Оставь надежду, всяк сюда входящий…

После посещения Дрездена Амалия Гарвинг почувствовала, как её душа начала освобождаться из плена вины перед человечеством.

Девушка планировала продолжить путь в Париж, но повстречала в дороге указательный знак с надписью – «Краков 400 км» и руки повернули руль в направлении Польши. «Я должна увидеть лабораторию в Аушвице, где работал мой отец», – решила Амалия.

Она остановилась в небольшом гостевом доме на окраине Кракова, а утром отправилась в музей жертвам концлагерей.

***

Поляки, в отличие от приезжих, не любят называть это жуткое место Освенцимом: одноимённый городишко расположен рядом с ним.

Эрика Стюард поставила автомобиль на парковку, приобрела билет и, в составе экскурсии, с группой французских туристов, вошла в музей.

Первое, что ее удивило – это основательность корпусов фабрики смерти. Толстые стены были сделаны будто на века. Фашисты собирались эксплуатировать их вечно!

Конец зимы. Февраль. На улице минус семь. Холодный пронизывающий ветер. Облачившись во всё теплое, посетители не могли себе представить, что люди, которых тут держали, кроме тюремной робы, вообще больше не имели никакой одежды!

Рельсы, бараки, колючая проволока. С немецкой пунктуальностью на каждом здании, оборудовании, были прикреплены номер и табличка. От надписей, на которых, ужас стыл в жилах: «Сортировка костей», «Дезинфекция тел», «Крематорий», «Прах», «Конечности».

Жуткая экспозиция начиналась с фотографий поезда, направлявшегося в Освенцим. Люди на снимках ещё не знали, что их везли …в ад. Некоторые улыбались, помогали друг другу заносить чемоданы в вагон. Какую-то женщину везли на инвалидной коляске по перрону. Двери тамбура закрылись, и пассажиры отправились в преисподнюю.

Судя по датам, редким узникам удалось прожить в Аушвице больше года.

Заходить в бараки страшно. Амалии казалось, что сейчас она увидит замученных заключённых. Но людей в полосатой робе, разумеется, давно уже не было. В пустых помещениях были разложены вещи узников: кучи разновеликих очков. Комната с костылями, искусственными конечностями, железными корсетами.

Перед входом в газовую камеру и крематорий, каратели требовали снять одежду. Вещи употребляли для других нужд. Каждую туфельку, чемодан – в дело. На выходе из крематория стояли металлические сосуды, предназначавшиеся для человеческого праха.

Под стеклом тугими сплетенными валиками, лежали косы убитых женщин: рыжие, каштановые, русые, черные. Немцы народ практичный. Всему нашли применение: из волос делали веревки, из плоти – мыло, из праха – удобрения.

За воротами послышалась приглушённая немецкая речь –слуховая иллюзия. Звуки родного языка, впервые в жизни, показались Амалии воплощением страха, концентрацией самых отрицательных эмоций, боли и ужаса. Лающим лязгом звучал он в кладбищенском пространстве.

Комнаты с обувью… Горы сапог, туфель. Мужские ботинки, большого размера. Женские туфли, изящные, на высоком каблуке. В одном из бараков огромное количество детской обуви разного размера. Их сложили отдельно. Крошечные сандалики и ботиночки. Колготки, чепчики, шортики, юбочки. Детских вещей непостижимо огромное количество! Господи, как же их много! За каждой виделся убитый малыш!

Послышались голоса плачущих детей…

Сотни, тысячи людей, обескровленных, с впалыми глазами, исхудавших до крайней степени истощения! Их, ещё живых и в сознании, скидывали в кучи и зачищали бульдозерами.

Следующий барак. Фотографии. Человеческий пепел эффективная нация везёт удобрять приусадебные огороды. Его высыпают на грядки с овощами. На фото – семья фермера: улыбающиеся лица, в предвкушении хорошего урожая.

Группа французов, в которой шла, под видом Эрики Стюард, дочь нацистского преступника Амалия Гарвинг, добралась до лаборатории, где работал её отец.

Она сразу узнала его на фотографии, рядом с изможденными умирающими детьми. В белом халате, позируя на камеру, он, гладко выбритый, сытый и холёный высасывал шприцом у маленького мальчика кровь!

Стул, на котором Эммануил Гарвинг сидел на фотографии, стоял у кровати. Амалия и не в силах была отвести от него взгляд. Ей показалось, что она уловила запах отцовского одеколона. Слёзы брызнули из глаз. «Папа, это мой папа, который мух выпускал наружу, из жалости…Папа…кормил собак на улице!» – как набат, билась мысль в голове несчастной девушки.

В следующей комнате вывешены фото людей, над которыми нацистские «врачи» проводили научные эксперименты. Заключённые были не в состоянии держать в руке даже ложку. Заключённых, как животных, держали в клетках. Экспериментаторы в белых халатах открывали им рот специальными приспособлениями и кормили какой-то бурдой.

Фото, фото, фото, одежда, обувь, «медицинские» инструменты. Сшитые близнецы – люди, с которыми «врачи» проводили исследования по искусственному производству сиамских близнецов.

Женщина, из группы туристов, упала в обморок. Кто – то разрыдался.

Амалия не смогла дойти до конца «экспозиции» и вышла из музея.

«Если сейчас бы они узнали, что я дочь «врача» на той фотографии, меня бы растерзали на части, – в отчаянии думала она, – мой отец – верующий человек, как он мог преступить эту страшную черту, за которой началось падение в бездну садизма?»

Спокойно и цинично он много лет проводил опыты с людьми, как с кроликами. Убивал, расчленял, издевался, калечил. Приезжал домой, ел, спал, ходил в театр!

Она села в машину. Слёзы застилали лицо. Руки сжали руль. Изо всех сил, она выжала педаль газа и врезалась в стену крематория.

Тупик или новая возможность?

Генерал Локтев прибыл на работу раньше обычного. Нужно было разобраться с бумагами. Адъютант принёс завтрак. Генерал уже завершил подписывать первую стопку документов, когда к нему в кабинет снова вошёл помощник. Локтев не любил, когда его отвлекали, но увидел тревогу на лице подчинённого и спросил:

– Что случилось?

– В приёмной полковник Лазарев. Прибыл с докладом.

– В такую рань! Сейчас только пол – седьмого?.. Зови!

– Вошёл Лазарев и доложил о гибели Эрики Стюарт.

Генерал расстроился. Посетовал, что только вчера, в очередной раз, бросил курить. Попросил принести курево. Указал Лазареву на стул и жестом предложил сесть. Вошёл адъютант, принёс любимые папиросы. Локтев закурил и спросил:

– Её опознали? Какие действия уже предприняты?

– Труп пока не опознан, – ответил Лазарев, – удар был такой силы, что сгорело всё: замкнуло электрику, взорвался бензобак. Агент Вацлав, который непрерывно «вёл» Эрику Стюард на территории ГДР и Польши, находился на месте происшествия. Он наблюдал за действиями полицейских, насколько это было возможно. Были опрошены очевидцы. На месте трагедии работали криминалисты. Всё, что осталось от машины, вместе с останками, вывезены с места происшествия. Никто ничего определённого о погибшей сказать не смог. По нашим сведениям, труп идентифицировать невозможно.

– «Мы непрерывно ведём её!», «Агент Вацлав следит за каждым её шагом!» – возмутился генерал, копируя полковника, – Вы куда смотрели? Эта смерть может поломать нам игру с секретной лабораторией в Париже!.. Образ Эрики Стюард обошёлся и так в «копеечку»: содержание, проживание, обучение в Гамбурге! Теперь, когда Амалия была готова к отдаче вложенных средств, произошёл этот глупый срыв!.. Мы знали о замкнутости девицы, о её терзаниях, переживаниях! Как мог Курт Либхнет – опытный агент, мудрый человек, позволить ей поехать в Освенцим, зная, что она душевно неустойчивая персона?.. Мы не можем поставить под удар операцию «Бумеранг». Она утверждена на самом высоком уровне!

