Последнее желание

Яркая вспышка на мгновение ослепила, пока в голове стоял колокольный звон от того, что осталось от нейронов мозга, когда мина сдетонировала под весом военного бота, разнося его в щепки. Хорошо, что это был не ЯР. Мой бот непринуждённо катился позади меня, стреляя очередями в противника, изредка прикрывая меня от атаки повстанцев. Не то чтобы я злился на него или там, ну, не знаю, затаил обиду. Нет, конечно. Просто сейчас, оглушенный и практически ослепленный на оба глаза, я пытался не умереть, пока та махина, что должна как бы защищать меня, сама пряталась за моей подбитой спиной. Не очень-то я рад наличию разума у автобота.

Над головой прошипел луч лазера. Я наугад пригнулся, не видя белого света, пытаясь увернуться от выстрела. Но поскользнулся на чьей-то ноге и рухнул лицом в непонятную жижу.  Колокола в голове, правда, перестали бить. Уже что-то. Но на их смену пришла адская боль, будто бы арматурой выковыривали мозжечок. Я от души выругался, поднимаясь на четвереньки, шаря рукой вокруг себя. Мой верный бластер оказался неподалеку, что не скажешь о ЯРосте. Впереди замелькали новые вспышки взрывов и донеслись крики людей. Боевой клич повстанцев. Что-то они больно близко. Ещё разок крепко выругавшись напоследок, я заорал:

– ЯР! Проклятье! Где тебя носит?

Я попытался подняться, но мимо меня вновь пронёсся голубой луч.

– Глупая машина…

– Андрей, ты звал меня?

Голосок у него был хоть и металлический, но довольно нежный для двух с половиной метров железяки с ракетами на плечах. ЯР подкатил ко мне свои гусеницы, прикрывая своим огромным корпусом моё помятое тело. Ура, это свершилось!

– Не хотел тебя отвлекать, но я как бы ни хрена не вижу, а где-то здесь что-то взрывается! Я очень не хочу быть этим чем-то! Где, черт возьми, носит моего бота?!

В конце я уже заорал. Не сдержался, каюсь. Нервы стали ни к черту. Но зато я на ногах и живой.

– Я всегда был рядом.

Я лишился дара речи. Что ж, резонный ответ. Меня передёрнуло, да так, что защемило нерв в углу глаза. К счастью, моё зрение прояснилось. С мрачной миной на лице отвернувшись от бота, я наконец смог оглядеться. Повстанцы молодцы! Я готов был их похвалить. Они выкосили почти половину нашей роты. Но так не пойдёт, наших бить нельзя!

В наушник послышался треск.

– Леший вас задери! Снимите кто—нибудь стрелков с развалин! – неласковым голосочком прохрипел командир.

Послышалась перепалка команды. Никто не хотел сегодня сдохнуть. Тюльпанчик орал звонче всех. Что поделаешь, тенор нашего отряда. Ах, как он сладко поет после попойки в сауне! Я молча вслушивался  в ругань товарищей. Дождавшись свободной секунды, вышел на связь.

– Ангел задачу принял.

И отключил звук, когда всё завопили, чтобы я ничего такого не делал. Не понимаю, о чем они. Хотя в последнее время ребята часто мне так говорят. Говорят, я их тревожу. Я проверил заряд бластера и кинул его через плечо.

– ЯР, выходим. Позиция «Летучая мышь».

Позиция «Летучая мышь», это когда мой бот выполняет свою функцию защитника своего бойца, укрывая его от выстрелов силовым щитом. Бластеры на руках автобота переходят в режим непрерывной стрельбы, что дает мне возможность спокойно двигаться вперед и не быть подстреленным шальным лучом. Поэтому противнику некогда стрелять, ему бы самому не растянуться на земле в крови от безжалостного залпа автобота. Есть и минусы: ЯРость истратит весь заряд бластеров достаточно быстро, и мой обзор становится крайне ограничен. Прекрасный вид только прямо перед собой, поскольку по бокам у меня железные ручищи бота.

