Все началось с трупа мужчины с явными признаками удавления веревкой с последующим повешением для имитации самоубийства. Случай был совершенно ясный и понятный, не вызывающий ни малейших вопросов. Я не нашла признаков прижизненного повешения. Ни осаднений и внутрикожных кровоизлияний по ходу странгуляционной борозды, ни кровоизлияний в подкожную клетчатку и мышцы шеи, ни кровотечения из носа, рта и ушей – ничего. Зато наличествовали жесткая странгуляционная борозда с четкими краями и выраженным осаднением и даже синяки на шее (похоже, жертва сопротивлялась, и в какой-то момент убийца, ослабив петлю, душил мужчину руками). К тому моменту, когда я дописала акт, пришли результаты исследований, не выявивших на ладонной поверхности рук микрочастиц петли. Постановка судебно-медицинского диагноза была очевидна. Поэтому мой начальник Валера сказал прямо:

– Рыжая, на меня конкретно давят по этому случаю. Следователь вменяемый, заинтересован в нормальном расследовании. Но у родственников подозреваемого есть выход на наше руководство, хотят другое экспертное заключение с формулировкой «самоубийство».

– Валерочка, иметь подобные желания – это прекрасно, – протянула я, рассматривая стоящую на столе шефа табличку: «у всех заботы – у меня забавы, у всех работа – у меня игра, у всех проблемы – у меня задачки на сообразительность». – Но ты же понимаешь, на меня где сядешь – там и слезешь. Я на старости лет такой ерундой заниматься не буду.

– И это правильно, – начальник кивнул. – Но я не могу послать свое руководство в задницу. Поэтому мы со следователем договорились так: ты сваливаешь в отпуск, он пока роет доказательства. А я вешаю нашим лапшу, что акт экспертизы будет переделан тем экспертом, который выполнял вскрытие, как только, так сразу. Мы типа всей душой рады вам помочь, вот человечек вернется, и все будет, не проводить же эксгумацию.

– Как-то это противно.

Валера пожал плечами:

– Рыжая, не бухти. Обычные шахматы. Не прямая атака, а небольшой обходной путь.

Уезжать надо было, во‑первых – срочно, а во‑вторых – далеко.

В туристическом агентстве мне посоветовали Арабские Эмираты. Так я оказалась в самолете, летящем в Дубай. С моих запястий пахло виноградом, из окошка уже виднелись небоскребы и голубые лоскутки воды, освещенные ярким солнцем. Все это предвещало беззаботный отдых. Но я ошиблась…

* * *

«А мне здесь нравится, – решила я, рассматривая Дубай из окна отельной машины. – Небоскребы в сочетании с пальмами прекрасны. Я думала: огромные здания будут подавлять. Странно, ничего подобного. Они легкие, сияющие, наполненные небом и солнцем. Восхищают – да. Напрягают – нет… Самая распространенная машина – белоснежный «Ланд Крузер». В джипах восседают мужчины в национальной одежде – белых длинных рубашках, красно-белых клетчатых платках. Интересно, куда они едут? Может, в мечеть? Я не представляю таких колоритных арабов за работой в офисе… Да, похоже, местное население живет очень неплохо. Количество «Порше» и «Мазератти», пожалуй, будет посерьезнее, чем на Рублевке! И еще, конечно, своими хиленькими экстрасенсорными способностями я чувствую здесь невероятную в сравнении с Москвой безопасность и отсутствие агрессии. В путеводителе было написано, что за кражу тут до сих пор отрубают руки. Похоже, очень действенное средство в плане наведения порядка».

– Вы правильно сделали, что выбрали отель в Шардже, – сопровождающая меня девушка-гид приветливо улыбнулась. – В Дубае очень комфортные гостиницы. Но вы видите – стоит шикарное здание посреди пустыни, рядом – только рестораны и бутики. Отелей с собственным пляжем в Дубае немного, и они стоят дорого. Да, в Дубае есть пляжи – и платные, и муниципальные. Но туда надо добираться. А в феврале погода еще неустойчивая. Одно дело, не обнаружив солнышка, вернуться в номер, и совсем другое – ждать трансфер или искать такси. Хотя такси тут дешевое. Все-таки за доллар можно купить два с половиной литра бензина. Туристов в феврале немного. Сегодняшним рейсом только вы одна и прилетели, поэтому трансфер на машине, а не на микроавтобусе. Хочу вас предупредить насчет алкоголя и одежды. Здесь нахождение подшофе в публичных местах является основанием для задержания. До нескольких дней можно провести в полиции. По одежде: плечи и колени должны быть закрыты. В отеле вы можете ходить в шортах. Но если ехать в город – то только в длинной юбке или джинсах.

