– Ну, любит-то она, может, и тебя, – на лице приятеля промелькнуло сочувствие. – А вот спит не только с тобой, но и с банкиром. Послушай, ты бы лучше уехал из наших мест. Не хочу тебя расстраивать, но ты не первый любовник этой девицы. Год назад банкир нанял головорезов, и тому парню, с которым Джойя наставляла рога своему покровителю, перерезали горло!

Послушав совета приятеля, Рафаэль на следующий же день покинул Сиену. Он понял, что приятель прав и Джойя многого не говорила ему.

Наличие банкира-любовника все объясняло: и их встречи только по утрам, и напряженную складку между тонких бровей девушки, когда они вдвоем шли по улице. Конечно же, она могла свидетельствовать только о том, что Джойя опасается, как бы ее не увидели в обществе художника и не доложили об этом ее покровителю.

«Я нарисовал в светлом образе падшую женщину, – думал Рафаэль, глядя на проносившиеся за окошком кареты улицы Сиены. – Наверное, это не очень правильно. Но что сейчас я могу изменить? Мир большой, я хочу доверять людям. Если они обманывают – это их дело. А я не стану жить в ожидании боли и удара…»

* * *

Возможно, со стороны мы напоминали влюбленную парочку. Прошлись по огромному тоннелю-аквариуму, разглядывая стайки ярких, как цветы, рыбок. Поглазели на поющие фонтаны, рисующие под великолепный голос Уитни Хьюстон замысловатые завитки. Потом съели мороженое, зачем-то дополнили его в другом кафе суши, после чего Джонни вдруг вспомнил, что самое вкусное в Дубае – финики в шоколаде, и сразу же потащил меня в супермаркет, купил большую коробку. Устроившись напротив вновь запевших фонтанов, мы уничтожили и финики – они, и правда, оказались очень вкусными, рука так и тянулась к лакомству.

– Слушай, не понимаю, что со мной происходит, – с набитым ртом (что, как ни странно, совершенно его не портило) пробормотал американец. – У меня никогда не было такого аппетита! Мой тренер по йоге будет недоволен. Ладно, пообещаю ему больше времени провести на беговой дорожке.

Зато я прекрасно понимала, почему Джонни так тянет ко мне и почему он с таким наслаждением набросился на еду.

Когда душа готовится к выходу из тела и чакры закрываются, получение человеком энергии ограничивается.

У Джонни очень высокий энергетический потенциал (думаю, отчасти это обусловлено врожденным «базовым пакетом», отчасти наработано – он же сам признался, что практикует йогу). У него мощное энергетическое поле – как у нескольких человек, вместе взятых. Но даже он, как и все люди, постоянно получает энергию через чакральную систему. Сейчас ее приток ограничен. Энергия, получаемая через пищу и еду, – она другая и не может заменить ту, которую организм получает через чакры. Мы долго обсуждали это все с Денисом. По его наблюдениям, закрытие чакр может начинаться за неделю-две до выхода души из физического тела. И да, вначале у готовящегося к переходу человека может наблюдаться повышение аппетита – но ненадолго, он понимает, что не энергия пищи нужна, что не заменить недостающего сытостью. Потом аппетит пропадает, появляется бессонница. Все тоньше связи души и тела. Все сильнее готовящегося к переходу человека мучают дурные предчувствия.

Конечно, рядом с Денисом, обладающим более сильной энергетикой, чем у меня, Джонни было бы еще лучше. Но за неимением настоящего мощного генератора он «вампирит» то, что находится в непосредственной близости. Мое энергетическое поле немного сильнее, чем у обычных людей. И это качественно другая энергия. Я вижу астральные тела умерших и внутренние органы живых. Это значит, что, вернувшись в физическое тело после клинической смерти, я принесла с собой и высокочастотные энергии тонкого плана. Это похоже на навык плавания: один раз научившись, рефлекс всегда будет с тобой. У всех людей, которые переживали клиническую смерть, начинается другая жизнь: с новыми знаниями, необычными способностями. Кстати говоря, еще можно поспорить, что лучше: быть посвященным в нюансы взаимоотношений человека и Высших сил или находиться в беззаботном неведении. Иногда, общаясь с мертвыми, я каждой клеточкой чувствую все их муки, предшествовавшие разделению с физическим телом. И тогда я малодушно хочу вернуться в прошлое, где все было намного понятнее. Пытаюсь пристыдить себя, напомнить, что никогда Бог не дает человеку креста, который ему не под силу. Но моменты недовольства и сомнений все равно присутствуют.

