Зрячая ночь. Сборник

Я продлеваю прерывая род. – На этой фразе Лера поняла, что строки принадлежат женщине – на каком бы узелке своей жизни она ни была, так легко признавать себя частью и целым могла только женщина, пишущая другой женщине о мире, который женщинам и принадлежит. – Вода во мне кипит и льдами стынет, огонь мне шепчет: «Здравствуй же, сестра!» Я здравствую, во веки и отныне, я падаю в траву… – И я – трава

падаю в траву, я прорастаю, я – это перламутровых лесов. – Голос доносился со стороны Нескучного Сада. – Я – край, я – тот, кто исходил по краю тропу с начала до конца веков. Лера застыла на половине шага. Где-то там, спрятанные деревьями от шумной толпы, звучали стихи. Странные и, наверное, плохие стихи, которые пробрали Леру от макушки до пят. Она медленно опустилась на край лавочки. Пара, сидящая на другом ее конце, посмотрела на Леру неодобрительно, но было плевать. Лера слушала. – Я – тихий полдень августа, я – вечер, хрустальный звон морозного утра. Я стар, я очень стар, я юн и светел. – Понять, кто читает строки, не выходило, голос искажал хрип микрофона, слишком уж далеко находился источник слов, делающих Лере сразу и больно, и хорошо, и холодно, и жарко. – Я – дева и дракон, я точно та, которой по плечу и дважды в реку, и соленою глыбою во брод. Я – все, что нужно в смерти человеку…

человек обычно херит все лучшие моменты своей жизни. Правда, остается шанс, что так момент станет еще лучше.