Глава 4

Две недели назад

Да, ей действительно нравились друзья Сабрины. Когда она была помладше, на нее смотрели, как на кукленка, симпатичную малышку, а теперь она все чаще и чаще ловила на себе совсем другие взгляды. И это было так ново и приятно. Беа обнаружила это недавно, а точнее, когда они приехали в Рим к родным. На станции их встречали тетя Ирена с мужем, и она очень хорошо помнит, как муж вытаращил глаза и сказал: «Беа, неужели это ты?»

Наверное, с этих слов все для нее и поменялось, поменялся мир, в котором она вдруг почувствовала свою силу красивой женщины-подростка и не просто красивой, а необычно притягательной: светлые волосы, которые выгорали летом и оттого еще больше золотились на солнце, огромные серо-голубые глаза и пухлые губы. Сабрина однажды сообщила ей, что, когда она красит их красной помадой, это выглядит просто непристойно. Но Беа было наплевать на условности! Она хотела впитывать в себя «липкие» взгляды мужчин – она прочитала это выражение в какой-то книге, и, наконец, почувствовала на себе, что оно означает.

Они много гуляли по раскаленному от зноя Риму. Заглядывали во внутренние дворики, отделанные мрамором и фрагментами античной керамики. Найденные здесь же во время строительства дома и вразнобой вставленные в стены, они напоминали о древнем происхождении города, хотя бывали случаи, когда владельцы новых домов из тщеславия украшали стены фальшивыми черепками. Часто встречались различные фрески, лепнина, идущая по периметру, прекрасные скульптуры, а иногда и фонтанчики, в которые они опускали ладони, чтобы хоть чуть-чуть освежиться. И именно в этом дворике она наткнулась на один из таких взглядов, который в той книжке назывался «липким».

Мужчина выходил из старинного подъезда.

– Давайте я вам покажу Рим, – вдруг сразу предложил он, видимо, тут же догадавшись, что они приезжие.

Сабрина мгновенно рванула в сторону всем своим толстым телом и за руку потащила за собой Беа.

– Зачем это он? Мы и одни все посмотрим, – зашептала она на ухо Беа. Но своими неловкими телодвижениями добилась только того, что на выходе они практически столкнулись с мужчиной.

– Ну так что, видели пьяцца Навона? Хотите посмотреть? – спросил он, сделав вид, что не слышал шепота Сабрины.

И, конечно, они согласились! Садясь в машину, они замешкались – мужчина галантно открыл переднюю дверь, а ни одна из них не решалась сесть первой. Наконец они все-таки забрались в огромную «Ланчу» с такими прохладными широченными сиденьями. Совсем как взрослая, подумала Беа, поймав на себе очередной взгляд мужчины.

На площади на нее с восхищением смотрели все – и передвигающиеся стайками туристы, и сидящие за столиками праздные люди, и художники, которые на месте рисовали портреты желающим, и просто продавцы картин. А один дядька даже украдкой сфотографировал ее, и Бея тут же выгнулась в талии, претворяясь, что не видит фотографа, и приоткрыла пухлый рот, как это делали известные модели на обложках журналов.

И ей опять вспомнился Ивано и их последний день в Аверане перед отъездом в Рим – вот было бы круто, если бы Ивано обнаружил ее фотку на первой странице «Оджи»^[1]!

Она всегда слушалась Сабрину как старшую сестру и подругу, да и не рвалась она особенно выйти из-под ее своеобразного контроля, но сегодня что-то перевернулось в их паре. Она увидела, что Сабрина может быть растерянной и подавленной, и впервые почувствовала себя главной.

Их нового знакомого звали Сандро.

– Вы знаете, что на этом месте был античный стадион?

– Да, вроде слышали, – томно ответила Сабрина, и Беа повернула к ней голову: ну чего лепит, ничего они не слышали про пьяцца Навона, а главное, зачем врать, ведь сразу видно, что они две провинциальные девчушки и вряд ли могут что-то знать об истории Рима.

Сандро предложил сесть тут же за столик и что-нибудь выпить.

– Хотите просекко?

Важный официант принял заказ и, видимо, хотел что-то спросить, но, передумав, удалился внутрь бара.

Запотевшие бокалы и маленькие резные тарелочки с крупными оливками и тминными печеньицами принесли сразу же, и, пригубив игристый напиток, Беа опять вспомнила Ивано и представила его реакцию. Если бы он мог увидеть ее сейчас на площади в самом центре Рима, с бокалом просекко, нога на ногу!

