Москва. Сашин салон красоты

– Здравствуйте, милочка! Как я рада, что застала вас здесь сегодня! А почему у вас такой унылый вид? Хотя, знаю-знаю. Такое несчастье! Бедная девочка! – таким словами приветствовала Сашу, постоянная клиентка одного из ее салонов красоты, отставная актриса, неувядающая модница лет семидесяти пяти Вера Семеновна Зайцева.

– Мне, очевидно, нужно уволить Машеньку за излишнюю болтливость, – Саша бросила гневный взгляд на маникюршу, та испуганно съежилась. – Боже мой, – метались мысли в Сашиной голове. – Я думала, что работа сейчас единственная моя отрада, моя панацея, а тут! Тут все уже в курсе моих неприятностей, шепчутся, смеются за моей спиной. Это ж какая радость – эту стерву-хозяйку бросил муж! Господи, куда мне деваться? Куда мне спрятаться от людей, от себя? От людей еще можно спрятаться, а вот куда спрятаться от себя?

– Александра Васильевна, не будьте слишком строги к Машеньке, вы ведь разумная женщина и понимаете, что если маникюрша будет молчалива, то к ней никто не будет ходить. Где еще можно в наше время, когда все живут, уткнувшись в свои компьютеры и телевизоры, просто поговорить? Не при помощи букв в мониторе или как там он называется, не по телефону, а вот так вот, по старинке, сидя напротив и глядя друг другу в глаза. Вы знаете, я, в моем возрасте радуюсь любой возможности поговорить. Просто поговорить. Какое счастье, что вы еще очень молоды, и вам еще не ведомы такие проблемы! А ваша Машенька, она не просто маникюрша, она самый настоящий психотерапевт. Не сердитесь на нее, прошу вас, – Саша улыбнулась принужденно. – У вас есть минутка, чтобы выпить чашку чаю со старой дамой? – продолжила Вера Семеновна.

Вера Семеновна, безусловно, была дама презанятная, и Саше нравилось беседовать с нею, но вот сейчас не хотелось. Она заметила, что с тех пор, как осталась одна, с тех пор, как она внезапно пополнила многочисленный отряд мадам Брошкиных, она перестала быть склонной к общению. Теперь на ней будто бы стояло клеймо неполноценности. Все ее былые заслуги, все ее незаурядные качества будто бы перечеркнуло это клеймо. Она сама, все ее существо, казалось, было теперь сплошным клеймом неполноценности. Общаться теперь Саше не хотелось, тем более с совершенно посторонней дамой…

Она согласилась. Не хотела показаться невоспитанной. Вечно мы делаем то, чего совсем не хотим, ради каких-то условностей, ради каких-то там мифических правил приличия.

– Будьте добры, принесите нам две чашки чаю в комнату отдыха, – обратилась Саша к администратору. – Вы ведь предпочитаете черный с бергамотом, если не ошибаюсь? – спросила она Веру Семеновну. Та кивнула. – Мне зеленый с липой. Спасибо.

Саша и Вера Семеновна сели друг против друга в высокие кресла.

– О чем вы хотели поговорить?

– Могла бы, конечно, о своем здоровье, оно у меня в последнее время слабовато стало, да, боюсь, вам это не интересно, – усмехнулась Вера Семеновна. – Знаете, милочка, вы мне глубоко симпатичны. И мне больно видеть такую цветущую юную даму, как вы, в столь плачевном состоянии.

Саша напряглась.

– Извините, мы не настолько знакомы, чтобы обсуждать мою личную жизнь. Мне бы этого не хотелось.

– Да я и не предлагаю, милочка! Боже упаси! Я еще не совсем выжила из ума и все еще знаю толк в правилах приличия. К тому же я как-никак была светской дамой! Да и сейчас еще рановато сбрасывать меня со счетов в этом плане! – Вера Семеновна горделиво выпрямилась. – Поэтому я предлагаю поговорить о МОЕЙ личной жизни. Потому что мне, в отличие от вас этого хочется. И не нужно на меня смотреть с таким изумлением! У меня есть личная жизнь! И еще какая! – старушка задорно подмигнула. – Мне нужен ваш совет.

– Да, я вас слушаю.

– Понимаете, милочка, – бывшая актриса перешла на театральный шепот, – один джентльмен, на которого я имею серьезные виды, пригласил меня сегодня на свидание. Вечером мы встречаемся в одном респектабельном заведении, кажется в «Пушкине». О! Там такая дивная атмосфера! Я люблю там бывать. Но я безумно волнуюсь. Как девушка! – Вера Семеновна зарделась.

– Но это же чудесно! У вас свидание!