Когда мы подошли достаточно близко, ЯР отключил щит, и я побежал вперед. А впереди оказался окоп с бойцами. К сожалению, с живыми и полными сил и желания меня убить. Совершено не думая, на всей своей скорости я съехал. Приземлился ногами прямо на грудь бойца и сбил его на дно окопа. В какое-то мгновение я заметил его ошарашенный взгляд, направленный на меня. Он как-то не ожидал такого нерационального поступка от противника. Ведь я один, а их… еще пока не знаю сколько. Дело в том, что мне нечего терять. Абсолютно. У меня есть только работа. И то, как бы вам сказать, недолюбленная мною работа. Правда, та все равно вполне удовлетворена количеством оргазмов, которые дают ей мои победы в миссиях.

Так вот, я скатился в окоп, приземлившись прямо на удивленного бойца, тут же разнесся ему голову в прах выстрелом из бластера. Две пары глаз, так же удивленные моей наглостью, уставились на меня. И оба среагировали одновременно и решительно. Я уже хвалил этих повстанцев за профессионализм? Чисто физически я смогу убить только одного, я вроде как не супергерой. Потому я успеваю выстрелить в первого еще до того, как он разнесет мою голову в костную муку. Второй противник успел отправить в меня голубой луч лазера. Недолго думая, я подставил то, без чего смогу в принципе сейчас обойтись. Левую руку. Шипящий луч пришелся прямо в мое предплечье, когда я попытался увернуться. Боль была адская, но отвлекаться на нее нет времени. Я, все еще топчась на несчастном, сшибленным мною бойце, повернулся и сделал ответный выстрел. Я меткий. Повстанцу разворотило лоб. Послышался шум гусениц по мокрой земле. Я мельком взглянул на то, что осталось от моей руки, и брезгливо поморщился. Ненавижу запах горелой плоти! У меня очень мало времени. Лазер прижег рану. Может, и от потери крови я не умру, но вот от болевого шока – вполне реально. Гусеницы ЯРости проехали поверх окопа. Бот опустил правую руку, чтобы я смог зацепиться за нее. Морщась от боли, я ухватился за нее и подтянулся с бластером на перевес. Бот поднял меня и поставил к себе на окологусеничную пластину.

– Андрей, у тебя нет части руки, – профонил ЯР, продолжая катить к зданию.

– Спасибо, я в курсе, – сухо ответил я, быстро соображая, как мне поступить дальше.

– Нужно вернуться. Мои программы требуют вернуть бойца на базу в случае серьезного ранения.

Я закатил глаза. Надо же, вспомнил! Да как вовремя!

– Заткнись! Езжай быстрей и закинь меня на второй этаж!

Бот слегка увеличил скорость. Но потом замедлился.

– Мои датчики сообщают, что там как минимум десять противников. Ты не сможешь убрать их в одиночку с твоим ранением.

Рука просто пылала адским пламенем. Терпения у меня вообще не оставалось. Надо закругляться.

– Просто закинь меня туда, черт тебя побери! – не сдержался я, наорав на железяку.

ЯР умолк. Обиделся. Но все же на нужной дистанции от необходимого здания он крепко ухватил меня за спину и бросил. Я еле успел поднять бластер и опустить лицевую пластину шлема. Там мне он не понадобится. Я летел, как игровой мяч. И, словно мяч, меня хотели поймать все игроки. Вернее, их пули. Лазеры зашипели, пролетая мимо меня. Я сгруппировался, готовясь отбить себе вторую руку или спину. ЯР открыл ответный огонь, прикрывая меня. Я мешком мяса и костей влетел в окно без стекол, приземлившись, конечно же, на левый бок. Обрубок руки послал мне по нейронам головокружительную картинку желто-красных звезд. Правда, зато это привело меня в сознание. Нет ничего более ободряющего, чем еще раз ударить больное место. Остатки кислорода оставили мои легкие. Я перекатился на спину, пару раз судорожно кашлянул и жадно глотнул живительного воздуха. Суета и стрельба вокруг стихла. Все уставились на меня.

