Глава 2

Перед глазами замелькали картинки из детства. Мне было лет девять, наверное. Непоседливая, светловолосая, с вечно чумазыми щеками и чуть щербатой улыбкой. И он – мой принц из детских грёз. Мануш.

Он был старше на два или три года. Я помню, как бегала за ним хвостом, вечно крутясь под ногами, чем бы он ни занимался. Улыбчивый, с тёмными глазами и непослушными вихрами чёрных волос. Мануш был тем, кто учил меня пользоваться пращой. Правда, после нескольких случаев, когда камень летел совсем не туда, куда был нацелен, уроки прекратили. Кто бы продолжил, если последний мой снаряд угодил в мягкое место самому барону, когда тот был на уединении с природой? В общем, на память о моём детстве у баро остался примечательный шрам. Иногда он так и говорит, что я – заноза в его заднице, в прямом смысле слова. А я что? Ну, кто учит маленьких девочек таким странным премудростям? Мануш тоже счёл, что не стоит, и смастерил bolas. С этим видом метательного оружия у меня пошло куда лучше. Так я научилась ловить кур. И что с того, что своих мы не держали? Какой табор станет держать кур? Пф! Зато мне не приходилось подкрадываться к квочкам, стараясь не спугнуть.

Раскрутишь кожаный ремешок с камушками на концах, кинешь рябухе под ноги – и уноси связанную добычу.

Мануш, между прочим, был настоящим рыцарем – он всегда вместо меня сворачивал шеи тем самым курицам. И лесным глухарям. И перепелам. И даже кроликам. Мне было жалко зверушек, а Мануш не любил, когда я плакала.

Это была настоящая, чистая детская любовь. Он обещал, что дождётся, когда я заневестусь, и сразу возьмёт в жены. А я только тихонько вздыхала и торопила время – мне не терпелось стать женой любимого парня.

К несчастью, Мануш умер. Горячка унесла его жизнь, оставив меня безутешной. В ту ночь, когда я рыдала над потерей самого близкого друга, у меня впервые пошли регулы. Я официально стала взрослой и могла уже не просто мечтать о замужестве, а составить кому-то пару.

Из уважения к моему горю меня не тревожили разговорами о женихах целый год.

А после я познакомилась с Мишей.

Статный, красивый вдовец из другого табора. Ему было всего восемнадцать. Его жена умерла в родах, и он один растил дочь. Ну, как один – в таборе никто никогда не остаётся один. Мы все – семья и помогаем друг другу. Вот и Мише помогали, но девочке нужна была мать, а не куча нянек, и он искал жену. Мы нравились друг другу. Конечно, нравились. Миша был в восторге от моих ловких пальцев. Именно благодаря ему я научилась такому тонкому ремеслу, как карманные кражи. Не любила их, но в тринадцать лет я привлекала куда меньше внимания, чем сейчас, – чем и пользовалась, снуя среди толпы на рынках. За четыре месяца знакомства мы успели полюбить друг друга. Я искренне привязалась к черноглазой Сюзанне с кривыми косичками и ямочками на пухлых щёчках. А она начала называть меня «ма».

Подготовка к свадьбе шла стремительно. Миша с дочерью должны были перейти в наш табор. Для меня сшили свадебное платье. Я с нетерпением ждала, когда начнётся моя взрослая жизнь, и тайком мечтала, когда же муж сможет меня не только украдкой поцеловать, но и… Ладно, об этом и вспоминать не стоит. Сколько их было, тех несбывшихся мечт? Миша умер в ночь перед нашей свадьбой. В какой-то нелепой драке, из-за совершеннейшей ерунды. Тьфу!

Следующий мой жених был тоже из чужого табора. Договаривался о свадьбе наш барон. Я к этому была совершенно равнодушна. Ведь мне было уже шестнадцать, и я отлично знала, что время убегает, стыдно в таком возрасте оставаться без мужа. Поэтому лишь молча кивала и соглашалась на всё. Жених был старше меня всего на год. Сильный, гибкий, рябой, с некрасивыми залысинами на высоком лбу. Один глаз у него немного косил, а между зубами была щель, через которую он смачно плевался. Но при этом Жан был добрым. Вроде бы. Он меня ничему не учил. Только смотрел всегда с улыбкой и, когда нам удавалось побыть вдвоём, рассказывал о своей мечте – покинуть табор и путешествовать не по привычным маршрутам, а открывать новые дороги, познавать другие народы.

