– Кир, не гони! Не гони, кому говорю! Твою мать, я тебе задницу надеру, паршивец!
– Хорошо, мамочка, как скажешь!
Мотор снегохода под молодым мужчиной рычит еще громче, Кирилл, вывернув руль, делает круг на снегу, улыбается брату, дразня его.
– Кир, я серьезно!
– Ага. Догоняй. А потом посмотрим, кто кому и что надерет!
Он срывается с места первым, оставляя клубы дыма, второй снегоход следует за ним. Рев моторов, фары режут темную дорогу, адреналин кипит в крови. Кирилл любил эти моменты, ради них жил, сколько себя помнил, в спорт пошел потому, что только там можно было взлететь над белой бездной снега, почувствовать свободу.
Но даже рамки и правила спорта ему были помехой, хотелось еще, больше, круче. Хапнуть адреналина, который зашкаливал на черных трассах горнолыжных спусков мира. Когда под бордом трещины во льду, голые скалы, а огромная лавина готова накрыть его со спины. А этот снегоход лишь игрушка младшего из двух братьев Прохоровых.
Его мало кто понимал, только Ярослав, а отцу – тому так вообще, по его мнению, было все равно на сыновей. Они где-то там, чем-то заняты, дежурные звонки, заученные фразы. Нужны деньги, да сколько угодно, но только без баловства.
Отцовская любовь.
Второй снегоход поравнялся с первым, Кирилл прибавил газа, до базы осталось совсем немного. Главное – не упасть и не переломать ноги, Валентиныч убьет его и закопает в сугробе, а брат откопает и еще раз прибьет, билеты уже куплены, после новогодних каникул вылет и соревнования на Камчатке. Да он и сам не хочет себя покалечить, там такая жара намечается.
Первый снегоход вильнул влево, вовремя объехав припаркованный на обочине автомобиль. Странно, когда они ехали в город днем, его не было. Стоит без включенных габаритов и знаков, можно сказать чудом его увидел.
– Кир, сбавь скорость! – Ярослав крикнул, пытаясь остановить брата, но было бесполезно, он не слышал.
Яр напрягся, стиснул зубы, вечно за Киром присматривать надо, а еще вытаскивать из дерьма – до того момента, когда об этом узнает тренер, а значит, и отец.
Фары высветили тонкую черную фигуру, Яр решил, что это волк, местные говорили, что они здесь водятся, но есть так есть, они ему не мешали, а вот выходки брата задолбали. Сам шею свернет, как доберутся до домика.
Он пронесся вторым, уловил лишь краем глаза движение, свет фар снегохода плясал по дороге, вырывая из темноты сугробы и стволы деревьев. Затормозил, мотор рычал, снял очки, воздух морозный, колкий, он обжигал легкие, снегоход брата уехал далеко вперед.
Огляделся, часто дыша, замер, ступая на землю. Мужчина сам не понял, что его остановило, чутье какое-то или автомобиль, брошенный на обочине. Прошел назад, а когда наткнулся на черный предмет, совсем нехорошо стало. Это была женская сумочка.
За спиной рев мотора, стало светлее.
– Яр, ты чего?
Мужчина поднял руку, прошел до обочины, а потом уже полез в сугроб, разгребая снег руками.
– Кир, сюда. Скорее сюда, помоги!
Теперь уже двое мужчин склонились над девушкой, ее капюшон упал с головы, волосы распущены, в них забился снег, лицо бледное. Ярослав первым делом нащупал на шее пульс, он был, но слабый.
– Проверь ноги, могут быть переломы, аккуратно только.
– Черт, черт, Яр, ты сбил ее? Это ты?
– Не говори ерунды, никто ее не сбивал, наверное, сама упала, а может, кто до нас, еще неизвестно, сколько она здесь лежит. Автомобиль видел? Вот напряги мозг, пусть он хоть о чем-то думает, кроме как о бабах. Надо быстрее в тепло, у нее уже переохлаждение, но вроде все цело.
