Под лучами щедрого солнца женские тела с легким блеском масла выглядели особенно соблазнительно. Виктор даже перевернулся на живот и подпер голову руками – так удобнее обозревать поле предстоящей охоты.

Блондиночка с проколотым пупком очень даже ничего. Отменяется: к ней топает пузатый тюлень с запотевшей бутылкой минералки. Еще одна блондинка. Черт, намазывает ребенка кремом, рядом муж. Брюнетка, шатенка, снова черненькая…

Скользнув взглядом по очередной тонкой женской щиколотке, Попов вздрогнул. Этот шрам! Он как две капли воды похож на тот, который Виктор видел несколько лет назад, когда пришлось сидеть за решеткой.

Да, сидел. Сел по-глупому. Накостылял какому-то хрычу, изводившему соседку. Романтик, блин. Рыцарь благородный. А тот хрыч только то, что соседке не нравится, не догонял. А так вообще дядька, чувствуется, сообразительный. Быстренько так заяву ментам накатал. Тяжкие телесные. Ничего не попишешь. Небо в клеточку. Но адвокат толковый попался. Писал апелляции и добился-таки, выпустили.

Но шрам! Похож, ох как похож. Очень любопытно… Надо бы потолковать с его обладательницей. Если это она – то за ней должок…

Почувствовав бесцеремонный взгляд, женщина обернулась. Ее глаза прикрывали черные очки. На губах заиграла приветливая, ни к чему не обязывающая и почти европейская улыбка.

Это действительно она? Неужели та самая? Или нет? Все-таки столько лет прошло…

«Поговорю с ней завтра вечером. Кажется, я видел ее накануне за ужином, хотя не уверен. Ладно, хрен с ней. Подождет. Не перед работой же разборки устраивать! – решил Виктор, поднимаясь с шезлонга. – Да и охоту на курочек, пожалуй, следует отложить. В этой жаре с ума сойти можно…»

Захватив в баре бутылку пива, Попов вернулся в свой номер, включил кондиционер, спрятал бесцеремонное солнце за плотными шторами и провалился в глубокий сон.

Он всегда засыпал мгновенно, едва голова касалась подушки. Спал крепко. Кошмары ему не снились. И совесть не мучила. Хороших людей убивают бесплатно. Хороших, молодых, которым жить да жить. Убивают сотнями, тысячами.

Чудом уцелев после первой чеченской войны, Виктор начал зарабатывать тем, чему его научили на Кавказе. Смотреть в прицел, нажимать на курок. Нормальных людей киллерам не «заказывают». Проплачивают, чтобы не стало уродов. Которые ради «бабок» на все готовы и в конечном итоге виноваты – прямо ли, косвенно – в творящемся в России бардаке. Уродов не жалко.

Виктор спал крепко, без сновидений. Проснулся лишь перед ужином и, улыбнувшись, пробормотал:

– Работа работой. Девочки – самой собой. Но пайка – по расписанию…

Ей вмиг стало холодно. Захотелось надеть майку или даже свитер. А еще лучше вернуться в номер, выключить кондиционер, спрятаться с головой под одеялом. И просто забыть. Забыть обо всем…

Она заставила себя как ни в чем не бывало улыбнуться и остаться на пляже. Теперь не время давать волю эмоциям. Потом, все потом, когда она как следует обдумает неприятную новость.

Но думалось плохо.

Испитое лицо отчима, ее вечный кошмар, призрак прошлого. Он вновь протягивал к ней руки… Крошить топориком его тело – какое наслаждение… Он получил по полной программе за все, что с нею сделал, так ему и надо, так скотине и надо…

После ареста адвокат честно предупредил: «Придется посидеть. Наши суды не выносят оправдательных приговоров по делам об убийствах с особой жестокостью при самообороне. Если бы еще было убийство по неосторожности с целью самообороны – можно было бы рассчитывать на отсрочку или условное наказание. Но твое дело так классифицировать нельзя. Какая неосторожность! Ты же отчима пошинковала в капусту. На учете в комиссии по делам несовершеннолетних состояла. И психиатрическая экспертиза не в твою пользу. Ты признана вменяемой. Мне врач говорил, что есть у него кое-какие сомнения. Но он считает, что лучше тебе на зону пойти, чем в больницу. Ты молодая, из зоны здоровой вернешься. А лечение в „дурке“ – оно бесследно не проходит, тебе же еще детей рожать. В общем, сразу готовься к тому, что несколько лет придется провести за решеткой».