Как здорово было сидеть вот так и пить маленькими глотками, ощущая на языке лопающиеся пузырьки и глядя на белые скульптуры вокруг фонтана.

Сандро продолжал что-то рассказывать про центральную фигуру Нептуна, но Беа почти не слышала его слов. Голова начинала потихоньку кружиться, и, увидев свое отражение в стеклянной двери бара, Беа просто остолбенела – на нее смотрели огромные глаза с поволокой – глаза взрослой женщины, а не девочки, и чувственный красный рот, от которого невозможно было отвести взгляд.

С этого дня Беа, как ей казалось, поняла многое. Они спокойно знакомились с мужчинами прямо на улицах Рима. Стоило ей поднять глаза, как практически любой прохожий тут же замедлял шаг. Они, не задумываясь, принимали приглашения в рестораны и бары и уже знали, какую отговорку придумать, чтобы вовремя отвязаться и появиться дома к назначенному времени. И это было так весело! Сабрина ей подыгрывала, и этого было достаточно, чтобы не мучиться вопросами совести.

Как-то раз Беа почувствовала, что сестра не прочь задержаться с тем парнем, которого они подцепили на виа дель Корсо, но как бы Сабри ни хихикала и ни пыхтела (она сама это называла «вздымать грудь»), он не обращал на нее никакого внимания. Попытки Сабрины понравиться парню не приносили результата, а Беа прекрасно понимала, что, несмотря ни на что, домой они должны явиться вдвоем, чтобы не вызвать никаких подозрений у родственников. Как если бы именно она была старшей в их паре, она взяла сестру за руку и уверенно потащила прочь. И сделала это очень вовремя, так как этим же вечером Анна позвонила в Рим и справилась у тети Ирены, как они себя ведут и как им отдыхается.

Да, размышляла Беа, кому бы была нужна Сабрина, даже с этой своей убийственной грудью, кто бы их стал клеить и водить по ресторанам, если бы не она, офигенная Беатриче!

Всего пару дней прошло, как они начали играть в эту игру, а уже довели ее до совершенства.

Первое и самое главное правило – чувак должен быть один, так всегда легче уйти вовремя. А второе – надо зажигать, а это им особенно хорошо удавалось. Правда, Сабрина взяла за правило смеяться каким-то гнусавым смехом, который, как она думала, звучал очень сексуально, но даже это не могло ничего испортить. Беа чувствовала себя потрясающе! А главное, ей не хотелось ничего большего, она не ощущала сильного влечения ко всем этим мужчинам, которых завораживала одним своим взглядом. Ей хватало сознания своей власти над ними – вот что было так ново и вот что захватывало и пьянило!

Глава 5

Эфир прошел отлично. Материал, отснятый в Аверане, запросили еще две передачи, и это было удачным ходом, так как таким образом они закрывали свою «дебетовку» с независимыми каналами.

Вся их группа «Медиасет» принадлежала Берлускони и его компании, и между ними существовало негласное правило делиться информацией. Система была как бы бартерная, или, проще говоря, действовал принцип «ты мне – я тебе». С государственными каналами была совсем другая история, тем более что конкуренция между ними была сильнейшая.

Во время эфира прямо на студию позвонил официант из Рима:

– Эта девочка сидела у меня за столиком на пьяцца Навона с еще одной девушкой постарше и со взрослым мужчиной. Запомнил ее очень хорошо, так как они заказали просекко, а я еще подумал, что не маловата ли она для шампанского, и хотел даже спросить насчет возраста, но потом меня губы ее сбили с толку, очень были ярко накрашены, и я подумал, что, может, не такая уж она и маленькая…Но глаз-то у меня наметан, и что с мужчиной они только что познакомились, я понял сразу же.

Отличный поворот! Тем более что даже полиция еще не вышла на этого официанта. Неожиданный эксклюзив в прямом эфире! Директор канала наконец-то останется доволен!

Сразу после этого пришел звонок от родственников, которые принимали сестер в Риме. Волнуясь и перекрикивая друг друга, они вопили:

– Мы понятия не имеем, с кем пили шампанское Сабрина и Беа, мы их ни с кем не знакомили, тем более со взрослыми мужчинами! И еще мы очень жалели, что о своем приезде они нас предупредили так поздно и что наши дети, которые как раз подходят им по возрасту, уехали в Грецию на каникулы! Мало того, мы им предлагали поводить их по городу, а они все: «Спасибо, не надо! Мы сами!»