Звучало интересно, но я не представляла, как мы вдвоём выживем в огромном мире без поддержки сородичей. Но поскольку он не собирался совершать эту глупость сразу после свадьбы, я лишь внимательно слушала, отводя взгляд, как полагается скромной девушке, и не перечила. Хотя и хотелось. Но я что, дура? Время-то уходит, кому нужна стареющая дева?!

Жан, видимо, что-то почувствовал. То ли моё равнодушие, то ли нежелание сбегать и выживать самостоятельно. Я тогда не чувствовала в себе сил на такое. И, откровенно говоря, была только рада, когда в одно утро мне сообщили, что Жан пропал. Сделал он это очень удачно: прихватил двух скакунов, запас продуктов, которого хватило бы на несколько месяцев, да ещё и казну.

Цыгане народ незлобивый, но предателей не прощают. Жана настигла смерть от ножа, брошенного в спину. Нож мог бы и не вонзиться, конечно, но нечего было убегать!

Его я не оплакивала. Потому что предателей никто не любит. А обманщиков – тем более.

Следующие несколько лет я могла только мечтать о хоть каком-то женихе, потому что слава несчастливой невесты опережала меня на много вёрст. Это злило, расстраивало, гасило надежду на счастливое будущее. Но жизнь продолжалась. Я взрослела, моя фигура менялась. Я научилась танцевать и теперь помогала табору не мелкими кражами, а своим талантом. Танцевала на всех площадях, где только можно было собрать народ. Люди засматривались на мои движения и кидали монетки под ноги, а в это время младшие, незаметные проныры ловко облегчали их кошельки.

Ну, кто им виноват? Разве можно настолько засматриваться на голые женские ножки, то и дело мелькающие из-под юбки, или на плавные движения бёдрами? Вот, между прочим, у женщин воровать было гораздо сложнее, чем у мужчин! На этот счёт у нас в таборе даже водилась уйма пошленьких шуток. А куда деваться?

Например: «Нет надёжнее схрона, чем между сиськами у толстой бабы». Неприятная, но ведь правда? Кто полезет в чужой корсаж, если он не вызывает ни малейшего интереса? Да и как незаметно туда проникнуть? А вот никак! А раздевать такую женщину – ещё и смельчака нужно найти.

Последним моим женихом должен был стать Нику. Но стоило ему узнать о разговорах про нашу свадьбу, как дурачок (на три года младше меня!) пошёл и убился. Нет, конечно, всё было не так трагично. Он рассорился с родителями, потому что не хотел становиться мужем проклятой Талэйлы. Сгоряча схватил за повод необъезженного чистокровного арлийца. Тот взвился на дыбы, перебирая тяжёлыми копытами… Дальше, в общем-то, никто и не удивился. Конь был с норовом, Нику – нервным. Они не сошлись характерами. Зато копыта и голова молодого парнишки сошлись – очень даже. Жаль, Нику всего лишь потерял сознание и отделался огромной шишкой на лбу. Дураки, как известно, плохо уживаются с жизнью, так что арлиец пытался сделать всем нам одолжение. Увы, не удалось. Пф!

Зато родители Нику быстренько свернули все переговоры с бароном и пожелали ему искать дураков в другом таборе. Расстроилась ли я? Исключительно из-за того, что после того случая шёпот о проклятии превратился в громкие обвинения.

Поэтому вчера я и подошла к Эйш. Поэтому искала ответы на свои, возможно, глупые вопросы.

На самом деле я никогда не мечтала о муже младше себя. Мне казалось это неправильным. Рядом должен быть тот, кто сможет взять на себя ответственность. Кто сможет защитить. Кто будет не только любимым мужчиной и добрым другом, но и наставником. Нянчиться с горделивым Нику мне бы не хотелось. Скорее всего, наша семейная жизнь рано или поздно закончилась бы его побегом, и кто знает, вмешался бы тогда какой-нибудь гордый конь? А ещё вероятнее, что всё кончилось бы тем, что меня бы судили за убийство бестолкового мужа.

