Цитаты из книги «Женщина с Марса. Искусство жить собой»

лучшие уроки и результаты могут прийти от абсолютно чуждых тебе людей.

Если в детстве наше личное пространство не оберегали, у нас нет опыта, как оберегать чужое. Тем тяжелее это делать с детьми, которые, по сути, вообще недееспособны, неблагонадежны, практически твоя собственность, и границ не знают и не имеют. Именно поэтому так важно границы устанавливать не только со стороны взрослых, но и со стороны детей, даже если ребенок сам их пока не чувствует и не осознает. Рано или поздно ему предстоит их найти и прочувствовать. И это может случиться лет в 13, после выволочки за прочитанное в дневнике, когда он переживет унижение и бессилие, начнет прятать дневник и решит для себя, что не впустит вас в свою жизнь. Можно лезть до тех пор, пока для него это станет невыносимо и он не закроется и не повесит замки. А можно поставить границы гораздо раньше, остановившись сам. Показывая этим: здесь твоя граница. Я ее знаю и уважаю. Она незримая, но я, взрослый, о ней знаю и именно поэтому не иду дальше. Создав у ребенка ощущение, что вокруг есть неприкосновенное, куда не лезут, не ломятся, и это — личное пространство, и это — нормально, безопасно. Когда в тебя никто не стреляет, не нужно отстреливаться. Возможно, тогда на его личной двери никогда не появится замок от вас.

И ведь действительно, никто из нас, сдержавшихся, победивших, выживших, справившихся с помощью или без, не обязан работать бесплатным психотерапевтом. Мы все, с яростью неофита, прекрасно знаем, что должен взрослый ответственный человек. Какое к черту понимание, когда мы уже жертву принесли, просто промолчав в своем раздражении. Это такое приятное чувство, моральное превосходство над всеми этими слабыми нытиками, что ради него мы и с занозой залезем на Эверест. Вообще победить своих демонов — это очень круто. Дойти от обид до прощения — круто. Научиться самоподдержке, независимости — круто. Быть мудрой — круто и приятно. Бонусы, вебинары, признание, благодарственные письма в личку. А у них ничего этого нет. Ни поддержки, ни сил, ни веры в себя, ни решимости, ни конструктива. Только страх и боль. Они топчутся в нем, как с гнойной занозой, и не могут вырваться из капкана жертвы. Это презираемое, страшное место, из которого мы однажды вырвались, — они напоминают нам о нем. О боли, уязвимости, об одиночестве. И мы не хотим знать, не хотим видеть и слышать, мы хотим активную позицию, решимость. А они почему-то там, застряли в чувстве боли и обиды. Но нельзя заставить не чувствовать боль и обиду, ни кого-то, ни себя. Можно не чувствовать вообще. Забыться в алкоголе или презрении к тем, кто чувствует, кто еще не дошел, не вырос, не повзрослел, не простил. Кто только в начале пути, который мы уже с гордостью прошли. Чтобы получилась бабочка, ей нужно побыть гусеницей, ей нужно окуклиться. Когда у тебя за спиной крылья, так легко презрительно отпускать про «рожденных ползать». Ну вот ползешь ты, ну вот сидишь тупо и ноешь — и че теперь? А теперь уважать путь тех, кто еще в коконе и пока не умеет думать про крылья.

Когда он кричит в лицо: «Я тебя не люблю! Ты плохая!» Очень-очень-очень важно, чтобы он вдруг почувствовал, что в этом страшном омуте злобы и одиночества, куда он неуклюже влез, пытаясь повзрослеть и научиться управлять мамой, мама его не бросит одного, как не бросала облитого горячей липкой кашей или шлепнувшегося ладошками в грязь. Мама скажет: «Ты говоришь злые слова. Ты делаешь мне больно». И даст время ему, уже повзрослевшему и вдруг сломавшему такую неприступную границу, внутри чему-то важному в этот момент научиться. И когда он придет (а он придет) с протянутыми ручками, она его примет без унизительных втираний и вымученных искусственных извинений.

Может быть, вместо: «Ах так, тогда… (не получишь сладкого, лишишься мультиков, не пойдешь на праздник, будешь сидеть в своей комнате, пока не подумаешь)» — мы сможем в очередной раз остановиться и понять, что он просто взрослеет и покоряет мир. И нас в том числе. И должен покорить рано или поздно, и мы есть для того, чтобы уберечь его от газовых конфорок и футбольного мяча на дороге, а не для того, чтобы запретить попытки готовить или играть в футбол. Чтобы задать направление, а не убить силу, это потрясающую врожденную силу исследовать, пробовать на прочность, взрослеть и расти. Может быть, если бы мы сказали: «Я вижу, ты стала взрослее и хочешь решать сама. Я не могу позволить сделать тебе…, потому что это опасно (жестоко, обидно, вредно и т.д.), но, мне кажется, тебе пришла пора самой решать…» — ее желание перечить и топать ногами, эта сила взросления, найдет себе выход в новом уровне решений, которые она теперь может принимать сама, которым мы подчинимся, и ей не нужно будет биться лбом во все стены наших запретов.

Нет для ребенка сильнее послания, чем «Ты мой сильный маленький мальчик, у тебя получится, я с тобой».

Такой парадоксальный круг: целостность и мир в душу приходят тогда, когда позволяешь себе злость и агрессию, а не когда бегаешь от них. Право на злость дает другому право на злость без вины в нагрузку, исцеляет нас от накопленной желчи и обиды. Исцеленные, мы становимся сильнее и способны выдержать злость другого, не пытаясь ее заткнуть или обесценить. Тем самым исцеляя его.

Мы не можем избежать злости и раздражения потому, что мир никогда не соответствует нашим ожиданиям, а мы не можем не иметь ожиданий. Мы не можем не накапливать это, потому что не всегда можем тут же выплеснуть. И мы не можем жалеть себя постоянно, чтобы злость сбрасывать, потому что не выживем. А значит, агрессия неизбежна. Агрессия, или выход через злость, — это просто слезы тех, кто не умеет плакать.

Труд родителя не в том, чтобы принять на себя мучительное бремя насильника воли. А в том, чтобы понять. Услышать. Увидеть этот «ребенкин мир» со всей его логикой, смыслами и эмоциями. И когда становится понятно, что дело в паутине, в одиночестве, в обиде на подружку, в резком окрике, в темной лестнице, в слишком громкой музыке — когда ты сам вдруг понимаешь, что тут нет лени, капризов, упрямства, а есть просто другой человек с другой картиной мира и другой логикой, то и воспитывать не приходится. Можно просто убрать паука, включить свет, положить под кровать пластмассовый меч для защиты от чудовищ и вместе придумать едкий ответ вредным девчонкам. А там, глядишь, и с танцами сладится. Все легче, когда тебя понимают.

Чем больше ребенок решает сам, чем больше выкладывается в оценке, воле, выборе, правоте — тем меньше шансов, что нерастраченная энергия перерастет во вздорность и спесь. Чем больше свободы воли, тем меньше будет выражен протест, и любой протест заканчивается, как только ребенок понимает, что его слышат и понимают.