Отзывы на книгу «В Советском Союзе не было аддерола (сборник)»

Часто встречаемая претензия к книге «В Советском Союзе не было аддерола» — очевидная автобиографичность.

За автобиографичность некоторых произведений мы ни в коем случае не будем ругать известных классиков, даже напротив — прочитаем такого рода их рассказы, повести и романы с ещё большим, пожалуй, интересом. Но в случае, если так поступает автор современный, мы непременно посмешим поставить клеймо «Мэри Сью».

Это не то чтобы двойные стандарты. Скорее, закономерность. Особенно подобная реакция — допускаю — может быть оправдана в случае с дебютным романом Ольги Брейнингер: первый выстрел неизвестной писательницы и сразу же, прямо так с ходу, беллетристическое изложение событий собственной жизни, пускай и с долей вымысла и недомолвок. Для кого-то вся эта ситуация выглядит достаточно высокомерно, и себялюбие автоматически порицается, часто — на подсознательном уровне.

Мной тоже — и тоже автоматически, невольно — порицалось. Текст — сплошное «я», «я», «я». И не только потому, что излагается происходящее от первого лица, но и потому ещё, что ты осознаёшь — автора слишком много. Её видение тех или иных жизненных аспектов, её стремление сделать из своего частного случая общее правило и (тут уже догадка) романтизация, почти перетекающая в идеализацию, своего жизненного пути и своего характера. Романтизация не классическая, а такая, как подобает поколению обожателей контркультуры: читателю с нетерпящим возражений тоном заявляется, что героиня (автор?) вечно стремится к саморазрушению, а ещё она очень необычная и очень умная.

Вы можете усмехнуться и подумать, что ведь вот же она — Мэри… Возможно, будете правы. Но я увидела другое.

Если Ван Гог изображает на картине свой внутренний мир — это, по всеобщему мнению, прекрасно, а его современники, прекрасное не оценившие, вообще ничего не понимали. Если так же поступает современный и никому не известный писатель, то есть изображает свой внутренний мир (пускай не в лоб, а при помощи литературных приёмов), используя вместо красок слова, то… «Мэри Сью!»

Мэри, конечно, явление вполне реальное и нехорошее. Но в книге Ольги Брейнингер видно как её саму, так и творческое переосмысление — как только начинаешь его видеть, недовольство по поводу того, что автора слишком много, как рукой снимает.

Этот выдержанный, умный баланс между личностью творящего и результатом творчества в романе (по мнению Галины Юзефович, почему-то повести) прослеживается не чётко, но он всё же есть.

Таким образом, минус произведения отнюдь не в автобиографичности. Основная его проблема — в обрывочном, непоследовательном и путанном повествовании. Это, с одной стороны, можно оправдать состоянием героини и назвать мерой, а не оплошностью, но подобное высказывание будет ни чем иным, как лестью в сторону автора. Увы, бесспорно, что это никакая не мера, а обычный недостаток опыта в крупной форме — Ольга Брейнингер, прикрываясь намеренной недоговорённостью, избегает подробностей там, где они со всей очевидностью необходимы. Но она не Чехов, и поэтому малое количество её страниц напрямую подразумевает меньшее количество описательного и даже всё-таки идейного.

Тем не менее у Ольги, как у автора, есть свой наработанный стиль. Правда, он далеко не всем придётся по вкусу — действительно похож на стиль писателей альтернативной литературы (как раз к ней рекламщики пытаются причислить и «В Советском Союзе не было аддерола»). Лично мне — понравилось очень. Слог гладкий, а что самое главное — он различается в зависимости от того, от чьего лица ведётся повествование. (Фокальные персонажи не чередуется, но добрая часть издания — это серия небольших взаимосвязанных друг между другом рассказов, не имеющих отношения к роману.)

Как отечественное литературное явление «В Советском Союзе не было аддерола» и вправду нечто значимое, но переоценивать его всё же не стоит. Роман интимный (личностно интимный), и он может понравиться по большей части тем читателям, которых затронутые вопросы так или иначе коснулись — собственно, как и автора. В силу того, что Ольга Брейнингер вложила слишком много себя, это никакой не роман поколения. Это — роман для таких же, как она. И ещё, пожалуй, для очень-очень любознательных.

Что касается серии взаимосвязанных рассказов, то они понравились мне даже немного больше. Там тоже затронута тема эмиграции, но основная идея крутится вокруг психических заболеваний и, в частности, биполярного аффективного расстройства. Что самое главное (и в то же время удивительное), в этих кротких отрывках из жизни по прочтении всех кусочков чувствуется куда меньше рванности и куда больше художественного монизма, чем в самом романе.

