Лаура сидела в парке и снова ела мороженое. Пломбир был сладким и холодным, но на фоне испорченного настроения казался безвкусным. Но Лаура ела и считала количество пришедших уведомлений на телефон.
Матвей писал с самого утра, но Анисимова стойко не читала сообщения, чтобы не расстраиваться и не злиться в начале дня. Но этот день уже шел к концу, настроение было безнадежно испорчено снова – и уже не бывшим любовником, а заносчивым бараном, столичным зазнавшимся шефом, которому пора бы уже снять корону с головы лопатой.
Кстати, у Лауры есть опыт, но нет лопаты, и это огорчает.
Телефон в сумочке подозрительно замолчал, Лаура удивленно вскинула бровь, поправила солнцезащитные очки. Неужели Матвей растратил свое красноречие? Но когда через минуту снова раздался сигнал, с досадой вздохнула.
Она прекрасно знала, какого характера и о чем сообщения. Сначала Макаров будет писать, что надо поговорить. Потом начнет давить психологически, затем угрожать, может быть, даже оскорбит. Но затем будет просить прощения и снова встречи.
Наконец, достав телефон, девушка увидела, что непрочитанных двадцать пять сообщений. Решила, что, как будет тридцать, прочтет, а нет – удалит не глядя. Макаров не дал такой возможности, прислал даже больше.
– Делать ему там в своей полиции нечего, что ли? Преступников ловить надо, а он написывает.
Странно, вот еще два месяца назад Лаура бы открывала послание дрожащими руками, перечитывала, строчила ответ, да не один. А сейчас ничего. Словно отрезало. Как она обрезала косу, окончательно и бесповоротно распрощавшись с прежним образом и жизнью. И Светочка была права, не дело это – быть с несвободным мужчиной.
Не ее это человек, всегда был не ее. Чужой, для чужой женщины. Тем более, она у него есть. А кто тогда для нее? Кто ее мужчина?
Лаура задумалась, забыла про мороженое, что уже начинало таять в руке. Как только она задала себе такой вопрос, сразу возник образ Льва Корнеева, его голубые глаза, стильная борода, вымазанная в торте, а еще вспыхнувший интерес.
– Да ладно!
Лаура часто заморгала, сняла очки и начала вглядываться в длинную парковую аллею. Прямо ей навстречу бежал мужчина – шорты, майка, бейсболка, на поясе сумка. Загорелая кожа, по рукам и плечам тянутся узоры татуировок, широкие плечи, мускулы играли при каждом движении.
Девушка задержала дыхание, опустила взгляд ниже. Ровные сильные ноги в белых кроссовках уверенно бежали по асфальтированной дорожке.
– Нет, ну нет, не может быть. Да какого вообще хрена?
Лаура сморщила носик, не в состоянии принять действительность, к которой она была не готова. Она была готова не верить своим глазам, но суровая и такая совершенная действительность надвигалась прямо на нее.
Это был Лев Корнеев.
Ее учитель, гуру, властелин ножа и венчика. Супер-пупер-шеф из столицы. Невоспитанный и самовлюбленный нарцисс, а еще хам, невежа и наверняка бабник. Да сто процентов бабник, на него даже сейчас смотрит весь парк, а две мамашки, катившие коляски, чуть не свернули шеи. Курицы.
Лев Кириллович приближался. Лауре даже на секунду показалось, что он не человек, а лев – царь зверей, что сейчас бежит по саванне навстречу ветру, солнцу и своему многочисленному прайду. Красивый, сильный, мускулистый, уверенный.
Но, тряхнув головой, Анисимова прогнала галлюцинации, это, наверное, солнце напекло, так и удар может случиться. Надо было встать и уйти, чтобы не смотреть на все это «великолепие» мускулов, бицепсов, трицепсов и прочих «прелестей», чтобы уж совсем не гнобить себя потом за лишний вес и не пичкать обещаниями сесть на диету или хотя бы заняться спортом.
Вот со спортом у Лауры не сложилось еще со школы, когда она не смогла перепрыгнуть через «козла» и, огрев Петухова по голове, обеспечила ему легкое сотрясение, в результате чего была с позором удалена из спортзала.
Но девушка продолжала сидеть и таять, как мороженое в ее руках, при виде приближающегося спортивного шефа. Ему очень шли шорты и майка, а еще испарина на лбу и пот, стекающий по вискам.
Лев остановился недалеко от скамейки, уперся руками в колени, начал выравнивать дыхание. Нет, он точно начинает терять форму, раньше бегал каждый день, потом сбавил обороты и начал через день, Ника его одобряла и поддерживала. А сейчас дай бог, чтобы пробежаться около дома по парку раз в неделю. Совсем распоясался и расклеился, не хватало начать жрать бургеры и эклеры.
Бег успокаивал, помогал сосредоточиться, подумать, составить план на ближайший день или два. В этот момент могли прийти интересные идеи, даже новые рецепты или доработки старых. Но вот сейчас бег не помогал. Корнеев даже ради него отказался от обеда, предложенного рыжеволосой длинноногой Кариной, ушел резко, не прощаясь, переоделся в кабинете Орехова и побежал куда глаза глядят.
Казалось бы, вот она – свобода, ветер в голове, солнце обжигает кожу, под ногами асфальт, кроссовки пружинят, мышцы напрягаются. Но все мысли снова были вокруг Лауры. Она сегодня была в красивом платье в мелкий цветочек, глубокое декольте, открытая шея. Лев чувствовал ее взгляд на протяжении всего занятия, а еще аромат ванили.
Девушка предложила приготовить канеле, а он снова нагрубил, сказал обидные слова, но она не смолчала, ответила. Кретин, короче. Именно: он, Лев Корнеев, кретин.