Через «семерку» Джонни чувствует дополнительный приход моей энергии – и поэтому ему не хочется со мной расставаться…

«Посмотри, пожалуйста. Рядом со мной человек с закрытыми чакрами. Можно ли предотвратить его смерть?» – написала я Денису, отправила смс. А потом глянула на часы и ужаснулась: почти три ночи! А если парень не один? Я бы на месте его Юльки все глаза выцарапала за ночную переписку! Или не выцарапала бы? Все-таки повод более чем серьезный…

– Что, твой муж не отвечает? – Джонни ехидно улыбнулся. – А почему он не приехал вместе с тобой? Я бы тебя никуда не отпустил!

Я не осталась в долгу:

– А где твоя жена? Кажется, Мэри – это в честь ее названа модель ноута для девушек?

– А Мэри здесь, в Дубае, на вилле. Она всегда путешествует вместе со мной. Мэри – талантливый дизайнер, она может работать в любом уголке мира.

– У вас есть дети?

Он кивнул:

– Двое своих и трое усыновленных. Дети в Америке с няней. Им надо ходить в колледж.

– Твоя Мэри не очень-то ревнива.

– Вообще мы с женой договорились не претендовать на физическую свободу друг друга. Секс – это менее важно, чем то, что есть между нами.

Я заинтересовалась:

– У вас есть любовники и вы спите друг с другом?

Он пожал плечами:

– Если нам хочется. На самом деле я не сексуальный маньяк, правда. Мэри говорит, что больше всего меня интересуют компьютеры. И она права, и…

Джонни стал сыпать какими-то техническими терминами, и я перестала его понимать.

Ответа от Дениса все еще не было.

На меня вдруг навалилась, как тяжеленная плита, усталость.

Должно быть, что-то подобное чувствуют после работы с больными экстрасенсы-целители. Как я понимаю, они лечат не своей энергией. Через них Высшие силы помогают (или не помогают) пациентам. Но, даже выступая как проводники, они теряют и собственную энергию. Я не умею работать с целительными энергиями тонкого плана. Джонни забрал часть моей собственной энергии. Мне надо побыстрее уйти от него, чтобы отдохнуть и восстановиться. И вместе с тем прощаться страшно: а вдруг мы расстанемся и он помрет? Ох, Денис… Мог бы уже и ответить, и…

Словно подслушав мои мысли, пискнул мобильник.

«Пусть снимет с пальца изумруд и выбросит в воду. Это может спасти его».

Мне сразу стало легче. По крайней мере, Денис предложил хоть какой-то вариант действий. Каждый раз, сталкиваясь с уникальными способностями Дэна, я удивляюсь, словно ребенок. Это же надо, увидеть кольцо на пальце моего спутника, находясь за тысячи километров! Как такое возможно?!

– А ты любишь своего мужа, – с ревнивыми нотками прокомментировал Джонни мое, видимо, изменившееся выражение лица.

– Конечно, люблю, – я решила не озвучивать детали своей смс-переписки и покосилась на перстень. А ведь он, как ни странно, мне сразу активно не понравился. Еще тогда, в грин-шопе, мне казалось, будет лучше, если мужчина его снимет. – А ты любишь Мэри?

– Она – мой самый близкий и родной человек. Без нее я бы никогда не смог выполнить свою миссию.

– Откуда у тебя это кольцо?

Джонни схватился за перстень, попытался снять его – но костяшка пальца помешала это сделать.

– Я нашел его, когда мне было пятнадцать. Он показался мне старомодным. Надел на палец шутки ради. Снять его не получилось.

– Я вижу. И что, ты никогда не пытался решить эту проблему?

Он пожал плечами:

– Да я и не думал, что это проблема. Работать мне кольцо не мешало, бегать и плавать тоже. Привык к нему.

Я набрала в легкие побольше воздуха, сделала глубокий выдох и серьезно сказала:

– Тебе надо избавиться от этой вещи. Прямо сейчас. Иначе ты умрешь. Просто поверь мне.

