Глава 4

Варя

– У мамы с Юлей выставка в Москве через три недели, – говорит муж, держа в руках мою ладонь и перебирая пальцы.

– Я знаю, Юля все уши прожужжала. Говорит, с Кипра привезут картину «Клео».

– Да. Ты прилетишь?

Встречая и провожая глазами огни фар встречных машин, я какое-то время молчу, потому что знаю, что мой ответ Станиса не устроит.

– Вряд ли.

– Почему, Варя? Это важное событие для наших родных. И потом…

– Что?..

– Ты искусствовед, тебе не может быть это не интересно.

– Мне интересно, – подтверждаю я.

Моя любовь к живописи и искусству в целом никуда не делась, но на даном этапе жизни приоритеты совсем иные. И я все еще умею мечтать, только теперь точно знаю, чего хочу.

– Но?..

– Но мне придется оставить детей на два дня с няней, которую они знают всего ничего…

– Мы попросим остаться твою маму, – предлагает вдруг.

– Ее они знают еще меньше, Стань. К тому же она работает.

Он замолкает и, отпустив мою, руку, тоже отворачивается к окну.

Я знаю, что Станис тоже разочарован – его семейная жизнь началась не так, как он хотел.

Протянув руку, я касаюсь его плеча. Он тяжело вздыхает и, положив затылок на подголовник, скашивает на меня взгляд.

– Может, найдем тебе психотерапевта здесь?

– Со мной все в порядке.

– Не в порядке, Варюш. Сначала депрессия, потом панические атаки и необоснованная тревожность, – говорит он, глядя в глаза, – Специалист поможет тебе наладить контроль за твоими эмоциями.

Не поможет. Ни один специалист не исправит ситуацию, пока я не сделаю это сама. Ни одному живому человеку не известны причины моих расстройств.

Я справлюсь с ними. Я уже сделала первый шаг.

– Хотя, думаю, вряд ли в вашем городе найдется тот, кто сможет тебе помочь. Зря ты не захотела остаться в Питере.

– Не начинай, пожалуйста… – прошу мягко.

Это еще один камень преткновения в наших отношениях. Со стороны может казаться, что мое желание вернуться в город, из которого я когда-то так мечтала вырваться, как минимум не логично. Кто в здравом уме откажется жить в Санкт-Петербурге или Москве? Променяет яркую насыщенную жизнь на тихий быт и заставит мужа разрываться между городами, которые разделяют тысячи километров?

– Я не понимаю тебя, Варя, – качает головой.

– Юля с Сергеем Николаевичем так же живут. Он приезжает сюда два раза в месяц.

– Ты знаешь, почему Юля с Сергеем Николаевичем так живут, – подавшись ко мне, понижает голос до шепота, – У нас с тобой все иначе.

У мужа Юли в Москве женщина. Уже давно, как выяснилось. Не молодая свежая девочка, а его коллега одного с моей теткой возраста, разведенная и с детьми от первого брака.

Я понятия не имею, знает ли об этом сама Юля, потому что мы никогда не говорили на эту тему.

Если знает, значит ее все устраивает. Если нет – то я не та, кто ей об этом расскажет.

– Стань, мне здесь лучше, правда… – говорю правду, – Здесь я чувствую почву под ногами.

– Когда дети подрастут, я хочу, чтобы они учились в столице.

Замолкаю, цепляясь взглядом за узор на чехле переднего сидения. Может очень многое измениться к тому времени, когда дети подрастут.

– Оу, вы приехали раньше, – восклицает няня приглушенно, когда мы со Станисом заходим в прихожую.

– Да, немного. Мальчики спят?

– Как сурки.

– Хорошо поели? Арс еще не просыпался?

– Да, все съели, – отчитывается Марина.

Станя молча раздевается и скрывается в ванной. Я проводив няню, иду снять платье, а потом занимаю второй санузел, чтобы смыть макияж и принять душ. Когда выхожу, Станис уже лежит в нашей кровати, залипая в телефоне.

– Я в детсткую загляну, – предупреждаю, тихо выскользывая из комнаты.

Там тихо, горит ночник, и пахнет малышами. Склонившись над Ромой, я прислушиваюсь к его ровному дыханию. Потом поворачиваюсь к Арсению и поправляю на нем одеяло. Он скоро проснется, чтобы попросить молока.