– Да, но это мое первое свидание с этим господином. Хотя, признаться, второе. Первое было лет сорок назад. Я тогда была очень молода, лет тридцать пять мне было. Легкомысленная была, ветреная, мужчины так и вились вокруг меня, как мотыльки, я и не относилась к ним серьезно. У меня уже было тогда два брака за спиной, сын-подросток. Я избегала серьезных отношений. Не знаю, поймете ли вы меня, но после двух мужей мне казалось, что мужчины меня обременяют, лишают свободы, а я хотела порхать, как та стрекоза из басни. Я хотела быть свободной, я больше не хотела никаких обязательств. Я хотела влюбляться каждый день. Ведь только влюбленность рождает вдохновение. Только драма рождает желание творить. Тихие семейные будни меня угнетали. Убивали во мне актрису. Я была ослеплена тщеславием. Мнила себя великой актрисой. Воображала, будто меня не зовут в кино и не дают главных ролей в театре из зависти. Все это были козни и происки врагов. Только на старости лет и поняла, что была не так уж и талантлива. А тогда… Впрочем, это теперь уже не важно. Валерий Петрович… Он был в те времена блестящим офицером, полковником, настоящим красавцем. Укараулил меня после спектакля с огромным букетом белых хризантем. Позвал меня в «Прагу», и там, за армянским коньяком признался мне в любви. Да они все так поступали, чтобы получить от меня желаемое. А этот был особенный. Он говорил искренне. Я сразу ему поверила. Уж что-что, а фальшь-то я чувствую сразу. Я ему поверила и тут же испугалась… Что я ему могла предложить кроме своей ветрености? Я его отвергла. Тогда мне казалось, что я поступаю благородно – мне чудилось, что я вполне могу разрушить его жизнь, сделать его несчастным. Я тогда пребывала в образе роковой женщины. – Вера Семеновна вздохнула. – Я отдавалась каким-то хлыщам, сейчас я уже могу об этом говорить, кого интересует прошлое всеми забытой старухи… А порядочного мужчину я отвергла. А ведь он мог быть моей судьбой. – В глазах пожилой дамы блеснули слезы… – А я его упустила, глупо, самонадеянно упустила.

– Но он же снова объявился! – возразила Саша. – Кстати, как он вас нашел?

– В одной социальной сети.

Саша расхохоталась:

– Вы сидите в социальных сетях?

– Не вижу ничего смешного! – старушка обиженно поджала губки. – Вы считаете, есть какие-то возрастные ограничения на пользование интернетом? Вы думаете, что люди моего поколения не в состоянии освоить блага цивилизации?

– Простите ради бога, я восхищаюсь вами! Хотела бы я остаться такой же молодой в вашем возрасте, но, признаться, я сейчас чувствую себя древней старухой. А мне нет еще и сорока.

– А вот это вы зря, милочка. Мне бы вернуться в ваши годы! Самый благодатный возраст. Женщина за тридцать прекрасна: она уже нашла свой стиль, она знает себе цену, у нее есть материальное благосостояние, есть бесценный жизненный опыт… Хотя нет, не хочу возвращаться в ваши годы, потому что для меня всегда лучшим был тот возраст, в котором я находилась. И сейчас у меня самый лучший возраст… Но, милочка, а вдруг Валерий Петрович так не считает?

– Извините, я вас не совсем понимаю.

– Александра Васильевна, голубушка, у меня сегодня свидание с мужчиной, который не видел меня сорок лет! Вы подумайте, вы вот себя старухой считаете, а ведь вы еще даже столько на белом свете-то не живете, сколько мы не виделись! Боже мой, боже мой! – запричитала Вера Семеновна! – Я ведь не помолодела с тех пор! Боже мой! Боже мой! Целых сорок лет! А вдруг он меня испугается?

– Вера Семеновна, вы прекрасно выглядите!

– Да, для своего возраста, но видели ли бы вы меня сорок лет назад! Какой красавицей я была!

– Вы и сейчас красавица! Вы что же думаете, что он за это время не изменился? К тому же он ведь должен догадываться, что прежней остаться невозможно. Это просто невозможно! К тому же, если он нашел вас спустя столько времени, значит, ему зачем-то это было нужно?

– А вдруг он просто поглумиться надо мной хочет? Отомстить? Вдруг он задумал насладиться теми разрушениями, что сотворило со мной время?

– Человек, который по-настоящему любил, не может так поступить, – Ответила Саша убежденно.

– Вы слишком наивная девочка, – Вера Семеновна с сомнением покачала головой. – Чем сильнее человек любил, тем больше подлостей он может совершить, когда разлюбит. Человеческая природа слишком противоречива. В каждом из нас с известной долей комфорта уживаются и ангелы, и демоны.

– И все же мне хочется верить в лучшее. А что он вам написал?

– Он написал, что счастлив видеть меня здесь. Рад, что я в добром здравии, что я ничуть не изменилась. Вот старый лис! – линялые голубые глазки старой леди зажглись юношеским огнем. – Еще он писал, что все эти долгие-долгие годы помнил обо мне. Женился, конечно, но обо мне помнил. Год назад он овдовел. Думал, что не переживет этой потери, сам уже начал готовиться к смерти, но дети обучили его работать на компьютере. Он говорит, что после этого к нему вернулся интерес к жизни. Интернет, говорит, спас его от одиночества, а уж когда он меня нашел, так, вообще, будто помолодел лет на двадцать. Робко так, на свидание меня пригласил. Не откажете ли вы мне, говорит, в чести отужинать со мной. Тем самым, говорит, вы сделали бы меня несказанно счастливым. Весьма галантный кавалер, весьма! Кстати, Валерий Петрович ушел в отставку в чине генерала. К тому же он еще и состоятельный. Очень завидный жених. Судите сами, как я могу отказаться от свидания с таким мужчиной? В моем возрасте, милочка, разбрасываться кавалерами крайне неосмотрительно. Ведь каждый из них может стать последним.

Саша еле сдержала улыбку. Она-то в свои тридцать шесть убеждена, что ей уже ничего не светит, что муж был ее последним мужчиной. А впереди годы одиночества и запустения.

– А чем я могу вам помочь? – спросила она с отчетливым оттенком зависти в голосе.

– Ах, милочка! Мне совет ваш нужен, как дамы с изысканным вкусом, как мне нарядиться, чтобы не выглядеть слишком старой и слишком жалкой?

– Не говорите глупостей! – искренне возмутилась Саша. – Вы не выглядите жалкой. К тому же мне ли вас учить наряжаться? Вы же настоящая икона стиля.

– Вы мне льстите, милочка.