День второй
Пир Валтасара

– Чисто? – в сотый раз спрашивала Ада.

– Чисто, черт их дери, – в сотый раз отвечала Симона и в сто первый раз запускала на просмотровом столике какую-нибудь диаграммную ленту. Формально все было чисто. Одни подозрения – как и в прошлый их приход, впрочем.

– Значит, опять пропустим их?

– Черта с два, – сказала Симона. – Ищи.

И снова киберы, чмокая присосками, шли по сумрачному переходу, чтобы передвинуть и «прозвонить» каждый контейнер, чтобы обнюхать каждый квадратный сантиметр поверхности стен и горизонтальных переборок, и Ада сидела перед экранами внешнего обозрения до самого обеда, и после обеда, и снова ничего не было заметно, и Симона наконец оттащила ее от просмотрового пульта, потому что и завтра будет еще целый день.

– Чисто? – еще раз спросила Ада.

– Пока да. Но видишь этот штрих?

– Царапнуло перо.

– А тут?

– Мм… Тоже.

– И здесь – тоже?

– Честное слово, Симона, это слишком уж микроскопические придирки.

– А почему они идут через определенный промежуток времени?

– А почему бы им и не идти? Механические неполадки.

Симона запустила еще одну ленту:

– Ну а здесь? Этот легкий зигзаг – всплеск радиации. Вот еще – весьма регулярные всплески. Помнишь, я тебе говорила о них в прошлый приход «Бригантины»?

– Но им так далеко до нормы!

– Не это важно. Важно то, что по времени они совпадают с первыми штрихами.

– А первая лента – откуда?

– С регенерационной машины. Словно ее останавливали или переключали на другой режим.

– Ну знаешь! Какая тут связь?

– Да никакой, – сказала Симона.

Ада направилась к двери, но Симона продолжала упорно смотреть на легонькие лиловые загогулинки.

– Как ты думаешь, – спросила она вдруг, – что будет делать нормальный космонавт, если в кабину проникнет излучение?

– Такое?

– Такое – наплюет. Мощное.

– Усилит защитное поле. Ну, полезет в скафандр высокой защиты, если успеет.

– Ну а ненормальный космонавт?

– Ненормальных не бывает.

– Ненормальный космонавт заранее наденет скафандр, а потом… – Симона еще раз посмотрела на рисунок ленты и пошевелила пальцем в воздухе, повторяя кривую, – потом возьмет дезактиватор и накроет его раструбом датчик прибора. Прибор трепыхнется и как паинька покажет нормальную активность.

– Зачем?

– Не имею представления. Ну пошли.

* * *

– Последние известия, – сказала Симона голосом киберинформатора, входя в салон. – Большой океанский лайнер доставил из Чикаго в Москву тысячу триста актеров, статистов и специалистов-антигравитаристов «Беттерфлай-ревю». Гастроли продлятся четыре с половиной месяца.

– Ох, – сказала Ираида Васильевна, – никогда нельзя спокойно приехать в Москву попить чайку. На первом же перекрестке в тебя вцепятся – «нет ли лишнего билетика?».

Вот когда Санти брякнет: «И это – каждому по потребности».

Но Санти молчал.

– Во-вторых, десятого сентября ожидают извержения какой-то сопки. Разумеется, весь институт имени Штейнберга на ногах. И в-третьих, двоих ваших опять попросили с Марса: что-то они регулярно стали носить на руках браконьеров.

Гости невозмутимо промолчали.

– И вот-вот будет спецсвязь с Землей.

Санти поднял пушистые каштановые ресницы.

– Чья-нибудь мама, – пояснила Ираида Васильевна.

Но это оказалась не мама, а Митька, и Симона с Ираидой Васильевной, извинившись, пошли в центральную, и Митькина голова уже сияла на экране, и по этой голове было видно, что сидит он на самом кончике стула.

– Здравствуй, мама, – сказал Митька и тыркнулся в самый экран.

