«Серафима Павловна, деньги совсем кончаются…» – говорила она теперь.

Переводов от Вити они не видели уже несколько месяцев. Пенсии свекрови не хватало даже в режиме строжайшей экономии. По сути, её не хватало уже на коммуналку и лекарства, поэтому накопленные за год деньги разлетелись куда быстрее.

Оля всё чаще думала о том, что ей надо выходить на работу. К счастью, свекровь уже могла кое-как двигаться. Недостаточно, чтобы жить самой, но хватало, чтобы побыть одной несколько часов.

Вот только на старую работу Оля вернуться не могла. Её бы взяли, но офис находился рядом с проданной квартирой, и очень далеко от района, где она жила теперь. В идеале нужно было место совсем близко от дома, чтобы она могла быстро приехать, если свекрови понадобится помощь.

Таких вакансий не было.

Оля пересмотрела все предложения по своей специальности, даже с неадекватно низкой зарплатой, но, как назло, все они рассыпались по другому краю города. Точнее, это квартира свекрови находилась практически за городской чертой – чтобы удобно ездить на несуществующую уже дачу…

«Требуется кассир».

В хорошее время Оля и не обратила бы внимания на эту табличку, а над указанной зарплатой –посмеялась. Разве для такого она ночами корпела над конспектами, брала работу на дом, выходила в выходные без оплаты?

Но ни за опыт, ни за диплом денег никто не давал.

Оля тяжело вздохнула, и записала номер.

***

Монотонный писк пробиваемых продуктов гипнотизировал. Только чудом Оля до сих пор не попала на недостачу. Видимо, небеса решили хоть как-то компенсировать выпавшие на её долю тяготы, и посылали исключительно внимательных и порядочных покупателей. Но вечно это продолжаться не могло, и прекрасно это понимая, Оля из последних сил старалась концентрироваться на том, что делает.

Чтобы хоть как-то цепляться за реальность, она вглядывалась в лица покупателей и сопоставляла с содержимым их тележек.

Оля раньше и не задумывалась, как много можно сказать о человеке, видя его покупки.

Вот у этих молодых парней явно намечается вечеринка. Минимум еды, максимум алкоголя, и ящик минералки. В ответ на просьбу Оле гордо продемонстрировали паспорт, по которому имениннику только-только исполнилось восемнадцать.

Оля не удержалась и вздохнула, вспомнив, как сама отмечала этот праздник. Жизнь тогда казалась такой многообещающей! Дорого бы она отдала, чтобы вернуть то ощущение вседозволенности и бесконечности открытых ей дорог…

А вот у этой женщины взгляд ещё более замотанный, чем у Оли. В тележке, над горкой детских пюрешек и набором чрезвычайно практичных и исключительно-полезных продуктов гордо восседает карапуз. Ещё двое, постарше, буквально висят на матери, одновременно засыпая её вопросами и просьбами.

Но вдруг младший поворачивает голову и четко произносит: «Ма-ма». Женщина расплывается в улыбке. Её плечи расправляются, будто она только что отпила из источника вечной жизни. А Оля спешно отводит взгляд на надоевшую, бесконечною ленту с продуктами, и долго почти не поднимает глаз на покупателей.

Но очередной набор помогает отвлечься от нелёгких мыслей. Несколько пакетиков самого дорогого кошачьего корма, палка бюджетной колбасы, батон, и пара упаковок лапши быстрого приготовления.

«Да у вас кот питается лучше, чем вы».

– Ну что тут поделать… Просто он явно умнее меня, и что попало есть не станет.

Оля покраснела. Господи, она что, сказала вслух? Ох, как некультурно…

Но покупатель не обиделся. Из-под мохнатой шапки на Олю смотрела пара весёлых карих глаз. Оля пробормотала неловкие извинения, и мужчина улыбнулся ещё шире:

– Что вы, девушка, не стоит. На правду не обижаются. Но я передам коту, что его поведение возмутительно. Может, он тогда хоть мышь мне принесёт. Думаю, даже сырая и со шкуркой она будет полезнее этой колбасы.

– А вы знаете, у нас сейчас акция… примерно по той же цене можно взять получше, где меньше добавок, но больше мяса…

Олю всегда ругали за то, что она не рассказывает покупателям про акции. Но она никак не могла заставить себя как попугай предлагать людям то, что им, может быть, совсем не нужно. А тут вдруг рассказала обо всём, легко и с удовольствием. К её удивлению, мужчина и правда вернулся в торговый зал и заменил продукты. А когда Оля пробила покупки, он протянул ей только что оплаченную шоколадку.

