Глава 10. Доброе утро, Станислав Юрьевич

Окна комнаты выходили на восток, как и у меня дома. Я проснулась от слепящего солнца. Постель пахла свежестью, белье приятно шелестело. Я потянулась и вдруг поняла, что уже давно не спала так сладко, с тех самых пор как не стало мамы. Понежившись еще немного, глядя в огромные окна, за которыми виднелось голубое небо, я вновь посмотрела на стену. Балериной была Кира, совершенно точно. Не знала, что она танцует. Потом я вдруг обнаружила на кресле свое платье и сумочку, наверное, она принесла. Интересно, где девчонки? Конечно все давно разъехались. С досадой выбираюсь из кровати, валялась бы на этом царском ложе весь день!

В ванной возвращаю халат на его законное место. В который раз ругаю себя, нельзя ложиться спать с мокрой головой! На макушке словно гнездо, свитое стаей пьяных кукушек. Да и черт с ними! Вылетаю из ванной, в чем мать родила, вещи то на кресле, и столбенею. Спиной ко мне, глядя в окно, стоит Станислав Юрьевич. Он тут же оборачивается и начинает рассматривать меня, как экспонат в музее. Медленно, сантиметр за сантиметром поднимаясь по ногам, затем пах, который я безуспешно пыталась прикрыть ладошкой, живот, моя скромная грудь, прикрытая второй рукой, а затем и глаза. Не знаю, сколько длился этот осмотр, но мне показалось, я простояла так целую вечность. Едва он открыл рот, как меня сдуло в ванную комнату. Я замкнула дверь, пытаясь укрыться от всепоглощающего стыда, сердце лихорадочно стучало в груди. Не один мужчина не видел меня голой. Я сорвала халат, серебристый крючок со звоном свалился на пол. Мне хотелось укрыться от самой себя, я вжалась в угол, чтобы не видеть своего отражения в зеркале. Закутавшись в мягкую ткань, словно в спасительную мантию, я пыталась унять дрожь в руках. Что он тут делает?! А-а-а! Он муж Киры, ну конечно! И тот сапфир значит предназначался ей! Все сходится, это их спальня. Только я способна так вляпаться! Черт-черт-черт!

– Может, ты прекратишь сходить с ума и выйдешь? – мягкий стук в дверь.

Я молчала, как будто он мог забыть о моем существовании.

– Эй!

Ни за что не вылезу!

– Этот детский сад мне надоел.

Молчу, когда-нибудь ему наскучит меня звать.

– Я ведь могу и сам открыть эту дверь.

Через секунду ручка дернулась с такой силой, что я едва не описалась со страху, издав какой-то поросячий визг, типа «У-иии!».

– Жива? Выходи, последний раз говорю. Сейчас.

– А, вы уйдете?

– Нет.

Ну конечно, с чего бы, это ведь его комната!

Я глубоко вздохнула и повернула замок. Медленно открыв дверь, выглянула.

– Я прошу прощения, я не знала. Я взяла халат…. То есть можно я его надену? Я, конечно, уже надела, поздно спрашивать. Но, моя одежда далеко… Я не знала, что это ваша комната, честное слово. Я вчера убегала, ну то есть я просто не хотела видеть одного человека. Я знаю это все вам не интересно! Простите.

Я лепетала как сумасшедшая, а он все смотрел на меня, будто на обезьянку в цирке.

– Я пойду, простите…

– Вещи свои заберешь?

Я оглянулась, на указательном пальце правой руки, которую он вытянул перед собой, покачивались мои купальные трусики. Мне захотелось самовоспламениться, провалиться сквозь землю, исчезнуть, как пыль на ветру! Он сжал челюсти и приподнял брови, спрашивая, ну долго мне еще ждать?! Не знаю почему, но я подошла к нему на носочках, наверное, боялась издать лишний звук, я и так слишком многое позволила в его комнате. Я сняла трусики с его пальца и в этот момент в голове промелькнула мысль, а вдруг он видел, как я ублажала себя в его ванной?!!!

Я взяла свою сумочку, еще влажное платье и поковыляла к выходу. Не оборачиваясь, спросила:

– А вы давно здесь?

– Достаточно давно… – он медленно проговорил каждую букву, пока я жмурилась от прожигающего меня стыда. Как же мне хотелось умереть! – Тебя ведь зовут Тоня? – откуда он знает?!

Я чувствовала, что побагровела как вареный рак. Слегка повернула голову, ожидая самого худшего.

– Твое белье в сумке. Халат можешь оставить себе.

– Черт… – прошипела я себе под нос и рванула к двери, долбанувшись об нее лбом. Я быстро перечитала звездочки и вылетела как торпеда!

– Осторожней на лестнице, – услышала я напоследок.

Так быстро по ступеням я бегала лишь однажды, в далеком детстве…

Оказавшись внизу, я с облегчением решила, что все позади, но не тут-то было. В холле появилась Кира, одетая в миниатюрные шортики и белый топ. В руках она держала молочный шейк, по виду клубничный.

– Привет соня, завтрак готов, ты как раз вовремя.

