Глава 6

– Как ты?

– Хорошо.

– Ты уверена?

– Господи, Герман, ты так говоришь, словно я больная.

– Давай, девочка, тогда сама, иначе сорвусь.

Сейчас, на широкой кровати, они оба сводили ее с ума, а Полина была готова сорваться сама, еще тогда, с того самого момента, когда Герман перестал ее целовать в гостиной, а покрывало все-таки упало к ее ногам, открывая девушку полностью для мужчин.

Она лишь округлила глаза, приоткрыла рот и посмотрела на каждого по очереди. Влад чуть подался вперед, но остановился. Герман обжигал взглядом и прошелся горячими ладонями по рукам, сжимая их.

Потом расстегнул свою рубашку, снял и накинул на нее, медленно застегивая каждую пуговку. Снова рубашка мужчины на ее теле, но сейчас он рядом, а Полина также в смятении. В воздухе напряжение, он до того густой от концентрации желания, что трудно дышать.

– Пойдем, тебе надо поесть.

– Но…

Не спрашивая, он потянул ее в сторону, коридор, теплое дерево пола под ногами, Влад шел следом, а Полина смотрела лишь в спину Германа. Обрывки крыла на плече ожили, под кожей зашевелились мышцы, а круглые шрамы под левой лопаткой притягивали взгляд. Она так и не спросила, откуда они у него. А еще, о какой больнице говорил Влад и почему он иногда хромает.

Потом, на большой кухне, на которой наверняка должен быть собственный повар, они кормили ее всем, что было в холодильнике. Но было такое чувство, что это она – их поздний ужин, и два хищника готовы сожрать ее прямо тут. Она чувствовала их взгляды, то, как они следили, когда она облизывала губы или пальцы, за тем, как текло молоко по ее подбородку. Полина была словно Красной Шапочкой, а перед ней два серых очень голодных волка.

– Учтите, я еще ничего не сказала, и не надо так пожирать меня взглядами.

Влад только хмыкнул и налил себе крепкого кофе, его аромат заполнил все вокруг.

– И вот не надо так.

– Как, Полинка?

– Вот так, как ты. Вы оба! Прекратите! Я, словно кролик, а вы два удава, готовые меня сожрать.

– Так и есть. Я обязательно сожру твою киску еще много раз.

Герман молча пил кофе, за большими окнами была ночь, а Полину уже тогда начало колотить от возбуждения. Вот они ничего не делают, просто находятся рядом, а она уже знает, что не сможет им отказать. Не сможет сказать «нет». Она была готова сама подойти к этому молчаливому мужчине, провести по черному ворону рукой, по широким плечам, почувствовать колкость щетины на щеках.

Громкий звон брошенной ложки на каменную столешницу. Полина вздрагивает, Герман встает, быстро обходит стол, подхватывает ее на руки и несет наверх.

– Ну, наконец-то. Немец, я думал, тебя никогда не прорвет.

Герман не слушал Влада, в ушах белый шум, под ладонями обнаженное бедро девушки. Быстрые шаги наверх, комната, широкая кровать, та самая, на которой Полина спала.

– Иди ко мне, девочка,– голос низкий, от него по коже бегут мурашки.

Полина оказывается сверху, а Герман, расстегивая ремень, спускает брюки вместе с бельем, ей приходится встать на колени, чтоб дать ему их снять. Полумрак комнаты, возбужденный мужчина, грудь тяжелеет от возбуждения, а пальцы Германа проходятся по ее промежности.

– Такая мокрая, сними рубашку.

Пальцы дрожат, Полина смотрит лишь в его глаза, сердце гулко стучит в груди. Наконец, последняя пуговица, спускает ее с плеч, а грудь накрывают горячие ладони. Стонет, ведет бедрами, чуть прикрывая глаза. Сама чувствует, какая она мокрая, трется влажными половыми губами о яйца Германа, размазывая по ним свое возбуждение.

Его руки накрывают выпирающий животик, одна спускается ниже, пальцы находят клитор и массируют его по кругу.

– Черт, девочка, потрогай меня,…да…так…еще…сильнее, сожми сильнее.

Полина трогает налитый кровью член, сжимает его, оттягивая крайнюю плоть, обводит крупную головку пальцами, размазывая выделившуюся влагу. Рядом прогибается матрас, Влад встает сзади, между раздвинутых ног Германа, прямо за ее спиной.

Убирает волосы с шеи в сторону, чуть приподнимает грудь, сжимая соски, Полина вскрикивает. Ласки сводят с ума, клитор набух еще больше, грудь безумно чувствительна.

– Девочка, давай сама, иначе сорвусь.

– Что?– Полина словно в трансе.

– Сядь на меня, я могу навредить. Влад, помоги.

– Давай, сладкая, я рядом, сядь своей мокрой киской на его член.

Он так и стоит сзади, придерживает ее за живот одной рукой, а другой ласкает грудь. Полина приподнимается, держит член Германа, скользит головкой несколько раз по раскрытому лону, а потом начинает медленно оседать. Узкие стеночки влагалища плотно обхватываю член, он растягивает их, задевая самые чувствительные точки. Полина громко стонет, опускаясь ниже, заполняя себя им почти полностью.

