Когда настанут холода
И белая дорога ляжет,
Все промолчат, никто не скажет,
Что с холодами не в ладах.
Да дело даже не в годах,
Не в деньгах, не в музейной пыли.
Не насовсем, а навсегда.
Недолго только жили-были…
(Юта, «Жили-были»)
Ноги сами вынесли Алену на берег, где мозги прочищал свежий ветер. Если деревья пожелтели, сколько остается до того момента, когда волны начнут наступление на остров? В прошлый раз это заняло считанные дни.
Море-океан было серым и неприветливым, небо хмурилось. Песок померк. Алена любила идти по самой кромке прибоя, отскакивая от пенных гребешков в самый последний миг, но сейчас ни у нее, ни у волн не было настроения для игр.
Серый, ползучий страх обволакивал.
Алена вырулила на пляж, где на белом песке грелись валуны. Они были теплыми в любую погоду, как будто сообщались напрямую с сердцем Земли. Потом перебралась еще дальше, туда, где камни жались вплотную друг к другу и, уже скалой, росли все выше и выше. Бездумно она тоже полезла вверх.
Вдруг за одним из выступов ей почудилось движение.
– Кто здесь? – окликнула она.
Тишина, только шорох прибоя. Она прошла немного вперед, готовясь к встрече с очередной заблудшей душой. Пути тут было два: обратно к жизни, если заблудился, или вперед к тоннелю, если сбился с пути уже после смерти. За время, что Алена провела на острове, она научилась легко определять, кому куда, – правда, так и не смогла ни разу объяснить Федору, как это делается. Наверное, неспроста именно ее выбрала в преемницы Летучая Мышь.
– Кто вы и что тут делаете? – спросила она дружелюбно.
Большинство людей не могли ответить на этот вопрос, на острове их ждала потеря памяти. Но это было не слишком важно.
– Ау! – попробовала Алена снова. – Я здесь живу, я могу вам помочь. Покажетесь мне?
– Ты можешь мне помочь? – насмешливо переспросил юный голос. – Ты? Живешь тут, да еще этим гордишься?
Алена замерла. Ребенок? За все это время – сколько она провела тут, если по земным меркам? – она ни разу еще не встречала здесь ребенка. С тех самых пор, как Лиза вернулась домой… Она как-то упомянула об этой странности в разговоре с Федором, и он предположил, что им все-таки встречались иногда души умерших детей, только выглядели они как взрослые. Если он прав, а тут перед ней ребенок, значит, он еще жив? Не видя собеседника, Алена не могла сказать наверняка.
– Ну я тут живу и как бы работаю, да, – признала она. – А что тут такого?
– Здесь не живут.
– Живут. Я тут живу. Я и мой муж. А ты откуда?
По голосу казалось, что за скальным выступом прятался мальчишка. Впрочем, в переходном возрасте что мальчики, что девочки одинаково несносны, это Алена еще помнила из своей не слишком долгой педагогической практики.
– Я? Я – откуда захочу, я не привязан к крошечному острову посреди океана. Как некоторые!
– Может, покажешься уже?
Из-за скалы выглянул русоволосый мальчишка. На вид лет десяти, может, постарше. Или немного младше. Она так давно не видела детей.
– Здравствуй, – сказала она медленно.
Определенно, этот ребенок не умер. Но и на живого он тоже не был похож. Нет, с виду он был совсем живой, с умными карими глазами и подвижной мимикой, но Алена не видела в нем того, что отличало заплутавшие души из мира живых.
– Ты откуда? – запнувшись, повторила она.
– Да откуда мне вздумается! Непонятно, да? Ты тут приросла? Пустила корни? Ты желудь?
– Не понимаю, почему мы меня обсуждаем. Я тут живу, я уже сказала. А ты нет. Вот я у тебя и спрашиваю. Ты забыл, да? Просто не помнишь. Это нестрашно…
– Я все помню! – выкрикнул мальчишка. – А обсуждаем мы тебя, потому что это ты потеряла свою тень, а не я!
Алена машинально глянула вниз. Солнце скрывалось за тучами, и тени не было видно.