– А это вам, за консультацию. Может, вы мне вечером ещё что-нибудь расскажете? Глядишь, и я научусь питаться не хуже кота.

Оля растерялась. За мужчиной собралась очередь, и все с интересом ждали её ответа.

Но что она могла сказать?

Правильнее всего было: «я замужем». Но почему-то слова застряли поперек горла, и вырвались совсем другие:

– Простите, но у меня совсем нет времени.

– Ничего, – улыбнулся мужчина, – я никуда не тороплюсь. Может, когда-нибудь в другой раз…

***

Оля долго стояла в прихожей, рассматривая себя в зеркале, и не веря, что она всё ещё способна кому-то понравиться.

Без маникюра, макияжа, с потухшими глазами.

Разве что худенькая. Но то была не юношеская стройность, а худоба человека, который тяжело трудится и мало ест.

Впрочем, пальма первенства по болезненной худобе в этой квартире принадлежала не ей.

Оля тихонько, почти на цыпочках подошла к комнате свекрови, пытаясь понять, спит она или только притворяется.

Серафима Павловна несколько раз разговаривала о чем-то с Витей, и после каждого разговора становилась всё смурнее. Не хотела общаться, не смотрела телевизор, не просила почитать. Оля пыталась что-то с этим сделать, но у нее и самой не осталось искры, которой можно было бы поделиться.

Витя по-прежнему не присылал им денег, не звал к себе. Звонил всё реже, а сами звонки становились короче и однообразнее.

Иногда Оля как будто со стороны смотрела на свою жизнь и удивлялась. Что происходит, почему? И как быть дальше? Но потом круговорот работа-дом убаюкивал, затирал тревожные мысли.

Не время. Просто ещё не время. Ещё немного – и всё изменится. Нужно только подождать…

***

– Оленька, прости…

Оля сжимала хрупкую ладонь свекрови и молилась, чтобы «Скорая» приехала вовремя.

– Серафима Павловна, ну что вы придумали, а? Вот стоит на работу отлучиться, а вы уже проказничаете. В угол б вас поставить, так не простоите же долго… Если только мне рядом быть, вас держать, но это что же тогда получается – я сама себя накажу?

Свекровь не обращала внимания на Олины слова, то проваливаясь в забытьё, то из последних сил пытаясь открыть глаза и за что-то извиняясь.

Скорая приехала быстро, но всё же – недостаточно. Оля растерянно смотрела на врачей.

– Кем вы приходитесь?.. – спросил один из них, деликатно опустив слово «усопшей».

– Дочкой… – почему-то ответила Оля и горько заплакала.

***

Она видела его как будто в первый раз.

Хотя по сути, так оно и было.

В постаревшей лет на десять Оле не было ничего от неё прежней. А в моложавом импозантном мужчине не было ничего от прежнего Вити.

У него даже осанка изменилась. Движения стали плавными и размеренными, а взгляд – чужим и холодным.

– Хорошо выглядишь, – зачем-то сказала Оля. Он ничего не ответил и немного закатил глаза. Ну да, наверное, не самую подходящую фразу для похорон она выбрала.

– После… нам надо будет поговорить.

Оля кивнула. Да, ей тоже хотелось поговорить. Например о том, почему он не навещал их, почему так редко звонил. Куда делись деньги от проданной квартиры, почему их с Серафимой Павловной так и не позвали в Казахстан «на всё готовое».

Поминки были скромными. После смерти мужа Серафима Павловна значительно сократила круг общения, и Оля не стала приглашать тех, с кем свекровь ни разу не виделась за последние три года.

Кроме Вити.

Все подходили к нему, выражали соболезнования. Он печально кивал и вздыхал, а Оля почему-то никак не могла его пожалеть.

После того, как все разошлись, в квартире повисла звенящая тишина. Оле вдруг расхотелось задавать все эти неприятные вопросы, и она просто сказала:

– И что дальше?

Витя немного поморщился.

– Оль… мы виноваты друг перед другом. Я предлагаю всё спокойно обсудить. Я не буду упрекать тебя за то, что ты недосмотрела за мамой, но и ты меня не суди строго.

Олю будто накрыло ватной пеленой. Всё, что говорил Витя, стало вязким, застревало, не хотело доходить до сознания. Как – недосмотрела? И чем же она виновата?..

