелых мечтах был дом у моря, но с морем как – то не сложилось. Да и оставлять двух, хоть и взрослых детей, мама отказывалась.

– Ну, как вы без меня будете? Кто вам приготовит, поговорит, наставит на путь истинный?

Дети не сопротивлялись. Лере тоже сложно было представить, как она будет жить вдали от мамы с папой.

Домик начали искать с осени. Объехали много деревень и поселков. Садоводства папа категорически отвергал.

– Мне нужна жизнь, а не сезонные грядки. Я планирую переехать на постоянное место жительства, а не на полтора месяца питерского лета.

Коттеджные поселки тоже не приветствовались:

– Те же садоводства, только дома больше, да снобизм выше крыш.

Наконец, в феврале, когда у мамы стало пропадать терпение, а Лера с братом Сашкой уже перестали сопровождать родителей на просмотры, позвонил папа и радостно оповестил, что нашел дом своей мечты:

– Хоть я и держал образ мечты в голове, но в натуре он оказался еще лучше моих фантазий. А еще в поселке есть два магазина, клуб, в котором вполне приличное кафе, баня и такая светлая церковь, что даже у меня слезы навернулись. К тому же там большая коровья ферма. Да и местное население держит коров, разводит кур. Мы готовы переехать на следующей неделе.

– Пап, документы так быстро не оформят! – заволновались брат с сестрой. – Не торопись!

– Ну, пусть Саша поработает с документами! Юриста выучили, должен же он родителям помочь!

Вся семья погрузилась в сборы, даже Иветта приходила вечерами и со свойственной ей педантичностью, аккуратно складывала посуду и книги в большие икеевские коробки. На первое мая запланировали торжественный переезд. Дом и, правда, оказался удивительным – просторный, с широкой солнечной застекленной верандой, с белой беседкой в конце участка, с яблоневыми деревьями и зарослями малины. Из окон второго этажа виднелось большое озеро, отражая плывущие облака. На другом берегу белели стволами березки.

– Ну, как? – бегал довольный отец. – Кто ищет, тот всегда найдет. Главное, точно знать, что ищешь.

Маму, правда, немного огорчало, что центр поселка находится в некотором удалении от дома, но зато озеро и тихие соседи компенсировали это неудобство.

Родители наслаждались одиночеством и покоем ровно два месяца, а потом случилось нашествие внуков.

Мама с покорностью констатировала, что субботние обеды – это одно, а постоянное времяпрепровождение без заслуженного авторитета – это совсем другое.

– Понимаешь, они на нас смотрят, как на абсолютно чужих людей? – с жаром шептала мама Лере. – Мы с папой считали, что мальчики привыкнут к нам, будем вместе ходить на озеро, гулять по поселку, а вместо этого, они, по-моему, дичают и превращаются в маугли.

Когда на горизонте появлялись родители близнецов, у них сами собой приглаживались волосы, застегивались пуговицы, очищались веснушчатые щеки, и в голубых глазах появлялось выражение покорности, радости и уважение ко всем окружающим предметам. Они с удовольствием усаживались за круглый стол на веранде и уплетали бабушкины оладьи с медом, запивая их молоком. Верхом детской подлости были льстивые поцелуи и слова благодарности любимой бабушке за вкусный завтрак или ужин, в зависимости от времени суток.

Они доставали из сарая удочки и обещали показать папе рыбные места. Сашка с Иветтой были счастливы от пребывания детей на свежем воздухе, а у бабушки с дедом не поворачивался язык обвинить собственных внуков в лживости и притворстве. Единственная угроза, что маме с папой расскажут об истинном поведении и отправят в город, немного работала.

Выходные давали небольшой передых от холодной войны. Пока Иветта не объявила, что они отправляются на две недели в Испанию. «Саше надо отдохнуть!» – Аргумент, против которого мама возразить не могла, но с мольбой в глазах обратилась к Лере:

– Лерочка, на тебя вся надежда. По-моему, при тебе они ведут себя немного тише.

Машина несколько раз чихнула, заурчала и заглохла. Это было что-то новое. К зимним забастовкам любимого автомобиля Лера уже привыкла. Знающие люди поясняли это тем, что дизельное топливо на морозе если не замерзает, то становится вязким и двигатель, поэтому может не заводиться. Лера доливала специальные присадки в бензобак, старалась всегда держать бак полным, ездить на машине каждый день, но, как только в город приходили настоящие морозы, машина брала отпуск и упрямо не хотела двигаться с места в холодные дни. Лера уговаривала, злилась и обещала отдать автомобиль в хорошие руки на Авито. Но, с приходом теплых дней, машина была готова к движению, и Лера прощала ей зимние капризы.

Но вот в теплый летний день, да еще когда надо было ехать на дачу, когда машина была нужна, как никогда, – такое простить было сложно. И Лера, хлопнув дверцей и топнув ножкой, громко заявила, что больше терпеть вздорный характер немецкой фрау не намерена.

– Сегодня же займусь поиском нового автомобиля! Сколько можно выносить твои фокусы? Ты даже не понимаешь, как мне сегодня нужна. По твоей милости я буду трястись в переполненной электричке, потом тащиться на автобусе и идти довольно приличное расстояние пешком. Да ты хоть понимаешь, как это долго и утомительно? А мне еще надо заехать за продуктами. Мама целый список вчера надиктовала.