– Нет, спасибо огромное! За вечеринку, за то, что предложила погостить, но мне пора, правда, – затараторила я.

– Да брось, сегодня воскресенье!

– Не могу. Меня брат дома ждет, младший…

– Сколько ему?

– Э… Шестнадцать.

– Ой, папочка!!!

От визга новой подруги у меня едва не лопнули перепонки. Кира взлетела по ступеням как маленькое колибри.

– Когда ты вернулся? Почему не сказал?

– Ночью, не хотел мешать твоей вечеринке.

– Папулечка! Тоня, мой папа Станислав Юрьевич Оболенский, пап, моя подруга Тоня. Ну пошли-пошли!

Папа значит… значит кольцо было для его любовницы…

Кира затолкала меня в столовую, посреди которой находился огромный обеденный стол на восемь персон. На нем поблескивали позолоченные приборы, натертые до блеска фужеры и белые фарфоровые тарелки с нарисованными на них серыми кроликами в голубых ленточках. Сейчас я обернусь и наверняка увижу лакея в ливрее, разносящего напитки. Я стояла посреди этого поместья Кроули, прижимала к себе свое влажное платье и сумочку с бельем, а все мое существо вопило – так не бывает! Разве обычные, реальные люди так живут?!

– Садись сюда, Тонь, – Кира указала на место в центре.

– Я в халате… – вдруг осознала я всю нелепость своего вида.

– Да брось ты, – брякнула Кира и усадила меня мягкий стул. Я по-прежнему обнимала свои вещи, словно это была единственная моя ценность, как вдруг заметила подобие усмешки на строгом лице отца Киры.

Интересно, а где Кирина мама?

– Тонь, у твоей сумочки выросли ноги? – спросила с улыбкой Кира, ставя передо мной кастрюльку с овсянкой, вареные яйца, йогурт, нарезку из фруктов, мюсли и свежее молоко. – Сегодня у нашей помощницы выходной.

– А что с сумочкой? – зачем-то спросила я.

– Не убежит, поставь! Ты что предпочитаешь на завтрак?

Я чувствовала себя до того скованно, что вряд ли могла проглотить хоть кусочек. В этот момент слева от меня что-то хрустнуло. Станислав Юрьевич стукнул яйцо миниатюрной ложечкой и стал чистить его в блюдце.

– Да не смотри ты на папу, он у меня только на вид хмурый. А в реальности очень даже веселый.

Папа Киры поднял взгляд из-под черных сведенных вместе бровей и протянул мне наполовину очищенное яичко.

– Голова болит? – кивнул он на мой лоб. Клянусь богом, я услышала в его голосе насмешку. Я невольно поднесла руку ко лбу. Там уже образовалась шишка размером с яйцо, то самое, что я все еще держала в руках.

– Ого! – начала разглядывать мой лоб Кира. – Надо приложить холодное, а то скоро станешь похожа на единорога. Ты куда вписалась? – бог мой, хватит, молю! – от Аронова удирала? – не унималась она.

Станислав Юрьевич облокотился на стол и принялся размешивать кусочек сливочного масла в тарелке с кашей.

– Угу…

– Он весь вечер тебя искал! Зря, классный парень. Мне показалось, вы нашли общий «язык», в бассейне… – она игриво показала мне язык. – Кстати! Я взяла копию исходного видео у оператора, посмотрим?!

– Нееет! – сорвалась я на крик, все еще держа треклятое яйцо. Остатки скорлупы на нем хрустнули и осыпались на вышитую скатерть. – Прости, не стоит, не хочу. – Я опустила лицо и начала сметать их в ладонь.

– Да брось, я пробежалась, ваш поцелуй мелькнул там лишь на пару секунд! Все прилично, и фейерверк был супер, зря ты ушла спать.

Оболенский тяжело вздохнул, встал из-за стола и вышел. Через минуту он вернулся с графином апельсинового сока, поставил передо мной стакан, а затем наполнил его доверху.

– И мне, пап.

– Я не собиралась спать, я пряталась в комнате… – призналась я. Не хочу, чтобы Станислав Юрьевич подумал, словно я пришла туда нарочно.

– А-а-а, тогда ясно. Ну лопай давай, а то все остынет.

Кира залила гранолу молоком и уставилась в телефон. Я откусила яйцо, не потому что была голодна, мне казалось, чем быстрее я буду есть, тем скорее закончится этот невыносимый завтрак. Я украдкой посмотрела на Станислава Юрьевича, его тарелка с кашей была пуста. Он откинулся на спинку стула, и покручивая стакан с соком, смотрел на меня. Его лицо было серьезным и задумчивым.

– Фрукты будешь? – пододвинул он ко мне блюдо с нарезкой из бананов, ананаса и яблок

Я протолкнула кусок яйца в горло: – Нет, спасибо, – пропищала с трудом.

– А кофе?

– Угу, – я боялась, что мой голос станет похож на ультразвук, открой я рот еще раз, поэтому просто заговорила на языке коров, издав короткое мычание.

– С молоком?

Киваю.

– Латте, капучино, американо?

Конец ознакомительного фрагмента.