– Да, милая, да, вот так, умница…еще, я помогу.

Влад шепчет на ухо, придерживая за бедра, помогает насаживаться на член Германа, а потом приподнимает ее вверх и снова опускает. Герман часто дышит носом, плотно сжав челюсть, смотрит на нереально сексуальную картину, как девушка, откинув голову, объезжает его член, слишком медленно, слишком мучительно.

Как она прекрасна, высокая грудь, пальцы Влада выкручивают сосок. Она течет от своего желания на его ствол и яйца, безумно узкая, член входит не до конца, а его трясет от перевозбуждения.

Он представил, что когда она родит их сына, с ее грудей будет листья молоко во время секса и оргазма. Эта фантазия выворачивает наизнанку и еще больше срывает его.

– Дьявол, девочка, двигайся…двигайся…еще.

Головка члена упирается в дальнюю стенку влагалища, Полина вскрикивает, мышцы сокращаются. Она увеличивает темп, насколько может, упирается ладонями Герману в грудь. Сзади Влад все так же придерживает ее, его возбужденный член трется о поясницу.

Герман от нетерпения толкается бедрами навстречу, член набухает еще больше, яйца поджимаются, он кончает первым. Полина чувствует это, спазмы удовольствия пронзают тело, она срывает голос, кончает вместе с ним.

Влад, наклонившись, прижимает дрожащее тело девушки к своей груди, лаская животик, опускает руку ниже, трет клитор, продлевая ее оргазм.

– Да, вот так, Полинка, да… черт, сам сейчас кончу от того, как кончаешь ты.

Он снимает ее с члена Германа, из еще пульсирующего влагалища вытекает сперма, тело не отошло от оргазма. Герман понимает, что он хочет сделать, уходит из-под девушки, а Влад, сидя коленями на кровати с широко раздвинутыми ногами, плавно опускает девушку на свой стояк.

– Да…. Да, девочка, да, Полинка…какая же ты узка. Черт, малышка, как хорошо внутри тебя. Как горячо.

Полина охает от неожиданности, член скользит, легко входит ее растянутое лоно, она смотрит вперед, на то, как Герман, сидя совсем близко, наблюдает за ними. Как он все еще возбужден и скользит по своему члену рукой, который блестит от их общего оргазма.

Головка члена Влада в такой позе упирается глубоко, он так и не отпускает ее животик, целует шею. Толчки не резкие, но глубокие. По вискам Влада стекает пот, мышцы выворачивает.

– Дьявол, сейчас спущу.

Так продолжается какое-то время, Герман смотрит, как Соболь имеет их девочку, как колышется ее грудь, натирает свой стояк, словно и не кончал только что в нее. Разве они могут ее отпустить? Да никогда! Поднимается, не выдерживает, припадает к ее груди. А Полина срывается в свой второй оргазм.

Это что-то фантастическое, чувствовать губы Германа на своих сосках, а кончающий член Влада в своей изголодавшейся плоти. И снова теперь уже Герман натирает ее клитор, такой чувствительный, словно оголенный провод. Не понимает, почему мокрые щеки, а Герман целует ее, запрокинув голову и слегка сдавив челюсть. Снова клеймит этим поцелуем, так, что выбора просто нет.

– Чшшш, девочка….все хорошо…чшшш, милая. Мы не можем тебя отпустить. Никак не можем. Видишь, как ты нужна нам.

Глава 7

Силы покинули ее почти сразу, Герман что-то еще говорил, но Полина слышала все слова сквозь накрывающую пелену усталости. Она так вымоталась, эмоционально и физически, все эти волнения и сомнения, ее сопротивление принятым решениям мужчин. А потом секс, безумный, желанный, такой нежный и в тоже время страстный.

Она чувствовала, как Влад вышел из нее, а на белье закапало его семя, смешанное со спермой Германа. Это так порочно, когда двое мужчин кончили в тебя друг за другом, а при этом девушка носит их ребенка. Словно другая реальность, абсолютно незнакомая ей. Ноги не держали, ее уложили на бок, движения, голоса, касания. Откуда в этих суровых и жестких мужчинах столько заботы? Может быть, именно она так влияет на них?

Запах Германа, его грудь, Полина утыкается в плечо, сзади Влад, от него так жарко, что не надо одеяла. Но ее все равно накрывают, Влад убирает волосы, целует, чуть прикусывая мочку уха губами.

– Наша охуительная девочка, только наша Полинка.

Девушка улыбается, Герман смотрит неотрывно, она чувствует это, его рука поглаживает живот, к ней присоединяется рука Влада. Это невероятно трогательно, когда двое сильных мужчин оберегают ее с двух сторон и нежно накрывают беременный животик.

Кто сказал, что это неправильно? Кто сказал, что ее любовь к ним неправильная? Любовь? Их нельзя не любить, эта любовь смешана с сомнениями, страхами, обидой, но все равно любовь. Иначе быть не может, только от любви мог начаться их сын, после предательства первой любви и совершенной ошибки.

– Уснула.