Он заглянул в ее лицо, черные брови, аккуратный носик, родинка на левом виске – красивая, должно быть. Но надо вытаскивать ее отсюда.
– Кир, помоги.
Ярослав снял свою теплую куртку, накрыл незнакомку, на руках вынес на дорогу. Погрузил на свой снегоход, прислонил к груди, Кирилл взял ее вещи, дальше ехали не так быстро.
Их домик был крайним на базе, не пришлось открывать ворота, да и тут сейчас больше туристов, чем профессионалов, нет жесткой дисциплины, больше курорт и отдых перед стартами. Хотелось ехать быстрее, но это было опасно, минут через десять только достигли цели.
Теперь девушку на руки взял Кирилл, понес по тропинке к домику.
– Яр, дверь.
Коридор, теплое помещение, широкая кровать, тусклый свет ночника.
– Раздевай ее.
– Догола?
– Ты забыл, как это делается?
– Да иди ты на хер.
– Согреть ее надо, а не трахать.
Четыре мужских руки принялись раздевать девушку – тонкая дубленка, толстовка, под ней футболка, джинсы, ботинки. Девушка так и была без сознания, Ярослав внимательно осмотрел голову, сбоку шишка, наверное, ударилась при падении.
– Ух… детка… она хороша, правда, Яр?
– Рот, закрой.
Ярослав начал согревать руками ее маленькие холодные ступни, да она вся была ледяная. Мужчина начал раздеваться сам, откидывая в сторону одеяло, Кирилл последовал его примеру. Легли как можно ближе, пытаясь согреть свою находку твоим теплом.
– От нее вкусно пахнет, – Кирилл вдохнул еще раз воздух у виска девушки, прижался плотнее, член моментально отреагировал на красивое женское тело рядом с собой.
Больше всего после спусков и своего сноуборда Кир Прохоров любил женщин и секс, без того и другого на сборах было трудно, но он всегда находил девчонок.
А точнее, они находили его сами. Выпрыгивали из трусов, вставали на колени, заглатывали член до самых яиц. Кир поерзал, девушка была хрупкая, стройная, идеальная и пахла вкусно. В голове вспыхнули картинки одна ярче другой, как бы он мог провести с ней ночь.
– Давай оставим ее себе?
– Заболел? Она не кукла.
– А по мне, так очень хорошенькая куколка. Сука, теперь всю ночь яйца будут пухнуть.
– Иди, окунись в сугроб.
Яр осадил брата, ему самому становилось некомфортно рядом с девушкой. Красивая, стройная, пахнет чем-то неуловимо сладким, он даже при свете тусклого ночника увидел родинку на виске. Она дышала прерывисто, положил ладонь на живот, а у самого по телу прошла волна возбуждения.
Член уже стоял колом, но нужно было взять себя в руки. Он не младший братишка, он умеет контролировать себя и эмоции. Было интересно, кто она такая и что делала в это время на дороге. Нужно было посмотреть документы в карманах или сумке, но это все может подождать до утра, главное – согреть ее.
Задержись они в городе чуть дольше, пойди он на поводу у брата и останься с девушками на ночь – они бы и не нашли ее, ее бы, скорее всего, вообще нашли бы не скоро. Холод и дикие звери сделали бы свое дело.
Девушка простонала, хотела раскрыться, пришлось повернуть ее на бок. Теперь она была к Ярославу лицом, прижимаясь своей грудью в практически прозрачном белье к его груди.
Мужчина до скрежета зубов сжал челюсти. Член упирался в белье, яйца поджались. Сколько у него не было секса? Неделю, две? Яр Прохоров, хоть и был старше всего на год, был противоположностью своего младшего брата, противоположностью практически во всем.
Но азарт и жажда экстрима были у них одинаковыми. Невероятные спуски, блестящий снег под ногами, а еще ветер, свобода и эмоции, разрывающие на части.