– Привет, ребята. Должен сказать, что вы самые профессиональные из всех повстанцев, – глухо прохрипел я сквозь свой защитный шлем. Я все еще пытался отдышаться от наступающей боли. – Хвалю вас, – я из последних сил махнул рукой, глядя на потолок, вертеть головой желания не было. – Но должен сказать, что никому нельзя убивать спецотряд ЯРОСТЬ.

Люди вокруг что-то начали говорить и трещать затворами бластеров. Но я когда достал из кармана бомбу, он затихли. «Может быть, сейчас я уйду с миром?» – подумал я, нажимая на кнопку…

Яркое белое сияние озарило весь этаж здания, выжигая глаза и все нейронные связи в мозгу противника. Все эти люди, может быть даже в чем-то хорошие, мгновенно погибли. Моя амуниция смягчила действие бомбы. Но она была у меня в руке. Я мог бы погибнуть сегодня. Может быть, какой-то частью себя я этого желал. Но бетонный пол подо мной треснул, и железная рука автобота буквально вырвала меня из лап льстивой смерти.

– Строгий выговор тебе в личное дело! Ты подставился, лейтенант, и очень подмочил свою репутацию! – чуть ли не брызжа слюной, орал на меня командир, пожирая меня гневными глазами с красными прожилками на белках.

Капитан – мужчина, конечно, видный. Фотомодель. Так иной раз зовем мы его с товарищами. Голубоглазый блондин. Ммм, конфетка! Но когда он вот так злится и орет до усрачки, то его глаза чуть ли не вываливаются из орбит. Жуткое зрелище. Но к этому привыкаешь, как привыкаешь и к тому, что тебя никогда не хвалят. Я получил выговор с лишением премии за то, что я такой нехороший солдат и не выполняю приказы руководства, но он ни разу не сказал, что я, возможно, спас нас от снайперов, что грозились перестрелять всех на хрен. Но приказ есть приказ! А командир, оказывается, говорил, что меня та задача не касалась. Я ни разу еще не понял его логику за последнюю неделю. Думаю, его немного напрягает, что я с недавних пор стал более отчаянно сражаться, не слишком заботясь о своей жизни. А с другой стороны, мы солдаты, разве мы не должны умирать на поле боя?

Капитан продолжал орать мне в лицо, а я в это время думал, как мне это все надоело! Когда ему наскучило меня дрючить, он сменил тему:

– Сверху пришла телеграмма. Нас отправляют на горнодобывающую планету. Цель: рабочие, которые выявили свое недовольство, остановили добычу руды и забаррикадировались в шахтах. У вас сутки на отдых. Потом – инструктаж. Вольно!

Все выдохнули. А я уже мечтал посмотреть новый выпуск своей познавательной передачи.

– Да, кстати, Андрей, твое участие в операции под большим вопросом, – спокойно сказал командир.

Я мысленно возвел молитву Господу.

Я

больше

не

хочу

убивать.