В его взгляде промелькнуло веселье. Но он не стал смеяться и улыбаться. Наверное, почувствовал, что все очень серьезно.

– Пойдем, – он протянул мне руку. – В торговом центре полно ювелирных магазинов, думаю, что-нибудь они сделают.

Через двадцать минут все было кончено. Каким-то хитрым инструментом перстень сначала сплюснули, а потом растянули.

Мы вернулись на набережную. Как следует размахнувшись, Джонни выбросил украшение в дрожащую отражением звезд воду.

– Отвези меня в отель, – попросила я со спокойным сердцем.

Чакры Джонни оставались закрытыми. Но я решила, что нормализация их работы – это просто вопрос времени.

– В отель? – изумился американец, потирая палец с белой полоской, оставленной перстнем. – Я хочу пригласить тебя в гости, познакомить с Мэри.

– Спасибо за приглашение. Но я устала и хочу отдохнуть.

– Отлично. Я точно не помню, сколько на вилле спален. Может, что-то около двадцати.

– Ты наглый.

Он рассмеялся:

– Я знаю. Но людям с миссией это простительно. Я никогда не знакомился в гриншопах с женщинами, не гулял с ними по торговым центрам, не кормил финиками и не выбрасывал в Персидский залив кольца. Я никогда не был так откровенен, никогда не обсуждал секс и свою работу. И вот сейчас мне очень интересно, почему рядом с тобой все это произошло.

– А если мне это неинтересно? Я хочу в Шарджу, в свой отель!

Он схватил меня за руку и потащил к паркингу. По дороге пробормотал:

– Извини, но желания других людей для меня всегда менее важны, чем собственные.

Скоро мы уже мчались в какой-то красной дико ревущей машине, марки которой я даже не знала…

* * *

Увидев виллу Джонни, я невольно подумала, что у дома невероятное сходство с мобильниками и ноутами, которые выпускает его корпорация. Здание являло собой какую-то космическую конструкцию из серых стальных плит и голубого стекла. То ли звездолет, то ли гигантская пирамида, сложенная великаном из множества ультрабуков.

Внутренняя отделка тоже мерцала холодным металлическим блеском, немного смягчаемым малочисленной белой мебелью.

Наверное, мы вошли в цокольный этаж. Прошли мимо большого тренажерного зала, сауны, бассейна. И оказались в овальной комнате с прозрачным потолком и белым кожаным диваном, на котором в джинсах и футболке, с гринбуком на коленях, лежала худенькая блондинка. В ее ушах были наушники, наших шагов девушка явно не слышала.

– У Мэри привычка – работать по ночам в любом часовом поясе, – сказал Джонни, и в его голосе мне послышались теплота и нежность.

Он подкрался к ней сзади, заключил в объятия и чмокнул в щечку. Мэри повернула голову и, увидев меня, вздрогнула от неожиданности.

Девочки, как бы вы отреагировали, если бы благоверный появился под утро в компании посторонней бабы?

Я бы двинула сковородкой – сначала девке, потом супругу. Ну или наоборот – как получилось бы. А потом, может быть, поинтересовалась бы, что сие пришествие значит.

Жена Джонни, видимо, прошедшая суровую школу выживания рядом с миллиардером, вышколенно улыбнулась и с деланой приветливостью защебетала:

– Привет, как поживаете? Я – Мэри, рада знакомству!

В ее глазах заплескались страх и тоска.

Интересно, через что пришлось переступить этой девочке? Через гордость, достоинство? Наверное, дома он ни в чем себе не отказывает – этот король девайсов? Притаскивает шлюх, устраивает совместные оргии? Употребляет кокаин?

Когда у человека есть такая сила, как у Джонни Грина, – в общепринятых рамках приличия оставаться сложно. Он отдает миру гениальные творения. И с той же страстью разрушает себя.

Я права. Иначе во взгляде Мэри не было бы страха…

Пожимаю протянутую мне лапку.

Отсыпаю пригоршню приветливых банальностей: тоже рада, поживаю замечательно, чудесный дом.

Все это дается мне с большими усилиями.