Барон был прав, называя меня занозой. Характер у меня был слишком сложный даже для свободных цыган. Что-то, сама не знаю что, зачастую противилось правилам табора. Эйш говорила, что это потому, что я чужачка. Я же склонна была думать, что виноваты дурацкие правила. Мне ведь так никто и не смог объяснить многие из них. «Так принято» было для меня недостаточным объяснением, а другого не давали. А как я могу следовать тому, чего не понимаю?

Глупость это!

Баро, посмеиваясь, сказал, что мы скоро приедем на мою родину.

Я никогда не интересовалась, где появилась на свет. А оказывается, Арлия – эта удивительная страна строгих правил – мой родной дом.

Наверное, поэтому в последнее время ко мне вернулся ночной кошмар. И, вероятно, именно поэтому в сердце подняла голову упрямая надежда.

Я хочу быть счастливой. Хочу любить и быть любимой. И возможно, именно там, во время очередной стоянки, я всё же найду свой путь к этому самому счастью. Как знать? Чем не повод повеселить дьявола?

Поднявшись с мягкой травы, на которую присела во время своего путешествия в прошлое, я отряхнула юбку и направилась к стоянке. Гомон голосов был слышен даже отсюда. Властные, короткие распоряжения барона. Смех женщин. Визги детишек. Привычная жизнь, которая неожиданно стала казаться чужой. Мне захотелось большего. И чем чаще я об этом думала, тем взволнованнее отзывалось сердце.

Нет, всё же вчера не показалось. Судьба уже заготовила для меня сюрприз. Осталось понять, хороший или нет. Жаль, я не умею гадать. А Эйш не хочет этого делать для меня.

***

Жизнь в таборе шла своим чередом. Этот день мы провели на стоянке, давая и себе, и животным заслуженный отдых, а на следующее утро снялись с места. Дорога звала. А ещё – предстоящая ярмарка в одном из городков. Куда именно мы ехали, я не знала. Поэтому, когда выдалась возможность, пристроилась к телеге, в которой отдыхал наш барон.

– Дядя Янко, – позвала я тихонько, почти лёжа на спине коня. – Можно спросить?

Барон наш был мужчиной крепким, с характером. Но своих без надобности не обижал. Поэтому его и любили, и не боялись подойти с вопросом. Но и не проверяли его терпение на прочность – попасть под горячую руку цыгана не хотелось никому.

Янко, прикрыв лицо сгибом локтя, лишь сверкнул широкой улыбкой. К счастью, зубы у него были все на месте, а то нашему улыбчивому баро пришлось бы туго.

– Меня нет.

– Я же тебя вижу! – хмыкнула я, радуясь его хорошему настроению.

– Заноза ты моя душевная, что тебе опять нужно от старого мужчины?

Баро чуть сдвинул руку и посмотрел на меня одним глазом с хитрым прищуром. Шутку про то, что душа у него расположена в очень странном месте, пришлось проглотить. Провокация ведь очевидная!

– Хочу знать, куда мы едем и что нас там ждёт.

– Говорил же, в Арлию едем.

– Да, но страна большая. Где именно будет наша стоянка?

– Тц, твоё любопытство не знает границ, Талэйла. – Баро снова спрятался за локтем.

– Конечно, я любопытна, дядя Янко, а кто из нас нет?

Барон на это только рассмеялся. Против правды не поспоришь.

– Ладно, твоя правда. Мы едем в славный городок Иствор. Там живут добрые, отзывчивые люди. Трудяги и торговцы. Каждый год у них проходит большая шумная ярмарка на главной площади, куда стекаются люди из соседних городов и деревень. Иствор – место хорошее, богатое, вот там-то мы и будем торговать. А стоять будем неподалёку.

– Ты как будто хорошо знаешь те места, а?

– Неплохо. – Хитрая улыбка тронула его губы. – Да и ты те места раньше знала, Талэйла.

– Я?! – Удивление даже разыгрывать не пришлось.