– Ты думаешь, она останется?

– Мы должны сделать все, чтоб осталась. Ей нельзя просто так одной разгуливать по городу, и тем более садиться за руль. Пусть отдохнет, утром поедем в отель, наведем там порядок, без предупреждения.

Герман, держа руку на животе, смотрел на спящую девушку, говорил тихо, чтоб не разбудить.

– Не проще ли просто запереть ее здесь?

– Ты хочешь нервов и сопротивления? Соболь, ты хочешь войны и протеста? Полина слишком независимая и гордая. Пусть займется отелем, ей нравится это, будь рядом, у меня дела. Беременность – не помеха, пусть сидит там, в тепле, перебирает бумажки, без лишних эмоций. За пределами дома ее безопасность теперь твоя забота.

– Ты думаешь, еще ничего не кончено?

– Не знаю, надо быть начеку, теперь, когда у нас есть слабое место, о нем узнают непременно. Мы должны землю рыть, убивать любого, кто тронет ее. Любого, кому хватит смелости посмотреть в сторону девушки и нашего сына.

Влад откинулся, выключил нижний свет, комната погрузилась в темноту. Думал ли он еще месяц назад, что жизнь повернет в таком русле? Конечно, нет, он просто хотел видеть Полинку, хотел трогать ее идеальную грудь и слышать стоны. Но в ту тоску по ее телу было подмешано много другого, ему непонятного, с которым надо разбираться.

Когда она сказала о беременности, решил, что шутка, хотя он даже шуток таких не знал раньше, у него давно никого нет, ни друзей, ни родных, только Герман, как часть его самого. Он с двадцати лет один, да, была младшая сестренка, три года они были одни, предоставленные сами себе. После той зимней ночи, когда загородный дом взлетел на воздух, раскидав на сотни метров по округе их былую счастливую жизнь.

Влада тогда задержал тренер, говорил о новой программе подготовок к чемпионату, что будет весной. Он приехал именно тогда, когда зарево пожара освещало макушки леса за коттеджным поселком. По трассе новенький спорткар, подаренный отцом за очередной титул, обогнали несколько пожарных машин и скорых. Но и мысли не возникло, что все эти бригады неслись тушить и спасать тех, кого уже не вернуть.

Каринка стояла, как застывшая статуя, посередине кромешного ада, пепел от пожара покрывал ее голову, она просто смотрела вперед, по щекам текли слезы. Он тогда просто потерялся, не верил, что это горит их дом, там его сегодня ждали.

– Карина, маленькая, что случилось?

Влад тряс ее за плечи, пытаясь узнать, где родители, что, вообще, произошло.

– Я пошла гулять с Кексом, он убежал, вырвал из рук поводок и понесся в лес, как дикий. Он постоянно оборачивался на меня, лаял и уходил дальше по той тропинке,– Карина протянула руку и показала собачий поводок.– А потом был взрыв. Их больше нет?

Она так открыто посмотрела, резанув этим взглядом по сердцу. Тогда истерика накрыла Карину позже. Когда полиция взяла показания, когда психолог спрашивал о самочувствии, она все отвечала четко и ясно. Владу было страшно, реально, так страшно впервые. Дома, в городской квартире, организм отпустил эмоции, Карина рыдала три дня до самых похорон тех останков, что остались от их родителей.

Лабрадора, подаренного Карине на шестнадцатилетние, нашли в лесу с перерезанным горлом, Влад сказал ей, что он сбежал. Не поверила. Александра и Ирину Соболевых похоронили в одной могиле. На кладбище в тот день было яблоку упасть негде, представители власти, бизнес элиты и криминала. Все знали Александра Соболева, все знали, но кто убил, так и не нашли.

Соболь нашел, через пять лет. Нашел и наказал. Исполнителей и заказчиков, когда стал чуть опытнее и умнее, когда Немец хоть чему-то научил. Но вернуть семью и ту жизнь, полную надежд и планов, уже было невозможно. Тяжело терять, очень тяжело, как бы ты не старался, но это невыносимо. Родители, через три года Карина, Немец винит себя, съедает себя живьем изнутри, он видит это каждый день. Но Влад-то знает, он не виноват, виновные уже наказаны, их давно сожрали черви.

– Влад…Влад.

Перед его глазами снова то огненное зарево их дома, вой сирен и слезы Карины. Кто-то трясет его за плечо, он резко просыпается, словно выныривает из ледяной воды. Хватает руку, что его трясет.

– Влад, больно.

Полина сидит, глаза привыкли к темноте, Влад, сидящий перед ней, тяжело дышит и крепко держит ее запястье.

– Что?

– Влад, все хорошо?

– Полинка.

– Да, это я. Ты стонал во сне и дергался.

– Бывает.

Влад отпускает руку девушки, Полина трет запястье, в комнату сквозь плотно закрытые шторы уже пробивается тусклый солнечный свет, она с трудом, но замечает, как он взволнован.

– Иди ко мне,– мужчина тянет ее на себя, но Полина отстраняется.– Что не так? Я сделал тебе больно? Ударил?

– Нет, просто надо в туалет.