Мужчина отдышался, выпрямился и, немного повернув голову в сторону, наткнулся на светлое платье в мелкий цветочек и его обладательницу. Лаура слизывала со своих пальцев тающее мороженое, делала это красиво, сексуально и возбуждающе.
– Да чтоб меня…
– От вас никуда не скрыться.
– Вы серьезно? Вообще-то, это парк, общественное место, могли бегать вдоль реки, там, где крутой обрыв. Лететь дольше и с ветерком.
– Какая вы, оказывается, добрая девушка.
– Это вы еще не знаете всей моей доброты.
– Боюсь представить.
– Правильно делаете.
Лаура фыркнула, продолжая демонстративно слизывать с пальцев сладкое мороженое. Ситуация, конечно, была двусмысленная, словно она сидит и соблазняет мужика в шортах, облизывая пальцы. Но никто даже не пытался его соблазнять, Анисимова держала лицо, чтоб не упасть им в грязь, и пусть думает что хочет. А если будет говорить гадости, она ответит, за Лаурой не заржавеет.
– Сладкое вредно.
– Вредно быть заносчивым придурком.
– Это вы сейчас обо мне?
– Это я вообще о людях. Но если вы приняли на свой счет, то стоит задуматься. Думать вообще полезно, особенно над своим поведением.
Вот же наглая девица, но зато какая уверенная, сидит, вскинув голову, розовым язычком скользит по пальцам. У Корнеева даже во рту слюна скопилась, так захотелось самому облизать, а еще съесть целый стаканчик мороженого, самого сладкого и холодного. Он такого не ел тринадцать лет, как начал худеть, следить за рационом и заниматься спортом.
– Вы смотрите такими голодными глазами, что вас хочется накормить.
Лев кашлянул, посмотрел по сторонам, день шел к своему завершению, народу в парке становилось больше, дети кричали, молодежь громко смеялась. Да, мужчина был голоден, желудок уже скручивало спазмами, но сексуальный голод брал верх и делал сознание неуправляемым.
Девушка смотрела с задором, прикрыв глаза от солнца ладонью правой руки, Корнеев заметил, что на пальце нет обручального кольца, а потом залюбовался карими красивыми глазами. Яркая блондинка с темными глазами, да, это выглядело эффектно. Она медленно облизнула губы, не отрывая взгляда.
– Нет, вы определенно меня соблазняете.
– Фи.
– И давайте уже без этого официоза, мы не в суде, слава богу, к тому же после вашего падения мы почти родные.
Анисимова поморщилась: вот что за человек этот Корнеев Лев? Как только она подумает, что вот он, проблеск нормального человека, так нет, сам все испортит одной фразой.
– Извините, мне пора. Засиделась я, еще детей кормить. – Лаура встала, поправила платье.
– Детей? Каких детей?
– Двое. Мальчик и еще мальчик.
У Корнеева как-то нехорошо так екнуло в груди. Он живо представил, как Лаура кормит мальчика и еще мальчика именно грудью. Тряхнул головой, присел на лавочку рядом. У него, наверное, солнечный удар. Или вот-вот будет, надо срочно в тенек, а лучше – под ледяной душ, чтобы остудить наливающийся возбуждением член. Снял бейсболку, провел пятерней по влажным волосам.
Лев Кириллович удивлял, то хамил и показывал гонор, сверкая короной, то был, как сейчас, человеком. Может, ему плохо?
– Эй, крутой шеф, все хорошо? Ты смотри, я курс оплатила последними сбережениями, сейчас помирать не вариант, к тому же там приз хороший, вдруг мне повезет?
Девушка присела рядом, чисто машинально положила ладонь на плечо мужчины и тут же отдернула. Корнеев посмотрел вопросительно, вновь нахмурил брови, он сам почувствовал, как прикосновение обожгло, а по телу пошли легкие разряды тока.
Карие глаза стали еще больше, девушка заморгала, губы приоткрылись, если она сейчас вновь начнет их облизывать, Лев решил, что изнасилует ее прямо на скамейке парка. И пусть Интернет взорвется этими кадрами, но они будут очень горячими.
– Не делай этого.
– Что? – Лаура спросила на выдохе и облизнула губы.
А дальше было то, что называют бессознательным поступком. Импульсом. Порывом. Вспышкой страсти и безумия.
Лев дернул девушку на себя, надавив пальцами на шею, резко приблизил ее, впился в губы. Громко простонал, проникая сразу языком Лауре в рот, чувствуя прохладу и вкус сладкого пломбира. Перед глазами вспыхнули салюты из цветов радуги, а потом его словно закружило на карусели.
Лаура не сопротивлялась, но первые секунды никак не реагировала, пребывая в шоковом состоянии. Мужчина был настойчив, даже слишком, а еще горячим. Кожа на шее горела, губы полыхали, воздуха не хватало, Лаура простонала, размякая, отвечая на поцелуй. Жар опускался ниже, накрыл грудь, соски моментально набухли, а низ живота обожгло.
– Средь белого дня! И не стыдно?! Здесь, вообще-то, дети! Эй, я к вам обращаюсь, бесстыжие! Или полицию позвать?
– Спокойно. Не надо никого вызывать.
Лев пришел в себя от резкого и противного женского голоса. Рядом стояла щуплая старушка и, уперев руки в бока, сверлила взглядом.
Лаура опустила голову, было стыдно и неловко, так же, как в восьмом классе, когда противная Полынина Галка вырвала у нее из тетрадки листок, на котором было написано «Петухов» и нарисовано сердце. Да, от ненависти до первой любви оказался один шаг… и сотрясение мозга.
– Это… Мне пора, извини.
О проекте
О подписке