С учетом всех обстоятельств суд дал ей всего два года тюрьмы.

До суда она находилась под подпиской о невыезде. Следственного изолятора удалось избежать, адвокат свое дело знал.

Как же страшно было представлять, что скрывается за словом «тюрьма»! Вроде и не хочешь думать на эту тему, а все равно думаешь. Наверное, там зэчки избивают друг друга. А ментам на все наплевать, защиты от них не дождешься. Еда плохая, сырость, болезни…

Может, на мужских зонах оно и на самом деле все так мрачно. Как в книгах, в фильмах. Женская тюрьма – тоже не курорт. Но жить там можно. Конечно, один раз пришлось в карцере посидеть. Расцарапала Верке лицо, хорошо так расцарапала. А чтобы не лезла ночью к ней под одеяло, ерунды всякой не говорила! В общем, в карцере посидела: холодно в камере, еда фиговая. Зато Верка больше не приставала, только смотрела на нее все украдкой, грустно смотрела. А так кормили на зоне нормально, сытно. На работу водили, рукавицы шить. Это тоже хорошо. Давит ведь барак на мозги, койки эти рядами, и все по сигналу, по команде. А контролеров девчонки любили. Дрались, можно сказать, за ментов, молодых, старых – без разницы. Главное – чтобы «залететь» получилось. На территории зоны находился дом ребенка. Зона в зоне, можно сказать. А на самом деле – вот там санаторий. Для деток в доме ребенка все условия. Пока беременная – кормят получше, передачи родственникам разрешают дополнительные присылать, свиданки дают чаще. А родила – тоже хорошо. К ребенку ходи хоть каждый день. А там и телевизор, и магнитофон. Многие поэтому и рожали. Чтоб было куда из барака убегать. Но она про ребенка и не думала. Какой ребенок – ей всего два года дали. А полгода еще «скосят» за хорошее поведение. Но болела. Болела часто. Устав бороться с вечными бронхитами, врач даже отправил ее с женской зоны в госпиталь. Там и мужчины лечились, отдельно, конечно.

И вот там-то ее как прорвало. Обычно она не откровенничала. Даже девчонки в бараке про ее дело подробностей не знали. А в госпитале как черт за язык потянул… Виктор Попов так романтично пробрался из мужского отделения к ней в палату. Среди ночи! И не лапал, не приставал, даже не намекал ни на что такое. Просто расспрашивал. И слушал. Как он слушал! Она и сама не заметила, как рассказала о том, при каких обстоятельствах появился тонкий белый шрам на щиколотке.

Рассказала – а потом безумно испугалась. За откровенность Виктор заплатил откровенностью. Больше она никогда не оставляла окно палаты открытым. От людей с таким прошлым лучше держаться подальше.

У нее получилось начать жизнь с чистого листа. Новое имя, другой город – да все изменилось. Только злополучный шрам остался. И единственный человек, знавший о ее прошлом.

«Никто ничего не должен узнать. Особенно с учетом того, что задумано, – твердо пообещала она себе. – Но надо поторопиться. Хотя я ума не приложу, как можно расправиться с профессиональным киллером!»

– И вот, вернувшись в шалаш, Исида с ужасом увидела, что ее ребенок задыхается и хрипит. Она поняла, что Гора укусил скорпион. В считаные минуты ребенку становилось все хуже и хуже…

Прислушавшись к дребезжащему с соседнего шезлонга голосу, женщина довольно улыбнулась. Хоть какая-то польза от занудного профессора, мешающего загорать всему пляжу своими россказнями. А может, это вариант? Надо попробовать…

Кондиционер в кабинете начальника службы безопасности «Aton’s hotel» Джамаля Фулани работал на полную мощность. Но после звонка с рецепции на лбу мужчины мгновенно выступили крупные капли пота.

Невероятно. Такого на его памяти еще не случалось.

У постояльцев гостиницы воровали вещи, туристы ломали руки и ноги во время прогулок по коралловым рифам, тонули в море и обгорали на солнце, но все эти неприятности в любой комбинации никогда не приводили к летальному исходу. В голове не укладывается – постоялец умер от укуса скорпиона…

Дежуривший на этаже уборщик, как выяснилось, открыл своим ключом номер 207, в котором проживал Виктор Попов, ближе к полудню.

