Понимаете… – заговорил он. – В первом порыве мне хотелось сразу ответить вам, что я чувствую страх. Но… Дело в том, что это уже какой-то другой страх. Это страх… собственной дерзости. Как будто я на что-то посягаю. Страх самого себя? Жизни? – Андрей пытался подобрать наиболее точное слово, но не находил его.
– Может быть это страх свободы? – спросила я.