– В смысле?
Мальчик вышел из-за камня, и она смогла теперь его рассмотреть. Выглядел он как обычный славный школьник, в серо-зеленой рубашке, в укороченных брюках – или он из них слегка вырос? Вот только обуви на нем не было.
– Пересвеченные фотографии видела? А теперь представь фотографию, на которой вообще тени нет, один свет. Что там разберешь? Да ничего. Так и ты.
– Что «я»?
– Сидишь тут на острове, думаешь, что удобно устроилась, а тени-то и нет.
– Ты хочешь сказать, что тут смерти нет? – догадалась Алена.
– Так тоже можно выразиться.
Он презрительно сплюнул. Алена раздумывала. Кто послал к ней этого мальчугана? Возможно, осень, поразившая остров, – лишь один из симптомов и ее дежурство здесь подходит к концу.
Она не испугалась, наверное, потому, что уже устала бояться при виде желтеющих деревьев. Что там говорится об этом в сказках? Или… не в сказках? Может, это ангел явился за нею.
– Ты и есть моя смерть? – спросила она без обиняков.
Мальчик топнул ногой в раздражении.
– Нет, ты в самом деле такая тупая или прикидываешься? Посмотри, у меня тоже тени нет!
Она посмотрела.
– Может, солнце…
– Да при чем тут солнце! Ты же вот сейчас правильно поняла про смерть, а сама придуриваешься!
Алена все еще ничего не понимала, но от сердца отлегло. Парень смотрел на нее во все глаза – огромные, как блюдца, карие глаза. За его явным раздражением что-то крылось, но она не могла определить, что именно: страх, неприкаянность или что-то еще?
– Я не придуриваюсь, успокойся. Я и правда не знаю. Я не вижу, откуда ты взялся такой. Давай мы с тобой сейчас пойдем к нам домой, чайку попьем. Федор, наверное, уже закончил возиться с рыбой. Ты кушать-то можешь? Или не помнишь, когда ел в последний раз? Тебя зовут-то как?
– Лучше помоги мне отодвинуть этот камень, – сказал мальчишка. – Тут под ним…
– Что? – она подошла ближе. – Твоя тень застряла?
Ей смутно припомнилась английская сказка о мальчике, потерявшем свою тень. Потом девочка пришила тень прямо к его ногам.
– Тень? – он немного подумал. – Ну, может, и так. Только не под камнем, а вон в глубине…
– В глубине чего?
Наклонившись, она увидела под камнем бездонную ямину, обрывающуюся отвесно в неведомую глубину.
– В расщелине?
В этот момент мальчишка изо всех сил толкнул ее. Алена не удержалась на краю – и ухнула в черную дыру.
…Пожаренная рыба пахла так, что пальчики оближешь. Федор умело сервировал стол, украсил тарелки зеленью и стал ждать Алену.
Баю-баюшки-баю,
Не ложися на краю —
Придет серенький волчок,
Он ухватит за бочок
И утащит во лесок
Под ракитовый кусток.
Если под ракиту – значит, точно не затем, чтобы загрызть. Ракита, или ива, – дерево-оберег. А волк защищал неопытную душу ребенка по дороге в сон, «маленькую смерть», и провожал его обратно. Федору теперь часто снилось, как он выводит из леса потерявшихся детей. Похоже, они принимали его за собаку. А он, как выяснилось, волк, обычный оборотень. Да, в свое время он и сам удивился.
Он не был уверен: то ли это отблески его карьеры как руководителя поисково-спасательного отряда – отзвуки прежней, обычной жизни, – то ли у него своя задача на острове Буяне. Федор хотел обсудить это с женой, да все не решался. Во-первых, это ей тут поручили особую миссию, находить потерянные души, а он последовал за ней. Если и правда у него тоже есть свои обязанности, он не хотел бы, чтобы Алена решила: он тут с ней не по любви, а только «по работе». Или выстроила бы теорию, по которой его настоящая жизнь протекает во сне – сиречь без нее, – а с ней он просто коротает время. Ага, с нее сталось бы, в последнее время она демонстрировала поразительные выверты логики, да все в невеселом ключе. Во-вторых… о чем говорить, если сам ни в чем не уверен? Он завел было разговор о снах, когда Алене вздумалось обсудить с ним мучавший ее вопрос: все встреченные до сих пор на острове души выглядели как взрослые. Но беседа как-то не сложилась.