– Таблички с надписью «Do not disturb» на дверях не было. Но к завтраку гость не спускался, и я решил, что он спит, – объяснял уборщик Джамалю, пока тот растерянно оглядывал распростертое на полу окоченевшее тело. – Однако к обеду я убрал все номера, кроме 207-го, и мне не хотелось оставлять работу незаконченной…

Покойник лежал на животе. На спине и правом бедре русского постояльца красовались светло-розовые вспухшие пятна размером с финик. Джамаль знал эти пятна, появляющиеся от укусов скорпиона. Крохотная ручка его племянника стала точно такой же, после того как он потрогал насекомое. Но они, местные, куда менее восприимчивы к яду, и ребенка сразу же понесли к врачу…

Почувствовав обжигающие укусы, Попов, видимо, вскочил с постели и попытался позвать на помощь, но силы покинули его раньше. Возможно, он страдал аллергией – шея, руки и ноги покойного вздулись от отеков…

– Номер осмотрел? – спросил Джамаль.

Уборщик кивнул:

– Да. Скорпионы, три штуки. Один заполз под простыню, и постоялец раздавил его. Два затаились возле кровати. И еще парочку нашел в общем коридоре. В остальных номерах чисто. Насекомые были очень большими. Таких специально разводят, чтобы делать сувениры для туристов.

Джамаль насторожился. Шансы, чтобы скорпион вот так вдруг попал в гостиничный номер, ничтожно малы. Ядовитые насекомые часто заползают в деревенские дома, но в городах их почти нет. Тем более таких, особо крупных, специально откармливаемых для усиления роста. Высушенных скорпионов в коробочках со стеклянными крышками можно приобрести в Хургаде на каждом углу. В том числе и сувенирных лавках отеля, где еще продаются и насыпанный в бутылочки разноцветный песок, и парфюмерия, фигурки богов, прочие мелочи. Но, может быть, Попов решил привезти домой живых скорпионов, и они расползлись по номеру?

Однако беглый осмотр комнаты не выявил никаких подтверждений энтомологических пристрастий покойного. Отсутствовал даже сосуд, из которого, предположительно, могли удрать насекомые.

И тогда начальник службы безопасности принял единственно возможное в этой ситуации решение: опросить в первую очередь русских постояльцев отеля. Земляки, как правило, легко находят друг с другом общий язык.

А начальнику службы безопасности «Aton’s hotel» было просто необходимо получить полную информацию об этом происшествии. В противном случае репутация отеля пострадает, уж конкуренты постараются объяснить произошедшую трагедию нерадивостью персонала «Aton’s hotel».

Уставившись в подготовленный сотрудниками службы размещения список гостей, приехавших из России, Джамаль потянулся к телефонному аппарату…

Девушка, значившаяся в списке как Лика Вронская, едва появившись в кабинете, забросала его вопросами на беглом английском:

– А почему вас интересует Виктор Попов? С ним что-то случилось? Вы полицейский? Следователь?

– Угомонись, – одернул ее спутник, тоже на английском. – Ты же слова человеку сказать не даешь!

– Так он же ничего не объясняет! Откуда мы знаем, зачем ему информация?!

Джамаль мысленно чертыхнулся. Какая активная туристка… И сразу же заговорила о полиции. Нет, к полицейским обращаться рано. Владелец гостиницы открытым текстом сказал: никакой полиции до результатов внутреннего расследования. Если в смерти Попова виноват персонал, то Джамалю предстоит сделать все для того, чтобы правда о произошедшем никому не стала известна. Конкуренция в их бизнесе жесткая.

– С Виктором Поповым, – нехотя начал начальник службы безопасности, – произошел несчастный случай. Он погиб. Мы проводим собственное расследование. У меня к вам большая просьба: пусть содержание этой беседы останется между нами.

И он коротко изложил хронику произошедших событий.

– Ну и дела! – присвистнул Паша. – Теперь ни за что спать не лягу, пока номер не осмотрю. Не повезло мужику. Как обидно-то, правда?

– Знаете, с Виктором мы не общались, – задумчиво произнесла Лика, явно вспоминая подробности разговоров с покойным. – Но он, честно говоря, сразу показался мне подозрительным…

Паша счел нужным пояснить:

– Понимаете, моя девушка пишет детективы. Творческая личность. Ей все кажутся безумно подозрительными.