Лола сначала удивилась – и чего они так надрываются? Но тут же сообразила – надорвешься тут, когда к тебе девушек отправили на отдых, а они с посторонними мужиками разгуливают по городу.

Присутствующих на передаче было не остановить, они, сильно жестикулируя и совершенно не слушая один другого, наперебой высказывали свои предположения. Видя довольное лицо режиссера, Лола умело направляла разговор в нужное русло. События развивались, что называется, на глазах у зрителей, и это было как раз то, что надо.

Уже после окончания программы, сидя в гримуборной и промокая салфеткой капельки пота на лбу, Лола подумала, что, видимо, придется вернуться в Аверану, поговорить с матерью Беа и выяснить у Сабрины, что же там произошло в Риме.

Глядя на себя в зеркало, она наслаждалась тишиной и покоем одиночества. Ей вспомнилось, какую баталию пришлось выдержать, когда она наотрез отказалась от суетливой гримерши. Наверное, в Лоле взыграло совдеповское начало, но это было выше ее сил – ощущать на своем лице прикосновение чужих пальцев, размазывающих коричневый тон по щекам, и легкое поглаживание беличьих кисточек, которые неприятно щекотали шею и подбородок. А главное, результат всех этих манипуляций был просто ужасен: на экране она выглядела намного старше своих лет, взгляд делался тяжелым из-за низко нависших бровей, а щеки, вопреки заверениям гримеров, оптически раздувались до невероятных размеров.

Она никак не могла понять, как этого безобразия не видит начальство, и, узнав, что, по их мнению, ведущая такой программы должна выглядеть, как крутая баба с твердым характером и пронизывающим взглядом, которая всем своим видом обещает достать кого угодно хоть из-под земли, стала наперекор всему реализовывать свою концепцию.

Первым делом она отказалась от услуг гримеров, запрограммированных на создание монстра. Несколько раз она вышла на телеэкран в своем естественном образе – молодой удачливой журналистки, сопереживающей своим героям. Благодаря тому, что так она чувствовала себя комфортно и органично, эфиры получились очень удачные, и начальство приняло ее трактовку.

Да, еще одной поездки в Аверану не миновать, решила она, уже закрывая за собой дверь студии.

Глава 6

Анне становилось все хуже и хуже, нехорошие предчувствия не давали ей покоя. Полиция и волонтеры прочесали все окрестности и ничего подозрительного не обнаружили. Где могла быть ее девочка? Она не верила, что Беа украли, и загоняла эти мысли как можно глубже, потому что только так оставалась надежда. Но то, что Беа сбежала, она тоже не могла принять, ведь они были так близки с дочкой! Это невозможно, это невозможно, говорила сама себе Анна, но здесь была одна мысль, которая на давала ей покоя. «Ведь никто не мог знать, никто не мог знать», – повторяла она себе.

Она заставляла себя проводить много времени у сестры, и это помогало спасаться от наплыва тяжелых мыслей. Сабрина, с ее неукротимой энергией, без конца продумывала дальнейшие планы поиска, и это как-то бодрило ее. Надо было что-то делать, а вместо этого Анна все больше замыкалась в себе. Ей хотелось только одного – сидеть дома и ждать, когда откроется дверь и войдет ее маленькая Беа.

Она часами сидела в комнате дочери, рассматривая ее вещи, каждая из которых была хорошо ей знакома. Ничего подозрительного, все на месте. Вот ее дневники – разноцветные блокноты, в которые Беатрича записывала некоторые события и мысли, почти все листы украшены ее собственными рисунками или вырезанными из журналов картинками. Перелистывая страницы, полные детских рассуждений и описаний нехитрых повседневных событий, Анна лишний раз убеждалась, что не могла вот так дочка бросить ее одну.

Но, пожалуй, некая странность все-таки была – она так и не смогла найти последний дневник. А может, его и не должно быть? Произведя несложные подсчеты, Анна убедилась, что Беа закончила писать как раз перед поездкой в Рим. Но после этого прошло еще почти две недели до ее исчезновения. Конечно, записи появлялись далеко не ежедневно, но все же такого долгого перерыва не было ни в одном блокноте.

Вот и полиция спрашивала о последнем дневнике, но если его не нашла даже Анна, которая знала все укромные места, где дочь могла спрятать что-то секретное, то что говорить о полицейских, которые к тому же не очень-то и старались, видимо, все еще думая, что Беа просто удрала из Авераны.