– Мне было тяжело, очень. Новое место, люди… Ни от кого нет помощи, ни дома, ни на работе. Приняли меня не сразу. И ты ещё давила, хотя я говорил, что не время… В общем, я не буду ходить вокруг да около.

Витя достал из кармана телефон, немного покопался в нем и показал Оле. С экрана на неё смотрела улыбающаяся девушка с задорным взглядом и жгуче-черными волосами.

– Это – Азиза.

– Твоя любовница? – хрипло спросила Оля. Витя поморщился.

– Нет. У нас с ней ещё ничего не было… в этом смысле. Она из приличной семьи. Но я хочу на ней жениться.

Оля бы засмеялась, если бы могла. Вот значит, как? А она, Оля, из какой семьи?

– Ты можешь пока пожить в маминой квартире. А через полгода, когда я вступлю в наследство, мы что-нибудь решим.

– Витя, а где деньги от нашей квартиры?

– Ты имеешь в виду от квартиры, за которую я один выплатил почти всю ипотеку? – вызывающе вздернул голову Витя, – я вложил их. Неудачно. Но я не хочу это обсуждать. Да, я потратил их неразумно. Но и заработал – тоже я. И тебе не кажется, что сейчас не лучшее время обвинять меня за это?

Оля посмотрела ему в глаза, и он не выдержал взгляд. Хотелось смеяться и плакать. Напомнить, как он просил уволиться с работы. Напомнить, как она ухаживала за его матерью, пока он сватался к красавице из приличной семьи… Но что толку? Кажется, Витя всерьез убежден, что это именно она, Оля, виновата в том, что Серафима Павловна не дожила до второй свадьбы сына.

Молнией вспыхнула мысль: а свекровь-то, кажется, всё знала… Вот за что она просила прощения! Но почему не сказала? Боялась, что Оля её бросит?

Оля вздохнула. Хотелось верить, что не бросила бы.

***

Утро началось с грандиозного скандала. Оля несколько раз отстраняла раскалившуюся от криков трубку и задумчиво смотрела на неё: а может, не стоит всё это выслушивать? Но почему-то так и не нажала «отбой».

Как оказалось, интуиция не подвела – концовка разговора стоила того, чтобы её дождаться:

– Я не знаю, как именно ты смогла её убедить, – устало сказал Витя, –пусть это останется на твоей совести, тебе с этим жить. И тебе очень повезло, что я порядочный. Я не стану с тобой судиться, хотя мог бы.

«Не мог, – подумала Оля, – у тебя билет на завтра и свадьба через месяц».

Но вслух она просто попрощалась. Максимально вежливым тоном, каким обычно разговаривала с самыми истеричными клиентами.

Пора на работу.

Сегодня бесконечная череда продуктов не утомляла. Возможно, помогал свежий маникюр на ногтях.

Как же давно она его не делала!

Но это не пустые траты, не каприз. Не могла же она прийти на собеседование неопрятной. Поэтому за стрижку и уход за руками она отдала почти половину зарплаты. Ну и пусть. Обещанный ей оклад должен был окупить все расходы с лихвой.

Олю ждали на новой работе хоть завтра. На этой – готовы были отпустить без долгой отработки. Но Оля медлила. Всматривалась в тележки покупателей, но не находила того, что искала.

Знакомая многодетная мамочка заметно посвежела. Её младший карапуз подрос и уже не сидел в тележке, а держался за руку старшего брата. Впрочем, с таким же важным видом.

Отмечавший зимой день рождения парень выложил на ленту упаковку дешевых сосисок и три пачки макарон. Оля улыбнулась и едва не поздравила его с новосельем.

Обыкновенно вредная и медлительная бабуля шустро метала из тележки непривычно много всего. Не иначе, ждёт гостей…

Олю охватил «синдром выпускника». Работа кассира ей не очень подходила, но по историям из мозаики продуктов, она, пожалуй, будет скучать.

До закрытия оставалось всего десять минут, как вдруг на ленте появился знакомый набор: самый дорогой кошачий корм, лапша и колбаса.

Оля пробила товары, и поставила к ним контейнер с домашней едой из-под прилавка.

– Подарок, за шоколадку и настроение. А хотите, я расскажу вам, как нормально питаться по цене этой колбасы? Так, что ваш кот обзавидуется?

Мужчина улыбнулся.

– Когда?

Оля посмотрела ему прямо в глаза.

– А знаете… сейчас – самое время.