– Здравствуй, Митя, – ответила Ираида Васильевна так строго, что Митька даже растерялся:

– Мама, а ты ни на что не сердишься?

– Что ты, сынуля. Я просто устала. А как у тебя с отметками?

«Господи, что она вынимает из него душу?» – с тоской подумала Симона и постаралась боком-боком вдвинуться в сектор передачи.

– Это вы, тетя Симона? – закричал Митька, и глаза его сделались узенькими и совершенно черными – никакого белка, просто черная щелка. Вот так дикареныши радовались, завидя добычу. И бросались на нее. Этот еще не умеет бросаться – этот пока только радуется.

– Ну, что тебе, человечий детеныш?

– Теть Симона, а я узнал: волосатики все-таки инертными газами дышат. К Фаддею братишка приехал из Бордо – там все только об этом и говорят.

– А не путаешь, дикареныш? В нашем воздухе ведь тоже присутствуют инертные газы, – не в таком, конечно, количестве, как на Ганимеде, но всё же есть. Мы их и вдыхаем, и выдыхаем, и даже заглатываем. Но ведь мы ими не дышим и не питаемся. Понимаешь разницу или объяснить?

– Да тетя Симона же, – с отчаяньем проговорил Митька, – ну как вы не хотите понять? Я же вам говорю – дышат. Ну, вдыхают там аргон или ксенон, а выдыхают уже совсем другое. Соединение. У них внутри соединяется.

– Фантастика, – пожала плечами Симона. – И потом, откуда французские ученые это взяли? Ведь никто еще не исследовал живого волосатика. Как и черта.

– Не знаю… – растерянно протянул Митька.

– Никогда не говори ничего такого, что тебе самому до конца не ясно, – терпеливо проговорила Ираида Васильевна. – Вероятно, очередная байка о наличии в ганимедской атмосфере различных соединений инертных газов. Поговорим об этом на Земле. А сейчас нам пора, сынуля. У нас гости.

– «Кара-Бугаз»?

Всё, чертенята, знают – даже примерное расписание рейсовых планетолетов.

– Нет, – сказала Симона, – «Бригантина». Воинствующие рыцари «Независимой компании».

Митька внимательно посмотрел на Симону. Скулы, обычно скрытые мальчишеской округлостью щек, проступили четко и тревожно.

– Познакомиться хочешь? – спросила Симона, улыбнувшись.

Ираида Васильевна недовольно обернулась к ней, но Симона как ни в чем не бывало уже успела щелкнуть тумблером. Ираида Васильевна только пожала плечами, – собственно говоря, передача из салона в присутствии экипажа какого-либо корабля никогда не запрещалась.

– Господа, – сказала Симона, переходя в салон, – это Митя Монахов.

Космолетчики как по команде обернулись сначала к ней, а потом к фону дальней связи.

Митька увидал гостей и машинально поднялся. На экране, четко деля его на белое и черное, были видны теперь только чуть примятая рубашка и трусы на трогательной резиночке.

– Сядь, Митя, – просто сказала Симона. – Это экипаж «Бригантины»: капитан Дэниел О’Брайн, – (Дэниел кивнул почти приветливо, и Митька ответил ему сдержанным кивком, исполненный достоинства), – космобиолог Мортусян, – (Пино мотнул головой – Митька тоже мотнул), – и второй пилот Стрейнджер. – (Санти привстал, улыбнулся.)

Митька кивнул без улыбки и исподлобья глянул на Симону, та едва заметно прикрыла глаза, но это был целый разговор, понятный только им двоим: «Ты, дикареныш, не ожидал, что они такие. Да, капитан – по-видимому, герой и дельный парень, Мортусян – парень не дельный, не герой и вообще на планетолете фигура странная. А третий – настоящий враг. Это ты правильно угадал, дикареныш. И что не подал вида – правильно. И что не улыбнулся ему – тоже правильно. Молодец».