Я кивнула:

– Понятно. А Шарджа далеко от Дубая?

– Если без пробок – полчаса. Но вообще машин тут много, и движение совершенно непредсказуемо.

В реальности мой отель оказался еще прекраснее, чем в рекламном буклете. Выполненный в форме пирамиды, он казался почти полностью стеклянным. За огромными окнами были щедро рассыпаны пригоршни звезд, большую часть холла занимал зимний сад с водопадом. Я смотрела на сбегающие по светло-коричневым камням серебряные струйки воды; на пальмы, обвитые сияющими нитками гирлянд; на разноцветных карпиков, лениво шевелящих плавниками в своем пруду, – и улыбалась.

Я в лете!

Я в восточной сказке!

Ура!!!

Ни за что не позволила бы себе такой отдых, если бы не обстоятельства. Приюту постоянно требуются средства: то обновить вольеры, то поставить новую ограду, да и ветеринарам надо платить за лечение и стерилизацию животных.

Но так сложились обстоятельства, что мне предстоит провести две недели в чудесном месте! И я буду радоваться каждому мгновению!

Девушка с рецепции вручила мне карточку-ключ от номера, улыбчивый носильщик помог с чемоданом.

Номер не разочаровал – чистый, просторный, с видом на Персидский залив.

«Добралась хорошо, – написала я в скайп мужу. – Погода чудесная, отель шикарный. Зачем-то в комнате целых две двуспальные кровати».

«Две кровати и ни одного мальчика? Вот облом! Отдыхай, дома все хорошо», – отозвался Леня.

Очень хотелось позвонить Денису. Но я напомнила себе, что парень готовится к свадьбе. И не надо ему вгонять очередную занозу в сердце.

Приняв душ, я открыла чемодан, быстро разложила-развесила одежду. И, глядя на вешалки с платьями, задумалась.

Наряды мои явно не подходили для прогулок по строгим Арабским Эмиратам.

Вообще-то мне уже сто пятьдесят лет. Но я выгляжу сестрой собственного сына Димки, причем младшей. Генетика такая – ни морщин, ни лишних килограммов. А с легкой сединой в гриве рыжих волос легко справляется упаковка краски.

Конечно, употребление наркотиков, мягко говоря, женщину не украшает^[8]. Когда я после освобождения из плена увидела, во что героин превратил мое лицо, – мне стало страшно. После больницы я первым делом отправилась к косметологу. И была просто поражена, сколько всего придумано для восстановления красоты. Через месяц регулярных процедур, пожалуй, я выглядела даже лучше, чем до всей этой истории.

Не то чтобы я старательно выбираю мини-платья. Но у меня высокий рост, и если только у платья талия и плечи садятся хорошо – я покупаю его, не обращая внимания на то, что там с линией низа.

Получается, у меня с собой в наличии только одно платье, более-менее подходящее под местный дресс-код, – темно-синее, с асимметричным подолом в пене кружев, рукавом три четверти и целомудренно закрытой грудью.

Его я и надела, чтобы не переодеваться после ужина, а сразу отправиться на прогулку вдоль небоскребов.

Так, что мне надо взять с собой?

Карточку-ключ, мобильник. Портмоне, пудру, расческу. Все, сумочка собрана.

Побрызгавшись подаренным Денисом парфюмом, я вышла из номера, спустилась в холл и остановилась возле стрелочек-указателей на английском. В общем, все было понятно: ресторан – налево, пляж – направо. Не посмотреть ли мне пляж перед ужином? Купаться точно не буду: по вечерам в феврале тут градусов пятнадцать, не жарко. Зато можно все осмотреть, и…

– Ой, здравствуйте! А мы заселялись после вас. Вы что, одна путешествуете? И не боитесь?

– А вы в разводе, да? И я тоже развелась. Мужики такие кобели, им все молоденьких подавай.