Устроившись с ногами в кресле, достаю телефон из кармана пижамы и открываю галерею с фотографиями сынишек с самого рождения. Их тысячи, но на каждой я точно вижу, где Арсенька, а где Рома. Листаю галерею, снова проходя с ними все этапы взросления и вспоминая особо яркие моменты. Тихонько смеюсь, разглядывая снимки с их первого дня рождения. Было два торта со свечой в каждом из них. Нам с няней пришлось зажигать свечки по пять раз, потому что до этого я никогда не видела в их глазах такого восторга.

Потом каруселью идут наши прогулки, купания и игры. А после этого палец жмет на неприметную серую папку и быстро вводит пароль.

Этот сундук с сокровенным я открываю очень редко – в нем фото Леши Денежко с кубком чемпионата России, в котором он занял первое место в сентябре через год после моей свадьбы. Я стащила их из одного из новостных каналов. На снимках он заметно мускулистее, чем я его помнила. Волосы короче, ссадина на лице и взгляд победителя.

Сердце в груди быстро разгоняется и начинает причинять боль. Спазм в горле перекрывает дыхание. Схвативший затылок мороз осыпает ознобом плечи и руки. В голове шумит, когда думаю о том, что мы с ним в одном городе.

Я подошла к краю слишком близко и слишком быстро.

– Ма-а-а… – зовет Арсений тоненьким голоском, – Пить…

– Сейчас, – отзываюсь сразу и, подхватив его на руки, сонного выношу из комнаты.

По отработанному сценарию подогреваю молоко и даю бутылку в руки. Пока сын пьет, я медленно его покачиваю. Потом, снова уложив его в кровать, я усаживаюсь в кресло, желая побыть с детьми еще немного и сама не замечаю, как засыпаю.

Меня будят осторожное касание и тихий голос Станиса:

– Варя, иди в кровать!.. Сейчас же!

Я распахиваю глаза и озираюсь по сторонам, мгновенно понимая, что происходит – в детской я засыпала не раз.

– Иду… – шепчу тихо, поднимаясь на ноги и выходя из комнаты.

– Ты сходишь с ними с ума!

– Я случайно уснула после того, как напоила Арса молоком.

– Ты помешана на них, Варя! – шипит, подталкивая меня в сторону нашей спальни, – Это не нормально.

– Я просто уснула, потому что устала, – повышаю голос, отбиваясь.

– Завтра же попрошу Юлю найти для тебя психотерапевта.

– Не нужен мне психотерапевт! – восклицаю, падая на свою половину кровати, – И Юлю в это не вмешивай!

– Тебе нужно переключиться!..

– Я работать буду! На удаленке!..

– Где?! Кем?..

– Я уже нашла журнал, который готов публиковать мои статьи по истории искусства.

Насмешливо морщась, Станис ложится рядом со мной.

– У тебя есть возможность работать в галерее моей матери, а не заниматься всякой ерундой!

Я принимаю сидячее положение и, закрыв глаза, делаю несколько глубоких вдох. Мои грудь и лицо горят от гнева.

– Давай обсудим это завтра, пожалуйста.

– Прости, Варь… Я не хотел тебя обидеть.

Глава 5

Варя

Самолет свекрови поздно вечером, поэтому навестить нас она должна после дневного сна детей. Мои нервы как натянутые струны. Я держусь, контролируя дыхание и держась мыслями за позитив – хороший аппетит сыновей, яркое солнце за окном и удавшуюся выпечку.

– Мама не ест мучное, Варюш, – говорит Станис, заходя с планшетом на кухню, – Ей хватило бы веточки сельдерея.

Установив гаджет на столе, он включает интервью французского дипломата.

– А ты? – спрашиваю тихо, стараясь не мешать, – Хочешь слойку с творогом? Я малышам делала.

Отстраненно кивнув, он делает звук громче.

Станис экстраверт и плохо переносит одиночество. Он тактильный и нежный. Ему ничего не стоит сделать комплимент и признаться в чувствах.

Раньше я думала, что тоже такая. Мне нравилось много болтать, смеяться и обниматься. Потом все изменилось. Что-то выключилось и больше не хочет включаться.

Быстро варю мужу кофе и кладу на тарелку две пышные слойки.

– Спасибо, – бормочет он, поймав и прижав к губам мою руку.

Я возвращаюсь к домашним делам, а когда Арсений и Рома просыпаются, кормлю их и одеваю в одинаковые костюмы.

– Гулять? – оживленно спрашивает Арсенька.

– Мы сегодня уже гуляли, – треплю кудряшки, – Сейчас бабушка приедет.