Лера подняла капот, заглянула под него без всякой надежды, пошевелила рукой какие-то трубочки и болтики и снова села за руль. Повернув ключ в замке зажигания, Лера услышала ровный тихий рокот мотора.

– Ура! – Выдохнула она шепотом. – Довези меня сегодня до дачи, а там папа постарается тебя полечить. – Обратилась она к своей машинке.

Еще не веря своему счастью, девушка аккуратно выехала со стоянки и через несколько минут уже ехала в автомобильном потоке по кольцевой дороге в сторону родительского дома.

Это был такой необычный выходной день, когда в Питере царило лето. На небо не заглянула ни одна тучка, и оно сияло пронзительной синевой. От жары народ потянулся в парки и к воде. На лицах у многих блуждала улыбка и покой. А что делить в такую благодать, зачем злиться? Мир прекрасен!

Навстречу Лере никто не выбежал, и девушка осторожно открыв калитку, вошла внутрь.

На веранде мама, немного странного вида перебирала малину. На голове у нее была вязаная повязка, в которую кто-то заботливо воткнул голубиное перо. Поверх летнего халата мама надела старую скатерть с прорезью для головы.

– Привет, мамуль, что за маскарад? – тихо спросила Лера.

Мама вздрогнула от неожиданности и посмотрела на дочь вымученным, уставшим взглядом.

– А я теперь не мама и не бабушка, я – скво.

– Кто?

– Индейская скво. Мы уже несколько дней живем по законам индейского племени. Спасибо твоему папе. Нашел на чердаке книжку про индейцев, и теперь близнецы понимают только эти правила.

– Они, надеюсь, не знают точного значения этого слова? – подняла бровь Лера.

– Нет, конечно! Они изучают жизнь индейцев по книгам Купера, а тот свято верил, что «скво» – это женщина и ничего больше.

– Ну, тогда тоже будем играть с ними по правилам, – закусила губы Лера и погрузилась в свой смартфон.

– Лерочка, вот ты скажи, что им не хватает? – принялась изливать наболевшее мама. – Свежий воздух, озеро, рядом любящие бабушка с дедом, а они, как волчата на все смотрят и ворчат, словно два старичка. С вами у меня таких проблем не было. Вы всегда и всем были довольны. Не дети – золото! – Вздохнула мама. – Лер, когда ты нам внуков родишь?

Это было что-то новенькое. Мама никогда еще не заговаривала с Лерой на эту тему. Лера даже оторвалась на минутку от своего смартфона и с удивлением посмотрела на мать.

– А этих двух ты внуками не считаешь?

– Считаю, конечно, – смутилась мама, – но мне кажется, что твои дети будут к нам лучше относиться.

Мама, мечтательно глядя в синеву летнего неба, задумалась, а Лера вновь погрузилась в изучение индейской темы.

Через полчаса идиллию летнего дня, когда в воздухе слышалось только жужжание пчел, нарушили сердитые мальчишеские голоса.

– Идут! – вздрогнула мама и с испугом посмотрела на Леру.

Лера кивнула, накинула на себя старую льняную занавеску, повязала на голову ленту, воткнув в нее перо от соседской курицы.

Скрестив на груди руки, Лера встала у входа на веранду. Мальчишки с перьями в кудрявых светлых волосах, остановились в нерешительности, не зная, как реагировать на такую фигуру. С одной стороны им нравилась веселая тетя Лера, которая могла нарисовать им любой персонаж из мультика, с которой можно было подурачиться, когда не видела мама, но сейчас она смотрела серьезно и даже враждебно.

– Хау, санкаку! – выдала Лера приветствие.

Мальчишки застыли, раскрыв рты, в руках у них были выточенные из палок остроги, как и подобает настоящим индейцам. Папа с пером в седых волосах держал удочку, и ведерко с парой карасей. Он с улыбкой смотрел на дочь, но молчание не прерывал.

– Никакие мы не каку, – первым пришел в себя один из братьев.

«Вовка», – догадалась Лера.

При поразительном сходстве, братья отличались темпераментом. Вовка был живым, быстро соображал, беспрекословно главенствовал и назван был в честь отца Леры и Александра. Костя во всем следовал за братом, отдавая ему пальму первенства, был добродушнее и отзывчивей. С ним всегда можно было договориться, он легко шел на компромиссы, в отличие от брата. Свое имя он получил в честь отца Иветты. Оба деда были счастливы.

– Мы не каку, мы индейцы! – подхватил Костя.

– Индейцы, а не понимаете, что «Санкаку» – это младшие братья, – фыркнула Лера. – Приветствую и тебя …, – повернулась она к отцу.

– Томагавк, – выпалил папа и затрясся в безмолвном смехе.

Лера закатила глаза и с немым вопросом посмотрела на отца.

– А как ваши имена? – обратилась Лера к близнецам.

– Лер, ну мы еще не придумали, – заныли оба. – Ты нам помоги. А у тебя есть имя?

– Конечно! Первым делом надо придумать себе имя, для индейцев это самое важное. Имя сразу дает понять, кто перед тобой: тихий ручей или бурная река.

– Мое имя Лакота. Что означает – земля.

Мальчишки с восторгом в глазах смотрели на нового игрока в команде. Предвкушая, какие интересные приключения их ожидают.

– Так, сначала все индейцы моют руки и ноги и садятся за круглый стол. Там наша Ина уже приготовила войюте.

– А Ина это кто?

– А войюте это что? – Посыпались вопросы.