Убрал волосы с лица, кожа гладкая, уже теплая. Он чувствовал, как Кир под одеялом гладит ее по бедру. Они похожи на двух голодных зверей, что нашли добычу, и сейчас все, что происходит, лишь прелюдия к тому, что будет.
Но ведь они не звери?
Или…
Сознание слишком медленно приходило к Диане, ей казалось, что она все еще в некой невесомости, парит над землей, ей тепло и хорошо. Скорее всего, она вновь вернулась домой поздно, уставшая, не поужинала, легла спать, быстро скинув с себя одежду.
У нее так часто было, особенно после того, как взяли внештатным корреспондентом в один очень популярный журнал. «Стиль жизни» заслуженно стоял в тройке лучших периодических изданий страны, конкурентов было мало и с другой тематикой. «Стиль жизни» диктовал моду, сам стиль, тенденции, направления во всех сферах.
Это был огромный механизм, где все было четко отлажено, где работали талантливые редакторы, фотографы, репортеры. Его читали все – от политиков, киноактеров, спортсменов до студентов, домохозяек и консьержа.
Вот и Диана хотела быть частью этого механизма, рассказывать людям, что сейчас в тренде, но делать это со вкусом, в своем стиле, ведь не зря она учится на журналиста.
Что-то тяжелое давит на живот, хотела убрать, но когда почувствовала под ладонью чью-то руку, замерла. Открыла глаза: деревянный потолок, поперечные балки, задержала дыхание, повернулась в сторону, зажмурилась.
Это был мужчина.
Самый настоящий живой мужчина в ее постели.
Или она в его?
Да, точно, вспомнила. Заглохший автомобиль, пустая холодная дорога, желтая луна, свет фар, падение.
Снова открыла глаза.
Мужчина никуда не делся, его рука по-хозяйски так и продолжала лежать на ее животе. На голом животе, потому что Диана поняла, что она в одном белье. Практически прозрачный комплекс телесного цвета, крошечные трусики и лифчик, его подарила мама в том году.
Он видел ее такой?
У них что-то было?
Как вообще она оказалась здесь?
Вопросов через край, в голове каша, а на затылке шишка. Диана облизала пересохшие губы, посмотрела на мужчину вновь. Темные волосы, густые брови, отросшая щетина, нос с небольшой горбинкой, широкие плечи. Он спал. Даже в полумраке девушка видела, как дрожали его ресницы.
А когда он резко распахнул глаза, показалось, что на нее спустилась лавина, накрывая жаром, так что перехватило дыхание. Сердце отбивало ритмы африканского барабана, во рту стало еще суше.
Диана не знала, что сказать, всегда острая на язычок, за что ее постоянно осаждал Малиновский, а сейчас, вот в эту минуту, слов не было совсем. Стало душно, по телу волной побежали мурашки, а ладони стали влажными.
Ярослав понял, что девушка проснулась, она лежала тихо, но повернулась, почувствовал взгляд. Не хотел ее пугать, но не выдержал, открыл глаза, а самого будто шарахнуло об стену, нет, снесло с горнолыжной трассы лицом в снег.
Синие глаза – такого цвета горные склоны весной в сумерках, в них испуг, непонимание, страх, а еще, что-то было еще.
Надо бы сказать ей, успокоить, рассказать, что нашли на обочине, согрели, но он молчал. Ярослав Прохоров вообще не любил много говорить и делал это, в отличие от своего младшего братишки, не так часто.
Движение.
Спонтанное.
Острое желание.
Он сам захотел это сделать или его бес толкнул в спину, уже неважно.
Диана не успела ничего понять. Губы мужчины на ее губах, руки по телу. Сильные, настойчивые, широкая ладонь накрывает грудь, сдавливает.
Мужчина терзает ее рот, властно, требовательно. Сразу заставляя приоткрыть губы, практически насилуя языком, с хриплым стоном, обжигая, лаская изнутри.