– При чем тут сны? – перебила она его с досадой. – Пусть ты волк, но никак не медведь! А в спячку почему-то регулярно впадаешь, как какой-то… сурок!
Не поспоришь: он здесь спал намного больше, чем жена. Она же часто проводила ночи, сидя на пороге дома, на подоконнике или за кухонным столом в раздумьях. Он приходил за ней, топтался рядом, и иногда они ложились спать вдвоем, но просыпался он, как правило, один.
Полет был долгим. Алена успела испугаться. Так вздрагиваешь при погружении в сон, когда ты все еще лежишь в теплой постели, но вместе с тем уже коснулся сонного моря самым кончиком большого пальца – и вдруг тебя встряхивает судорожная волна. Успела успокоить себя, что разбиться на кусочки ей не грозит, ведь теперь она влачит бестелесное существование. Успела и вспомнить «Алису»: «Да свались я хоть с крыши, я бы и то не пикнула».
Провалившейся в кроличью нору Алисе посчастливилось приземлиться на целую гору осенних листьев. А что ждало Алену в конце этой черной шахты – или все же тоннеля? Света пока не видать, тьма кромешная.
Думать об Алисе было утешительнее, чем пытаться вспомнить формулу ускорения свободного падения. Тем более что туда надо вставлять массу тела, а о том, какой массой обладает отсутствующее тело, Алена понятия не имела. И каким тогда будет приземление? Ветер мимо лица мчался с присвистом.
Пожалуй, пора все-таки вспомнить о второй стороне своей натуры и раскрыть на всякий случай крылья Летучей Мыши. Она повела плечами, разминая крылья, которых тоже не было. Хорошо бы присовокупить хоть какое-нибудь заклинание, но в русском фольклоре ничего доброго про летучих мышей не сочинили, а других источников заклинаний и заговоров она отродясь не знала.
«Божья коровка, – пробормотала Алена, – улети на небо. Принеси нам хлеба».
– Божья коровка, улети на небо, – возразил чей-то звонкий голос. – Там твои детки кушают конфетки.
– Всем по одной, а тебе ни одной, – закончила Алена с ним в унисон и шлепнулась на пол.
Удар был несильным, как если бы она хотела сесть на стул и промазала. Пятой точке это все равно не понравилось, и ноги на мгновение отнялись. Алене хотелось вскочить и оглядеться, но с этим пришлось повременить. Скорчив по старой памяти страдальческую гримасу, она ухватилась за то, что оказалось под руками. Это был старый, потертый коврик.
Она очутилась в типовой квартире. Сквозь дырку в потолке пролетела, что ли? Или крышу проломила? Потолок целый, да и люстра вроде на месте, тускло посверкивает пластиковыми висюльками. Стены украшают аляповатые, выцветшие обои с пионами. Подземный бункер в виде хрущевки? Нет, вон дверь на балкон приоткрыта, и тюлевая шторка колышется.
Раздался мелодичный перезвон. Алена догадалась, что звук издают прозрачные бусины на нитях, повешенные в проеме вместо двери в комнату. Женская рука сдвинула в сторону декоративную занавеску, и хозяйка – если это была хозяйка – вошла.
«Как объяснить, откуда я сверзилась?»
Алена дотянулась до кромки письменного стола, уцепилась за нее и поднялась на ноги.
– Здрасьте.
У хозяйки были огромные голубые глаза. Или это они на лоб полезли, когда она увидела в доме незнакомку? Длиннющие волосы она вытирала розовым полотенцем, и сама была закутана в большее полотенце того же оттенка. Просто замечательно, должно быть, чувствует себя человек, выйдя из ванной и обнаружив у себя непрошеного гостя.
– Простите, – повинилась Алена. – Я попала к вам совершенно нечаянно. И не знаю, как. Но я сейчас же уйду.