Лика вспыхнула от возмущения и обиженно заговорила:

– Виктор всегда держался особняком от нашей русской группки. Сам к общению не стремился. На вопросы отвечал приветливо, но не более того. А еще я заметила, что он ни разу не появлялся на консультациях с гидом. Все приходили, расспрашивали об экскурсиях – а его не было.

Паша недоуменно пожал плечами:

– А если не интересовали человека пирамиды? Если он приехал просто на солнышке поваляться после напряженной работы? Ты такой мысли не допускаешь?

– А часто ты видел его на пляже? Я лично – только один раз. Причем он, кажется, сразу же обгорел и ушел в номер. Во всяком случае, на пляже он пробыл совсем немного времени…

Джамаль потер виски. Час от часу не легче. Чем же он тогда занимался, этот Виктор Попов? Разве что отсыпался в своем номере. Впрочем, есть ведь и такие туристы. Приезжают – и дрыхнут сутками напролет. Каждому свое.

Тяжело вздохнув, начальник службы безопасности поинтересовался:

– А вы не помните, может, у него были конфликты? С гостями отеля или обслуживающим персоналом?

Паша отрицательно покачал головой, а Лика уверенно заявила:

– Никаких конфликтов у него быть не могло. Я в этом не сомневаюсь. Он такой был весь… Ну не знаю, хоть к ране его прикладывай… Вежливый, предупредительный и вместе с тем… В русском языке есть такое слово – никакой.

– Не понял, – заметил Джамаль.

Лика на секунду задумалась, подбирая английские синонимы.

– Понимаете, человек, о котором сложно сказать что-то определенное. Обычно все просто. Один человек – хороший, второй – не очень, третий – вообще отвратительный. А вот какой Виктор – и сказать сложно.

– Теперь понял. Вы правы. Его вещи… Среди них не обнаружилось ничего личного. Никаких записных книжек, фотографий, книг. Он вам не рассказывал, чем занимается?

Лика и Паша только недоуменно пожали плечами.

И все же Джамаль узнал ответ на этот вопрос, сняв трубку зазвонившего телефона.

– За стенкой бюро, на котором стоит телевизор, мы нашли чехол. В нем оказалась винтовка с оптическим прицелом, – доложил сотрудник службы безопасности, получивший задание повторно осмотреть номер.

– Вам что-то сообщили, да? – поинтересовалась Лика. – Вы даже как-то повеселели сразу.

Джамаль уклончиво заметил:

– Не знаю, хорошие ли вы пишете книги, но в проницательности вам не откажешь.

Он сам уловил в своем голосе призывно-обволакивающие нотки. Симпатичная девушка. Если бы не дела и не парень рядом с ней…

– Объяснитесь. Вы ведь хотите, чтобы мы молчали про этот разговор!

– Шантажистка! – взорвался Паша. Вскочив с кресла, он схватил свою спутницу за руку. – Пошли загорать! Вы спросили все, что хотели?

– У него в номере нашли винтовку, – сдался Джамаль. – Но мне кажется, что ваши глаза тоже могут попасть прямо в цель. Хорошего вам отдыха в «Aton’s hotel».

– Ничего себе охрана в отеле! – воскликнула Лика. – Хотя чего еще ожидать?! Я обратила внимание: никто через ворота, установленные у входа в главный корпус, не ходит. Туристов много, все торопятся. А охранник никак не реагирует на нарушения. Тут не то что винтовку – бомбу в ваш отель пронести можно!

Выпроводив постояльцев, Джамаль разыскал телефон знакомых тележурналистов. Те сделали все в лучшем виде. Просто жертва бандитских разборок среди русских. И – ни малейшего упоминания о нерадивости сотрудников «Aton’s hotel».

С остальными русскими, отдыхающими в гостинице, Джамаль даже не встречался. Необходимости больше не было. К тому же чем меньше разговоров – тем лучше для репутации отеля.

В идеале, конечно, хотелось бы вообще избежать общения с прессой. Но Джамаль понимал: все равно информация уйдет, кто-то из сотрудников отеля проболтается знакомым или родне. Слухи дойдут до конкурентов, а уж они-то тогда такое раздуют! Гость умер! А персонал «Aton’s hotel» по этому поводу молчок!

Лучше уж задействовать знакомых телевизионщиков. Тем более что репутация русских известна. Что взять с бандитов?!