Генерал выразительно показал указательным пальцем вверх и продолжил:

– Ищите замену Эрики Стюард и делайте рокировку!.. Какие идеи по урегулированию вопросов с польской полицией?

– Предлагаю воспользоваться шансом, что труп погибшей невозможно опознать, – ответил Лазарев, – вмешаться в ход расследования инцидента и «подставить» документы другого лица.

– Работайте! – оживился генерал, – Жду через час, с готовыми предложениями!

Лазарев попросил время до обеда.

– Три часа, – ответил генерал.

– Слушаюсь! – отчеканил полковник.

Мёртвый сезон

Ранней весной путешественники не едут в Европу: холодную, дождливую и неприветливую. В Польше в это время мёртвый сезон. Но пани Клементина, хозяйка гостевого дома «Уют», на окраине Кракова, получила свою порцию туристов в первую неделю марта.

Рыжая француженка, похожая на немку, остановилась на постой. Переночевала, позавтракала и выехала. Не прошло и суток, как пришёл человек, назвался Вацлавом и предложил снять в аренду все шесть комнат гостевого дома на целых три дня. Пани Клементина, в начале, недоверчиво отнеслась к новому постояльцу. Подумала, что молодой мужчина, крепкого телосложения решил организовать притон. Но сомнения пожилой дамы оказались пустыми. Вацлав объяснил, что работает над диссертацией и жаждет тишины. Не торгуясь, он выложил всю сумму и пани Клементина успокоилась.

Через час после заселения, опрятная и аккуратная хозяйка была огорошена тем, что гость обнаружил в тумбочке, в одной из комнат, документы на имя Амалии Гарвинг, дамские косметические принадлежности и карту автомобильных дорог. Пани Клементина взглянула на фотографию в паспорте и узнала бывшую постоялицу.

– Извините, пан Вацлав! – пролепетала Клементина, – Не понимаю, как могло произойти это досадное недоразумение, что я не заметила вещей предыдущего гостя! Уверяю Вас, что я тщательно делала уборку! Простите, за оплошность!

Пан Вацлав смотрел на растерянную женщину. Слушал её скомканные речи.

– Не стоит волноваться, пани, – произнёс он, – в номерах чисто!.. Документы девушки следует отнести в полицию, мадам…

– Зачем? Прошло не более суток, с тех пор как девушка выехала. Возможно, что она скоро вернётся за вещами.

– Я так не думаю, мадам! На карте автомобильных дорог особым образом обозначен маршрут до Освенцима. Видимо, ваша гостья планировала посетить музей. Не хочется думать о плохом… Но…, пожалуйста, посмотрите вот это.

Вацлав вручил Клементине свежий выпуск «Gazeta Krakowska». Женщина надела очки, села в кресло и прочла сообщение под рубрикой «Происшествия»: «Вчера 02.03.1963 года, после посещения музея Аушвиц-Биркенау, молодая женщина совершила суицид со смертельным исходом, на автомобиле серого цвета, модели Volkswagen. Всех лиц, которые могут что-либо сообщить о личности погибшей, просим позвонить по номеру – 862688».

– Моя клиентка, действительно, приехала на Volkswagen, серого цвета. Номер машины я, конечно же, не запомнила… Неужели, это она?! Что заставило её пойти на такое безрассудство? Как жаль! Имя девушки, кажется, Эрика… Нужно будет посмотреть в журнал, где я фиксирую постояльцев.

– Мадам, необходимо, как можно быстрее, доставать паспорт Амалии Гарвинг в полицию, – напомнил Вацлав.

– Амалия Гарвинг? Гражданка ГДР? – удивилась пани Клементина, когда взглянула ещё раз в паспорт бывшей постоялицы, – Я сразу приняла её за немку, но она представилась француженкой – Эрикой! Ах, где же, право, мой журнал? Боже! Какие, однако, у меня случаются провалы в памяти!