– А мне кажется, антропологическая теория открывает перед нами широчайшие возможности. Опять же, поясню на личном примере. В сентябре я нанимал мужиков убирать картофельное поле. В качестве платы они забирали ботву, но я заранее предполагал возможное воровство и был вынужден следить за работой и воровство пресекать. А теперь представьте, что по внешним признакам я могу определить, склонен человек к воровству или нет, – мои усилия по надзору за работой можно сократить в несколько раз! Или возьмем ваш случай: по характеру преступления вы можете заранее определить внешние признаки душегуба – круг поисков заметно сужается!

Петр Маркович подумал, что Мерлину не стоит так много времени проводить в одиночестве, наедине со своими мыслями и книгами… Критическое отношение к собственным рассуждениям вырабатывается в беседах не с единомышленниками, но с оппонентами. Надо же, расплатиться за уборку поля ботвой! Нужно ли для этого изучать идеи Адама Смита или можно обойтись практической сметкой?

– В моем случае, – Петр Маркович сделал акцент на «моем», – круг поисков и без этого не широк. Это скорей всего беглый каторжанин, пришлый человек.

– А я прямо сейчас могу в общих чертах нарисовать портрет вашего убийцы, – удовлетворенно потер руки Мерлин, – приплюснутый нос, тяжелая нижняя челюсть, узкий лоб… Мне кажется, это низкорослый человек с явными признаками вырождения, дегенерации не только лица, но и тела. Не удивлюсь, если это будет дитя межрасового брака. Вы ведь уверены, что это не первое преступление душегуба?

– Совершенно уверен. Слишком хладнокровно это сделано и слишком тщательно уничтожены следы. Из чего я заключаю, что преступник далеко не глуп и тем более не является дегенератом. Разумеется, он действовал не в одиночку…

Петр Маркович чувствовал себя вовсе не так уверенно, как надеялся выказать перед Мерлиным, – он сталкивался с разбоем нечасто. И предполагал, что делом этим займется непосредственно исправник под началом судебных следователей, а то и губернское правление, потому и старался исполнить в точности все предписания и рекомендации.

Впрочем, это не мешало становому выстроить собственный план следствия; рассуждения его были просты и ему самому казались логичными: если беглый каторжанин появился в уезде, нужно искать его родственников. И если в списках беглых нет уроженцев этих мест, значит, нужно искать родственников среди пришлых. Другое направление поиска – кабак, где Мятлин неосторожно проговорился о деньгах. Ведь если бы разбойники знали об этом раньше, купца ограбили бы по дороге, это проще и верней. Узнав же о деньгах в кабаке, они просто не успели организовать нападение сразу.

Размышлениям Петра Марковича сильно мешали речи Мерлина, который пустился в многословные рассказы об экономическом устройстве Франции, Германии и Англии, и, с трудом дождавшись паузы, становой сослался на духоту и собирался выйти на крыльцо ненадолго, выкурить папиросу и подумать в одиночестве, но просчитался – хозяин не пожелал с ним расстаться, согласился с тем, что в столовой душно, и отправился на крыльцо вслед за гостем.

Ночь была удивительно тихой, и с крыши, и с голых яблонь, шурша, падали редкие капли – моросивший весь вечер холодный дождь прекратился. Поодаль белели теплицы, обустроенные Мерлиным, а вперед от крыльца уходила липовая аллея небольшого ухоженного парка. Луна так и не показалась из-за туч, над крыльцом тускло горел фонарь, и темнота за пределами круга света была абсолютной; ощутимо пахло дымом из печной трубы – сырость прибивала его к земле. А из-за леса, со стороны Егорьего кургана, тянулся многоголосый волчий вой…

– Вы слышите? – усмехнулся Мерлин. – В деревне болтают, что Егорьев курган разрыт…

– Он в самом деле разрыт, – ответил Петр Маркович. – Я сегодня проезжал мимо и видел.

– Поразительное невежество, темнота и каша в головах… Георгий-Победоносец пасет волков! Святой Георгий, символ русской воинской славы, – упырь, поднявшийся из могилы! Это какая-то непробиваемая стена тупости и духовной пустоты.

– Многие видят выход в народном просвещении, – пожал плечами Петр Маркович.

– О чем вы говорите? Зачем народу просвещение? Вы полагаете, если их в детстве обучить грамоте, у них прибавится хоть немного сообразительности? Уверяю вас, это наследственная склонность, леность не только тела, но и ума, и духа.

– Я не могу с вами согласиться, – тихо, но твердо сказал Петр Маркович.

– Впрочем, я уповаю на молодого батюшку, – продолжил Дмитрий Сергеевич, пропустив мимо ушей замечание станового. – Отец Андрей слишком много пил и слишком потакал причудам мужиков, его сын не в пример строже и серьезней. Я в позапрошлое воскресенье слушал его проповедь и даже сделал значительное пожертвование, несмотря на потерю доходов из-за неурожая. Я, конечно, и раньше жертвовал неплохо, без меня бы церковь совсем развалилась, но в этот раз, знаете, я сделал это с удовольствием, потому что посчитал чем-то вроде вложения капитала…

– Вот как? – удивился Петр Маркович.

– Ну, не в том, конечно, смысле, что вложенное вернется ко мне процентами, а в ином, в высшем, так сказать, нравственном смысле.

И Дмитрий Сергеевич пустился в рассуждения о благотворном действии божьего страха, который только один теперь способен поддерживать мораль и нравственность против воровства, пьянства и праздности.

* * *

Наутро Климку послали в Завражье, отнести поесть дьякону Яшке и посмотреть, не вышло ли из-за его пьянства какой неприятности. Еще только-только светало, дождь шел, холодный и нудный, грязюка на дороге – пожалел Климка лаптей, побежал босиком.

По пути ему бричка встретилась, с верхом – на таких начальство из города иногда приезжало. Лужи глубокие – едет, с боку на бок переваливается, того и гляди навернется… Лошаденка по грязи чавкает, еле-еле коляску тащит. Климка быстро ее обогнал – ногам-то зябко, – но тут молодой барин из коляски его окликнул:

– Мальчик! Погоди, мальчик!

Климка сначала и не понял, что это ему, – жалостно как-то барин говорил, робко. Но Климка шапку все равно на всякий случай снял и поздоровался. Оказалось, что никакой это не барин, а молодой доктор, которого со вчерашнего дня ждут. А он и спрашивает: