Кто же осуществил русскую революцию?
Правилен только один ответ: революционная интеллигенция, рождённая духом петровских преобразований.
Профессор Ф. Степун – русский философ, литератор, социолог
«Когда за столом кто-то произнес слово «интеллигент», – писал граф С. Ю. Витте в своих воспоминаниях, – государь заметил: “Как мне противно это слово, – и саркастически добавил: – Следует приказать Академии наук вычеркнуть это слово из русского словаря”».
Масонство, внедренное в Московии Петром Первым, по словам историка Бориса Башилова, сыграло огромную роль «в формировании в России того уродливого, противоестественного слоя в недрах русского образованного слоя, которого не существует в остальных странах и который стал известен под именем русской интеллигенции. Русская интеллигенция – космополитическая по своим идейным устремлениям, враждебно настроенная ко всем основам русской культуры – духовно есть дитя европейского масонства…
Без ясного представления о том, каким образом русская интеллигенция довела русский народ до большевизма, невозможно выйти из того идеологического кризиса, в котором находится сейчас русский образованный слой и здесь и там… Образованный слой всякой страны в своем культурном творчестве опирается на духовные основы своей национальной культуры. Русская же интеллигенция с момента появления яростно ненавидит все основы русской самобытной культуры и принципиально отрицает возможность ее существования…
Мировое масонство объединяется не любовью к существующему миру, а ненавистью. Ненавистью к религиям, монархиям и так далее. Ненависть объединяла и сплачивала воедино в особый политический орден и русскую интеллигенцию. Ненависть к самодержавию, к православию, к русскому историческому прошлому, ненависть к самобытным традициям русской культуры – таков идейный цемент, скреплявший различные интеллигентские секты в одно духовное целое».
Революционные демократы-интеллигенты создали в России XIX века атмосферу непрерывной гражданской войны. «Эти люди, – писал Достоевский, – ничего не понимали в России, не видели ее своеобразия и ее национальных задач. Они решили политически изнасиловать ее по схемам Западной Европы “идеями”, которыми они, как голодные дети, объелись и подавились». Они не понимали, что «…мы не в состоянии втиснуть себя в одну из западных форм жизни, выжитых и выработанных Европою из собственных своих национальных начал, нам чуждых и противоположных, – точно так, как мы не могли бы носить чужое платье, сшитое не по нашей мерке».
Русским «прогрессивным» интеллигентам-западникам противостояли славянофилы – те, кто придерживался взглядов на Россию как на великое самобытное государство с великой духовной культурой, великой историей.
«Мир России XIX века отчетливо расслаивается на два уровня: уровень подлинной культуры, уровень Пушкина, на произведениях которого воспитывались три поколения Романовых, и, с другой стороны, уровень Белинского, Писарева, Чернышевского, Добролюбова, на котором воспитывались три поколения так называемой «русской интеллигенции» (Д. Галковский).
Да будет проклят этот край,
Где я родился невзначай…
И, может, дальний голос мой…
Накличет бунт под русским небосклоном…
– пишет Н. П. Огарев, ближайший друг Александра Герцена.
Прекрасным ответом ему звучат слова А. С. Пушкина: «Я далек от того, чтобы восхищаться всем, что вижу вокруг себя; как писатель я огорчен… многое мне претит, но клянусь вам моей честью – ни за что в мире я не хотел бы переменить Родину или иметь иную историю, чем история наших предков, как ее нам дал Бог».
Современник Пушкина профессор Московского государственного университета Владимир Печерин откровеннее Огарева:
Как сладостно – отчизну ненавидеть
И жадно ждать её уничиженья!
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного денни́цу возрожденья!
(Я этим набожных господ обидеть
Не думал: всяк своё имеет мненье.
Любить? – Любить умеет всякий нищий,
А ненависть – сердец могучих пища!)
Тогда в конвульсиях рука трепещет,
И огненная кровь кипит рекою,
И, как звезда, кинжал пред оком блещет
И в тёмный путь манит меня с собою…
Я твой! Я твой! – Пусть мне навстречу хлещет
Весь океан гремящею волною!..
Дотла сожгу ваш… храм двуглавый
И буду Герострат, но с бóльшей славой!
Денница – одно из имен Люцифера, падшего ангела, возжелавшего стать равным Богу.
«Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой» (Ис. 14:13).
Змеем-искусителем заставил он согрешить в Эдемском саду прародителей человечества…
За гордыню свою, за мысли темные проклят был Богом, низвергнут с небес и брошен в пылающий Ад.
«И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты» (Быт. 3:14).
Печерин в уничтожении отчизны (России) приветствует возрождение проклятого Богом Люцифера!
«Вставай, проклятьем заклейменный!» – пели позже революционеры-интернационалисты…
Вместо любви (удела «нищих») – ненависть «могучих сердец» и желание сжечь православный храм – вот что проповедовал своим студентам профессор Печерин, друг А. Герцена! Радикальные прозападные взгляды привели профессора к решению покинуть Россию, стать монахом-иезуитом и остаток жизни провести в английских монастырях. В 1848 году он был лишен российского гражданства.
Свои воспоминания и письма Печерин издал в сборнике под общим названием «Замогильные записки», где Россия представлена «городом мертвых» («Некрополисом»), лишенным каких-либо перспектив развития.
Взгляды, творчество, философское учение Печерина, полностью порвавшие с национальными традициями, отражали идеи масонов.
«Масонство с Люцифером, главой восставших ангелов, вполне приемлемо», – говорил в своем докладе «Посвящение в спиритуализм» известный масон Освальд Вирт (художник, оккультист, создатель колод Таро, один из основоположников каббалистического ордена Розы и Креста). Ибо восстание Люцифера против Бога произошло по причине «вопиющих несправедливостей божественной администрации. В сущности, ангел Света (Люцифер) представляет собой дух свободы. В этом смысле масонство вполне приемлет люциферианство».
Главный масон Альберт Пайк (американский адвокат, генерал армии Конфедерации, писатель, реформатор Древнего и принятого шотландского устава, великий командор Верховного совета южной юрисдикции) 14 сентября 1889 года издает официальные письменные указания, объясняющие, что Богом масонов является «Великий Архитектор Вселенной – Люцифер».
Первым революционером, восставшим против Бога, считал Люцифера и основоположник научного коммунизма Карл Маркс.
В своих юношеских стихотворениях он пишет:
Мне не осталось ничего, кроме мести,
Я высоко воздвигну мой престол,
Холодной и ужасной будет его вершина,
Основание его – суеверная дрожь.
(«Заклинания впавшего в отчаяние»)
«Адские испарения поднимаются и наполняют мой мозг до тех пор, пока не сойду с ума, и сердце в корне не переменится. Видишь этот меч? Князь тьмы продал его мне» («Скрипач»).
«Скоро я прижму вечность к моей груди
И диким воплем изреку проклятие всему человечеству» («Оуланем»).
«Я утратил небо и прекрасно знаю это. Моя душа, некогда верная Богу, предопределена для Ада» («Бледная девочка»).
Дочь Маркса вспоминала, как часто на ночь отец рассказывал своим детям длинную «сказку» «о продаже самых дорогих сердцу вещей Сатане».
Сын Маркса Эдгар называл отца в письмах «мой милый дьявол»; «о верховный жрец и владыка души…» – так обращалась к нему супруга.
Страшная кончина ждет всех, кто связывает себя с Сатаной, для кого «ничто не истина и все позволено»…
Тяжело, годами болела супруга Маркса Женни фон Вестфален. Рождались и умирали в младенчестве дети.
Долго страдала от онкологии старшая дочь, средняя и младшая (вместе с мужем – П. Лафаргом) покончили жизнь самоубийством.
Свои собственные недуги Маркс часто описывал в письмах к Энгельсу: болезнь печени, разлитие желчи, многодневная рвота, геморрой, невралгия левой части головы, ревматизм в правой руке и бесконечные гнойные прыщи, язвы. Странным образом кожное заболевание обострялось, как только Маркс садился за работу над «Капиталом». Лечился вином – друг Фридрих присылал «лекарство» ящиками.
«Капитал» так и не был закончен – от одной мысли о нем кожа автора покрывалась карбункулами.
«Как бесцельна и пуста жизнь!» – жаловался он Энгельсу незадолго до смерти.
Фридрих Энгельс, заявлявший: «Борьба с христианским миропорядком, в конце концов, является нашим единственным насущным делом»; «Диалектическое понимание жизни сводится к смерти. Все достойно гибели»; «Жить – значит умирать», – долго, мучительно и безуспешно сражался с тяжелой болезнью – раком ротовой полости…
«Бог – это глупость и трусость! Бог – лицемерие и фальшь! – восклицал друг Маркса, социалистический мыслитель Прудон. – Бог – это тирания и нищета! Бог – это зло! Я клянусь, Бог, подняв к небу руку, что Ты не что иное, как плач моего разума, жезл моей совести».
В работе «О справедливости в революции и церкви» есть описание его вступления в масоны: «Как всякий неофит, прежде чем получить Свет, я должен был ответить на три вопроса: чем обязан человек своему ближнему, своей стране, Господу? На первых два вопроса мой ответ был выдержан в рамках ожидаемого. На третий вопрос, чем обязан человек Богу, я ответил: войной».
По инициативе и планам мирового масонства развивались все революционные и разрушительные события в странах Европы: Великая французская революция, восстание декабристов, Крымская война, Парижская коммуна, Первая мировая война. Либеральные идеи, популяризировавшиеся масонами в России, прочно укоренились в умах российской интеллигенции, отразились в произведениях русских писателей, публицистов, философов, особенно в сочинениях так называемых революционных демократов: Герцена, Бакунина, Огарева, Нечаева, Лаврова, Ткачева.
В конце же XVIII века была проведена репетиция грядущей революции в России. Прикрываясь высокогуманным лозунгом «Свобода, равенство, братство!», масоны подготовили и осуществили Великую французскую революцию. Ученые, философы, просветители – Вольтер, Франклин, Дантон, Кондорсе, Дюпати, братья Монгольфье, Эли де Бомон, Кур де Жебелен, Камиль Демулен, Бриссо, Сийес, Гудон, – бывшие членами масонской ложи «Девять Сестер», готовили революцию идейно, подрывая государственные основы королевской Франции пропагандой ненависти к христианству, монархии, требуя реформ и коренного переустройства общества.
Масонские ложи рекламировали произведения «просветителей». Литературные сборники, романы, брошюры, направленные против правительства, религии, нравственности, издавались клубом масона Гольбаха. Разносчиками, странствующими по деревням, распространялись памфлеты, эпиграммы, анекдоты непристойного содержания, высмеивающие короля и королеву.
Франция в ту пору достигла расцвета: развивалась промышленность, улучшалась экономика. Вопреки распространенному мнению, Людовик XVI покровительствовал не аристократии, а третьему сословию. Французы чтили и любили своего короля, ревностно хранили католическую веру. Но Людовика XVI окружали враги: министры его правительства прилагали все усилия для ослабления монархии.
«Революция 1789 года, – писал в книге «Тайные силы революции» виконт Леон де Понсен (французский философ-традиционалист и один из крупнейших конспирологов ХХ века), – не была ни самопроизвольным движением против «тирании» старого порядка, ни искренним порывом к новым идеям свободы, равенства и братства, как в это хотят нас заставить верить. Масонство было тайным вдохновителем и в известной степени руководителем движения. Оно выработало принципы 1789 года, распространило их в массах и активно содействовало их осуществлению». Все революционные события были спланированы, хорошо продуманы и детально разработаны.
Аналогичная подготовка к свержению монархии, ее дискредитации в глазах народа происходила в XIX веке в России.
И опять главную роль в расшатывании государственных основ играла литературная «интеллигенция». Проповедуемые ею атеизм и ненависть к религии, самодержавию, культурным традициям, обычаям русского народа подрывали духовно-нравственные основы российского общества.
«Русские революционеры-демократы не понимали величайших государственных трудностей, создаваемых русским пространством, – рассказывает писатель, публицист, философ Иван Ильин, – русским климатом и ничтожной плотностью русского населения. Они совершенно не разумели того, что русский народ является носителем порядка, христианства, культуры и государственности среди своих многонациональных и многоязычных сограждан. Они не желали считаться с суровостью русского исторического бремени (на три года жизни – два года оборонительной войны) и хотели только использовать для своих целей накопившиеся в народе утомление, горечь и протест. Они не понимали того, что государственность строится и держится живым народным правосознанием и что русское национальное правосознание держится на двух основах – на православии и на вере в царя. Как «просвещенные» неверы, они совершенно не видели драгоценного своеобразия русского православия, не понимали его мирового смысла и его творческого значения для всей русской культуры…
На этой политической близорукости, на этом доктринерстве, на этой безответственности была построена вся программа и тактика русских революционных партий. Они наивно и глупо верили в политический произвол и не видели иррациональной органичности русской истории и жизни».
Одним из первых идейных борцов с «проклятым царизмом», мечтавшим «похоронить самодержавие», был Петр Яковлевич Чаадаев, создатель «Философических писем», в которых он заявил о неполноценности русского народа и всей России. «Все народы мира выработали определенные идеи. Это идеи долга, закона, права, порядка… Мы ничего не выдумали сами и из всего, что выдумано другими, заимствовали только обманчивую наружность и бесполезную роскошь». И виновно в этом, по мнению Чаадаева, православие. Если бы Россия приняла католицизм, все было бы «как у них». Чаадаев послужил прообразом Смердякова в романе Достоевского «Братья Карамазовы»: «я всю Россию ненавижу», «желаю уничтожения всех солдат», «…как было бы хорошо, если бы в 1812 году умная нация французская покорила бы глупую нацию русскую и присоединила к себе…».
Пушкин, видевший, как много людей в начале XIX века одурачено масонской пропагандой, писал: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и дóлжно; не уважать оной есть постыдное малодушие»; «Простительно выходцу не любить ни русских, ни России, ни истории ее, ни славы ее. Но не похвально ему за русскую ласку марать грязью священные страницы наших летописей, поносить лучших сограждан и, не довольствуясь современниками, издеваться над гробами прáотцев».
Главной заботой революционных демократов был якобы «забитый русский народ», «стонущий под гнетом крепостничества», который, как призывал революционер А. Герцен, следовало «немедленно освободить», а также «разрушить все верования, разрушить все предрассудки, поднять руку на прежние идолы, без снисхождения и жалости»!
Однако, уезжая в Лондон, этот «пламенный борец» за свободу народа своих собственных крепостных крестьян не освободил, а продал! Как и его друг Н. Огарев.
Активно ведет Герцен антироссийскую деятельность за рубежом: на доходы от продажи крестьян содержит политический салон в Париже, основывает Вольную русскую типографию в Лондоне, выпускает политические, антироссийские листовки, журнал «Полярная звезда», газету «Колокол», в которых призывает российских солдат переходить на сторону врага, сдаваться англичанам во время Крымской войны и осады Севастополя; печатает намеренную ложь о «зверствах русских солдат» во время восстания в Польше (не упоминая при этом о терроре и шантаже поляков) и предлагает русским солдатам сдаваться на сей раз польским повстанцам! Когда же наблюдает в России мощный патриотический подъем, называет его «сифилисом патриотизма».
О проекте
О подписке