– Куда вы пойдете? – всплеснула руками девушка. – Если даже не знаете, как вас сюда занесло!
– Куда «сюда», кстати? – осведомилась Алена, решившая ковать железо, пока горячо.
Удачно, что хозяйка не из пугливых, не хватается за топор или за телефон, чтобы вызвать полицию.
– О, это место… – Девушка посмотрела по сторонам, как будто тоже попала сюда впервые. – Это некий перевалочный пункт, если так можно сказать по-русски. Да?
Иностранка до кучи. Кто знает, что она вкладывает в понятие «перевалочный пункт», если русский для нее не родной.
– Зал ожидания? – предположило голубоглазое создание, как будто отгадывая загадку. – Трансфер… нет, транзит.
– Типа номера в гостинице?
– Типа того, – обрадовалась девушка. – Так откуда и куда вы следуете? Это-то вы должны знать?
– Должна. Но не знаю, – мрачно сказала Алена, вспомнив Женю Лукашина.
– Вы прибыли водой или воздухом?
– Воздухом, ага.
Это было намного точнее, чем «самолетом».
Хозяйка – или такая же туристка, как Алена – подошла ближе к столу и швырнула полотенце, которым вытирала волосы, прямо на лежавшие там бумаги. Мокрая ткань задела Аленины пальцы, и она поспешно отдернула руку. А девушка без стеснения размотала и второе полотенце, под которым ничего не было. Не сообразив сразу зажмуриться, Алена успела увидеть тонкую талию и совершенные шары грудей. Иностранцы… без комплексов… Наши никогда бы так…
Девушка окликнула гостью:
– Почему вы не смотрите? Вас оскорбило…
– Нет, я…
– Я красива, – с убеждением сказала та. – Это не может оскорбить.
– Да, – согласилась Алена, неловко уставившись в окно.
Там расположился обычный российский город с типовыми многоэтажками, серый, засыпанный унылым снегом. Балкон был пуст, только скучали на провисших веревках вечные деревянные прищепки.
Красива – не то слово. Девушка была прекрасна: мужчины, наверное, сходили с ума.
– Я оделась, можете поворачиваться, – сухо сказала прелестница.
Она накинула какую-то тунику, на первый взгляд не слишком отличавшуюся от Алениной хламиды, и села на диван, такой же потертый и доисторический, как все в этой комнатушке. Казалось, ее обидела деликатность гостьи, но Алена не могла взять в толк, чего та от нее хотела.
– Итак?
– Итак что?
– Вы свалились как снег на голову, давайте объясните.
Резон в этом был, но неожиданная смена тона Алене была не по нраву. Впрочем, она действительно не знала, куда она попала, так что почему бы не рассказать.
– Сейчас я постоянно живу на острове, – она помедлила, – …Буяне. Сегодня я там встретила мальчика… кстати, там практически не бывает детей. В прибрежных скалах. И он меня столкнул в расщелину. И я очутилась тут, в этой квартире, а в потолке нет ни единой дыры. Вы можете это как-то объяснить?
– Про божью коровку забыли, – заметила красавица. – При чем тут она?
– Да ни при чем. Я просто… вспомнила старый стишок. Присловье. Игра такая детская. Божья коровка, полети на небо, принеси нам хлеба.
– Или все же «Божья коровка, полети на небо, там твои детки кушают конфетки»?
– Это мне тоже пришло в голову. Был и такой вариант.
– И мальчик на острове, да? Когда детей там обычно не бывает?
Девушка покачала головой, на лице ее застыло озабоченное выражение. Алена и подзабыла это отвратительное чувство, когда все вокруг понимают больше тебя, но посвятить тебя в курс дела никак не удосужатся.
– Вы знаете, что это может означать? – поинтересовалась она с нажимом.
– Дети. У вас есть дети?
– Нет.
– Значит, не ваши, – в расстройстве вскрикнула красотка. Она прижала руки к щекам. – Дети, но не ваши. Они нуждаются в помощи. Их надо спасти.
– Откуда? От кого?
О проекте
О подписке