Я чувствую себя выжатой как лимон. Очень хочется спать. Я понимаю, что Джонни продолжает поглощать мою энергию – и он, наверное, сожрал ее уже слишком много. Инстинкт самосохранения отключился. Мне совершенно все равно, что со мной происходит. Теперь я – отмороженная красавица из старой советской сказки. «Что воля, что неволя – все одно» – помните?

– Я принесу выпить, – говорит Мэри. И мне кажется, что я слышу ее голос, находясь внутри стылого ледяного замка. – Что вы предпочитаете?

– Минеральную воду без газа.

– О, это несерьезно! В стране, где алкоголь запрещен, вы просто обязаны выпить что-нибудь покрепче, – восклицает Джонни и вдруг бледнеет.

Любящее сердце – мощный локатор. Мэри уже возле мужа, встревоженно вглядывается в его глаза.

Вместо ответа Джонни вытаскивает из кармана руку, разжимает пальцы. На его ладони изумруд. Лишенный золотой оправы, он стал еще красивее. Электрический свет разбивается в его гранях сотней зеленых бликов.

– Это из твоего кольца камень? – взволнованно интересуется Мэри. – Ты снял свое кольцо? Вот и хорошо, оно никогда мне не нравилось.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Грин, ошеломленно глядя на камень. – Наверное, он выпал из перстня. На набережной было темно. Я особо не вглядывался, что выбрасываю. А сейчас сунул руку в карман – и там оказался изумруд.

Я смотрю на Джонни Грина, и мне становится страшно. Я вижу, как из седьмой чакры, расположенной на макушке, начинает подниматься едва различимый столбик пара.

Денис рассказывал, что происходит потом. Столб темнеет, и, как яркая точка, душа взмывает вверх.

Я не видела прежде этого со стороны – но я сама была в такой ситуации, когда переживала клиническую смерть и выходила из физического тела. Этот темный столб душа видит как тоннель, в конце которого сияет яркий свет божественной любви и спокойствия.

Совладав с собой, я схватила мобильник и набрала номер Дениса.

Он ответил через пару секунд сонным-пресонным голосом.

– Дениска, изумруд вывалился из кольца. Он сейчас с тем человеком. Что нам делать? Вызывать «Скорую»? Бежать выбрасывать камень в воду? Я могу это сделать за него? Мужчина выглядит слабеющим. Похоже, все развивается стремительно.

Денис замолчал, наверное, пытаясь сосредоточиться и настроиться на Грина.

Потом я услышала его грустный вздох.

– Наташ, прости меня. Я ошибся. Этот мужчина уйдет в любом случае, как бы ты за него не боролась. Ты оказалась не в том месте и не в то время. Ты ничего не изменишь. Прости. Я не видел, что с тобой так случится. Будущее многовариантно. И я не знаю, что тебе делать и что мне делать, как помочь. Мне повисеть на линии? Я могу говорить с тобой. Если это нужно, если это тебя успокоит.

– Сначала я вызову врача, – решила я и прервала разговор.

От волнения слово «скорая» на английском вылетело у меня из головы.

– Надо позвонить врачу. Джонни может быть плохо. Это плохой камень, – сказала я, протягивая ладонь. – Отдай мне изумруд.

Джонни передал мне камень, а Мэри пробормотала:

– На вилле есть доктор, позвать его?

– Да. Но надо позвонить и другим докторам, которые приезжают на машине. Спасать жизнь, быстро. Реанимация, понимаешь?

Мэри кивнула и быстрым шагом удалилась.

Грин, казалось, слабел прямо на глазах. Он сел на диван, откинул голову и тяжело задышал.

Я почувствовала, что надо унести этот проклятый камень как можно дальше от Джонни. Вода, не вода – неважно. Просто подальше от него.

– Я скоро буду, – прошептала я, выбегая из комнаты.

Что было потом – помню плохо.

Пол вдруг ударил меня по лицу, одновременно с этим я услышала хруст в затылке – и мир выключился.

Я пришла в себя от дикого крика Мэри.

Приподнялась на локтях и застонала.

С того места, где я лежала, был виден белоснежный диван, залитый кровью. Похоже, у Джонни было перерезано горло. Упав на колени, Мэри пыталась зажать руками заливающий все вокруг алый фонтанчик…