Шок.
Ее так никогда не целовали.
Только Александр, он был ее первым и пока единственным за те три года, что они знакомы, с ним она потеряла девственность. Он не любил целоваться, больше подчинять, говорил, что это его желания, с которыми он не в силах совладать.
Диана так и не понимала – они вместе или нет? Казалось, что да, как иначе, три года не шутка, это отношения. А когда Малиновский вновь и вновь искал причины не звать ее в отпуск, не знакомить с друзьями, не проводить вместе праздники, казалось совсем иное.
Голова кружилась, грудь потяжелела, Дана уже отвечала на поцелуй незнакомца, в постели которого она непонятно как оказалась. Нет, она совсем не развратная девица, падкая на мужиков, нет, она не такая, она не способна на случайные связи.
Или такая?
Но ее никто никогда так не целовал.
Девушка простонала в голос, оторвалась от губ мужчины, глотнула воздуха, а он продолжил покрывать поцелуями уже ее скулы, шею, засосал мочку уха, оттягивая вниз тонкую ткань лифчика, обводя твердый сосок пальцами.
Яйца гудели, не так важно, кто эта девушка, как оказалась на обочине ночью, Яр хотел ее. Хотел прямо сейчас, до дрожи, до поджатых, налитых спермой яиц и разбухшей в боксерах головки члена.
Бархатная кожа, аромат чего-то тонкого, шелковые волосы, стоны. Мужчина сжал челюсти, когда накрыл голую грудь, так идеально помещающуюся в его ладони. А такой сладкий ротик, вот бы пройтись по этим губам головкой, а потом войти в него.
– Что… что, а-а-а… а-а-а…
– Черт, Кир!
Диана испуганно дернулась, подавшись вперед, на Ярослава, чувствуя сзади движение, обернулась, там был второй мужчина. Тоже брюнет, стильная стрижка, лохматый, он смотрел на нее с улыбкой на полноватых губах, в глазах вспыхнули искры.
– Сам говорил, что не надо трогать ее, как это понимать? Ты уже лапаешь ее титьки! Вот же… они ахуительные.
– Кто… что происходит? – Диана слабо простонала, пытаясь прикрыться.
Вот это было совсем неубедительно, вот ни разу, это прозвучало не как вопрос, а как призыв.
– От тебя так вкусно пахло всю ночь, и всю ночь мой член стоял, упираясь в твою упругую попку.
Теплое одеяло летит в сторону, за окном пасмурно, но это уже утро, от прохладного воздуха по коже Дианы бегут мурашки, а еще от того, что делает мужчина.
Он бесцеремонно стягивает с девушки трусики, Диана реагирует поздно, вообще, у нее нет четкого восприятия происходящего как реальности. А ведь ее сейчас могут трахнуть двое мужчин, просто взять то, что они хотят, а она лишь моргает ресницами и ничего не делает.
Колени разводят широко в стороны, становится прохладно, она начинает отползать, но натыкается на того здоровяка, что целовал ее до умопомрачения.
– Мы не обидим, поверь, малышка, – горячей шепот на ухо, руки на груди.
– Нет… я… я…
– Да, малышка, вот же дьявол, твоя девочка просит моего языка.
Касание пальцев по нежной плоти, вновь мурашки по телу, мужчина тянет ее на себя, заставляя лечь, Диана инстинктивно хватается за руку другого. Но он лишь опускает ее спину на кровать, не дает ничего сказать, целуя, лаская языком, играя при этом с грудью.
По телу разряд тока, перед глазами одна за одной яркие вспышки. Хочется кричать, девушка выгибает спину, чувствуя, как язык скользит по ее промежности.
Диану так не целовали никогда.
Диану там не целовали никогда.
– Какая нежная и гладкая у тебя девочка, да… да, малышка, теки на моем языке, я соберу все, что ты мне дашь.
О проекте
О подписке