Досье

Сквозь горизонт

Обожаю гиперскачки между звездными системами! Все иллюминаторы закрываются, чтобы не видеть этих смазанных полосок проносящихся на сверхзвуковой скорости мимо нас звезд. Это зрелище больше напоминает больную фантазию современного художника, только что сбежавшего из специализированного учреждения. Мне нравится, что в это время все отверстия на боевом корабле-носителе «Сварог» наглухо закупорены. Я чувствую себя более комфортно оттого, что заперт в четырех стенах и меня никто не трогает. Ну, в основном не трогает. Час назад я вернулся с ужина, где Мордер, как всегда, доставал меня болтовнёй о том, каких именно повстанцев мы повстречаем на планете-руднике Цирэл-8, какой-то там замудреной звездной системы, обнаруженной несколько лет назад в заднице Вселенной. Но, как обычно бывает в таких случаях – если планету вдруг неожиданно нашли, а она не так удачлива, как ее соседка Цирэл-7, и есть залежи руды – Конфедерации в мгновение ока высылает туда трудяг, выжимать все соки из неповинной ни в чем планеты. Так устроен наш современный мир, и кто я такой, чтобы критиковать Правительство вселенской организации Советов. Поэтому мне в общем наплевать, кто эти недовольные и чем они, ласково названные нашей Корпорацией повстанцами, недовольны. Мордер даже поспорил с парнями, насколько эти бедолаги готовы к встрече с нами. Я не спорил. Что толку спорить, если в итоге мы всех их убьем. Громче всех за столом, как всегда, галдел звонкий Тюльпанчик. Парень молод, горяч, безрассуден, что с него взять? Только в этот раз он спорил о том, что нет смысла вырезать всех повстанцев, если можно просто убрать руководителей. Раньше за ним таких речей не наблюдалось. Я задумчиво покосился на русоволосого Тюльпанчика, размышляя о насущном. Я вообще сейчас стараюсь думать много и старательно выбираю темы для размышления. «Я мыслю, следовательно, я существую». Но вот последнего мне явно не хотелось. Но исполняя последнюю волю той, о которой нельзя говорить и уж, тем более, думать, я должен существовать и продолжать служить этой ненавистной мне наемной организации. Поэтому я стараюсь больше размышлять, порой даже углубляясь в не очень-то и позитивные воспоминания. Поправка, в основном мрачные воспоминания. Я как раз добрался до очень интересной мысли, когда мне в плечо со всего размаху впечаталась широкая ладонь Павла.

– Очнись и пой, Андрюха! Ты на что ставишь? На повстанцев – неудачников или на профессионалов?

– Если там были неудачники, то нам бы сразу дали эту миссию, а не тысячу раз отправляли, а потом возвращали на рассмотрение! – завизжал Тюльпанчик.

– Да, что ты говоришь, малец?! А не ты не думал…

И понеслось. Тюльпанчик вскочил с места, перевернув поднос. Он всегда жутко обижается, когда мы его называем «мальцом». Честно говоря, не знаю, сколько ему лет. Но выглядит он на двадцать с подростковым хвостиком. Павел тоже медленно поднялся, сверля парня черным взглядом. Мордер заржал, радостно, словно младенец новой игрушке, захлопав в ладоши. Остальные же парни поторопились отодвинуться от нас, а самые умные вообще пересели за соседние столы. Всем известно, что спецотряд ЯРОСТЬ безумен. О наших миссиях ходят легенды. О наших междусобойчиках – тоже. Это все так ласково называют наши драки. Я раньше частенько дрался с ребятами. Но только не сегодня. Я молча поднялся, беря поднос с посудой в руки. Обойдя стул, на котором сидел, я намеревался отнести поднос на место, откуда его взял. Но мускулистая рука Павла, точнее, его локоть, случайно выбил поднос у меня из рук. Посуда с грохотом покатилась по железному полу. У меня же в руке осталась одна пустая кружка. Без зазоров совести я выбросил ее через плечо. Все равно тут придут убирать, зачем прилагать лишние усилия, чтобы отнести одну кружку. Я молча вышел в коридор. Без открытых огромных иллюминаторов от пола до потолка он похож на туннель сквозь гору. Освещение тут не очень яркое, что меня лично устраивает. Не так бросается в глаза твое мрачное лицо. Множество людей в черной форме бесцельно шастают туда-сюда. Есть, конечно, и вторые, те, кто шастает по делу, вот только у них уже не такое радостное лицо, как у первых. Я отношусь к последним, и не потому, что у меня мрачное лицо. А потому что у меня есть дело. Очень нужное для меня. Я тороплюсь в свою каюту. Запереться и посмотреть свои любимые передачи или, на крайний случай, подумать.