Меня атакуют мама и дочка – обе похожи красивыми ямочками на щеках и некрасивыми валиками жирка в районе талии. Мамочке лет пятьдесят, дочке около тридцати. Обе замолчали, увидев обручальное кольцо на моей правой руке.

Представляюсь:

– Наталия.

Нагло вру:

– Рада знакомству.

Конечно же, меня ничуть не тяготит ни одиночество, ни самостоятельные путешествия. Я говорю по-английски (все-таки английская спецшкола свое дело сделала) и в случае каких-либо проблем смогу обратиться за помощью. И мне очень комфортно с собой. Люблю оставаться наедине с собственными мыслями, наблюдать за красотой проявлений жизни, прислушиваться к природе. Это редко получается у меня в Москве. И, кажется, уже вряд ли получится в Шардже.

Как я и опасалась, барышни – Мария (маман) и Катерина (великовозврастное дитятко) – приклеились ко мне намертво, со всей страстностью изголодавшихся пиявок.

Мы вместе осматриваем пляж (с прекрасным, на мой взгляд, белым песочком, удобными лежаками и зонтиками), вместе прохаживаемся по пальмовой аллее.

Моим спутницам увиденное активно не нравится.

– А где волны? – вопрошает Мария, сурово сдвинув аккуратные светлые брови. – Мне так нравится входить в море и чтобы волны плескались.

– И кафе далеко от пляжа, – ворчит Катя, ну точно яблоко от яблони. – За водой и мороженым пока дойдешь.

Иногда мне хочется побыть сукой.

Кошусь на Катины телеса и улыбаюсь:

– Некоторым очень даже полезны прогулки.

И не оставлять же Марию без комментария:

– Вообще-то залив – это не совсем море, надо было географию лучше учить.

Расчет на то, что дамочки обидятся, не оправдался.

На ужин они тащатся вместе со мной, заставляют весь стол тарелками с пирожными, критикуют мою горстку риса с креветками…

В целом публика в ресторане мне нравится. Как ни странно, похоже, большинство туристов в нашем отеле – русские. Но это какие-то совсем не те русские, которые отдыхают в Турции и Египте. Запрет на алкоголь отфильтровал любителей крепких напитков. И в итоге тут оказались спокойные супружеские пары средних лет, многие приехали с детьми-внуками. И еще приятное впечатление производит обслуживающий персонал. Он приветлив, но без этой турецко-египетской страстности. Помню, в Египте я не могла спокойно поглощать еду. В ресторане за каждым столбом стояло по местному горячему парню, они взирали на меня, как на богиню, открыв рот. Богиня отчаянно давилась и смотрела строго в собственную тарелку, ибо любой мимолетный взгляд явно зажигал в страстных сердцах надежды, оправдаться которым было не суждено. В отелях Эмиратов работают в основном эмигранты, пакистанцы, индусы, филиппинцы. Они более чем спокойно реагируют на русских женщин. Да, приветливые. Но в ступор от славянской внешности не впадают.

– Ой, Наташ, а может, ты с мужчиной хотела познакомиться? – прожевав кусочек сто девяносто второго круассана, интересуется Мария. – А мы тут тебе мешаем?

Катерина (в активе всего сто двадцатый круассан, эх, молодежь, вот, наверное, матушка в твои годы давала стране угля) глубокомысленно изрекает:

– Мужик-то сейчас трусливый пошел. К одной женщине он бы, может, еще и решился бы подойти. А к трем уже никогда не подойдет!

С трудом сдерживаюсь, чтобы не пуститься в пляс.

Вот оно, избавление! Девчонки сами подсказали, как мне слинять из их компании.

– Маш, ты видишь меня насквозь. Только за этим я сюда и приехала! – говорю я и чувствую, что даже начинаю вдохновляться собственной ложью. – Мужик мне реально во как нужен, – стараясь не расхохотаться, провожу рукой по горлу. – И мужик сейчас действительно пугливый пошел. Так что я отправлюсь десерт за другой столик есть. Вдруг сработает!

Они провожают меня как родную. Поправляют волосы, чуть ли не осеняют крестом.

Простодушные.

Но мне не стыдно их дурачить.

Хочу в арабскую сказку. А глупых недовольных комментариев над ухом не хочу…