Мои дети плохо знают своих бабушек и дедушек. Мари прилетала к нам в Лондом всего дважды, когда они были совсем крохами, а потом видела в Питере месяц назад, когда мы, вернувшись из-за границы, останавливались у нее.

Мои родители познакомились с ними вживую, когда мы вернулись сюда и теперь стараются навещать их хотя бы раз в неделю. Я этому всячески способствую, потому что это наш с детьми тыл.

Станис уезжает к Юле за матерью и привозит ее через час. Мари заходит в нашу прихожую, и она тут же заполняется свежим ароматом ее духов. Кислорода для моего дыхания становится в разы меньше.

– Здравствуй, Варя.

– Добрый вечер.

Станя помогает ей снять пальто и показывает рукой, в какой стороне детская.

– Они в гостиной играют, – говорю я.

Свекровь медленно вышагивает по прихожей и озирается по сторонам.

– У вас хорошо, очень светло. Мне нравится, – переводит взгляд на меня и улыбается, – Даже лучше, чем в Лондонской квартире.

– Лондонская была служебная, мам, – смеется Станис, – И в два раза меньше по площади.

– Я не думала, что в вашем городе есть жилье подобного уровня. Мне казалось, жилой комплекс, в котором живет Юля, единственный в своем роде.

Ее слова пропитаны сарказмом и пренебрежением к этому городу, но на лице добродушие, в глазах – участие. Я не сразу научилась считывать ее посыл.

Мы доходим до гостиной и останавливаемся на ее пороге. Марина, скромно поздоровавшись с Мари, сразу уходит. Я ее заменяю – прохожу в комнату и усаживаюсь прямо на пол рядом с детьми. Материнский инстинкт душит даже пробивающийся наружу страх перед свекровью.

– Здравствуйте, мальчики! – проговаривает она, усаживаясь на диван.

Арс и Ромка, продолжая играть, поглядывают на нее с любопытством.

– Они выросли больше, чем я думала, – протягивает руку и касается Арсенькиных кудряшек, – Станис в их возрасте был меньше.

– Ты сама говорила, что я плохо ел.

– Это правда.

Я почти не чувствую биения своего сердца. Помогаю мальчишкам собрать фигурки по цветам, не участвуя в разговоре.

– И волосы у тебя до трех лет были почти белые. Тебя все называли маленьким Нордиком.

По моим рукам и ногам ползет холод. Это предчувствие надвигающейся катастрофы.

– Кстати, – вдруг говорит Мари, – У меня с собой альбом. Посмотришь, Варя?

Молча кивнув, я поднимаюсь на ноги и сажусь на диван рядом с ней. Свекровь вынимает из сумки маленький альбом в кожаном переплете.

– Я отобрала сюда самые запоминающиеся, – переворачивает обложку с выбитой на ней фамилией Бжезинские, – Тебе должно быть интересно.

Укол между ребер, и толчки сердца в груди становятся гулкими и болезненными. Я смотрю на снимки и не вижу их.

– Вот здесь Станису два года…

Муж, приняв входящий звонок, выходит из комнаты.

– Здесь тоже, – показывает указательным пальцем, говоря при этом тихо и вкрадчиво, – Удивительно, что у мальчиков с ним ни одной общей черты. Правда, Варя?..

Взрыв, в эпицентре которого я нахожусь, разносит сознание в пыль. Я оглушена, и в состоянии видеть только шевелящиеся губы свекрови. Она говорит и замолкает, ожидая моего ответа.

– Варя?..

– Что?..

– Я могу попросить тебя об этом одолжении?

– Каком? – хриплю, не узнавая собственного голоса.

Она смотрит на моих детей, а мне приходится приложить все усилия, чтобы не броситься и не спрятать их от ее взгляда.

– Сделать тест днк.

Дрогнув, картинка перед глазами начинает раскачиваться. Разогнавшееся за секунды сердце отдает шумом в голову. Сжимаю трясущиеся руки в кулаки.

– Это стандартная процедура, – продолжает Мари, – Я знаю много семей, проходивших через тест на отцовство.

– Мама!.. Не начинай… – раздается голос Станиса, – Ты обижаешь Варю.

Не выдержав давления, я закрываю лицо ладонями. Мне хочется кричать от отчаяния. Выкричать всю правду в ее холеное лицо, но не хватает дыхания. Паника, как цунами, накрывает с головой.

– Варь, – обеспокоенно зовет Станис, – Успокойся. Дыши. Мама, принеси воды!.. И позови няню!