Мы с Ольгой Брейнингер родились в одном и том же 1987 году и принадлежим к одному поколению родившихся в советские 80-е, выросших в новороусские 90-е и повзрослевших в свободные 2000-е. Вот только что может быть общего у преподавателя Гарвардского университета и оператора заштатного колл-центра? Мы обе умеем красиво тосковать.

«В советском союзе не было аддерола» роман не автобиографический, хотя кое-что общее в судьбах героини и автора есть. Главная героиня — молодая женщина, принимающая участие в неком эксперименте по созданию сверхчеловека. Сам эксперимент и его цель описаны крайне расплывчато, зато флэшбеки в прошлое, создающие не только портрет героини. но и всего поколения описаны блестяще. Героиня в романе в отличие от неснятого фильма Федерико Феллини не на героине, а на аддероле. Ок, Гугл — «Аддерол — торговое название смеси солей амфетамина, используемый для лечения синдрома дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) и нарколепсии. В России запрещен, но в США широко используется». Для главной героини аддерол своеобразный ускоритель, попытка выжать максимум из своего умственного потенциала. Русскоязычная девушка с немецкой фамилией, родилась в Казахстане, эмигрировала с семьей в Германию, «сбежала» учиться в Оксфорд, умчалась за «любовью всей жизни» В Чечню, нашла приют (надолго ли?) в США...

Нестерпимая жажда любви и признания собственной значимости соперничает здесь с бесприютной тоской маленького человека эпохи глобализации и восторгом головокружительной свободы от отсутствия границ настоящего человека мира, одинаково свободно ощущающего себя и в родной Караганде, и в сумасшедшем Нью-Йорке. Пишет Брейнингер очень круто — лихо, точно, сочно, стильно, если хотите. Но в романе нет ощущения целостности, картинка рассыпается на отдельные кусочки калейдоскопа — какие-то выпуклые и яркие, какие-то совсем блеклые, словно еле заметные мазки кистью. Цикл из пяти рассказов «Жизнь на взлёт», также помещенный в это издание, кажется более цельным. И в то же время каким-то неровным, дерганным, нервным. Казалось бы, учитывая общую интонацию всей книги это даже неплохо. Но.. Всегда есть но. Чего-то не хватает. Где-то не дотянула, не дожала, не взорвалась.

Тем не менее книга хороша, хочется верить, что Брейнингер ворвалась в литературу свежим бризом и принесла с собой ожидание чего-то нового и крутого для русской литературы, запретного и невиданного, такого же как аддерол для советского союза.

Случайная цитата: Вот как у меня на лице стало написано, что я знаю, что это значит — страдать и испытывать стыд за себя. Вам когда-нибудь приходилось осознавать, что отныне вы для всех окружающих — пятый сорт и этого не изменить никогда? Если так, то добро пожаловать в Германию глазами русского эмигранта. После стихийного бедствия прощальных визитов одного за другим, с надрывом, после всех родственников, когда каждый надеется, что снова увидитесь очень скоро, в душе поселяется сомнение. Никакой горечи расставания и тоски. Просто вдруг понимаешь, что только что поставил крест на своей жизни. Если грубо променял свою неприметную, тихую историю на такую же неприметную и тихую, но при этом не твою собственную, а выпрошенную взаймы. Если не оценил свои силы и не сможешь, стиснув зубы, помнить, что ты — это ты, а не сломленный жизнью сорокалетний старик или двадцатилетняя вдова в рабочей спецовке, что начинает подметать улицы в шесть утра. И так человек погребает себя заживо, рассудив, отчасти очень здраво, что шансов больше нет. И нужно просто дотерпеть. Пока.

"В Советском Cоюзе не было аддерола",- утверждает Ольга Брейнингер и даже выносит это утверждение в заголовок собственного романа. Название информативное, провокационное и интригующее одновременно. Читатель, далекий от фармакологии, идет за справкой в сеть:

"Аддерол – мощный амфетаминовый психостимулятор и фармацевтический препарат, используемый для лечения синдрома дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) и нарколепсии".

Главное слово в этом описании - "амфетаминовый". Это важно для понимания авторского замысла. Амфетамин и метамфетамин - известные стимуляторы -"ускорители", но Ольга Брейнингер - это все же не Уильям Берроуз и не Ирвин Уэлш, а ее книга - отнюдь не роман о наркоманах и наркотиках из знаменитой "желтой" серии альтернативной прозы. Будьте уверены - здесь все в рамках закона: книга опубликована в старой доброй "Дружбе народов", засветилась в премии "Дебют", в текущем году попала в лонг-лист "Национального бестселлера", и пропаганды наркотиков, уж поверьте, в ней нет. Аддерол в этом романе - элемент текстового метафорического поля, центральный символ, а уж потом наркотик. От этого и будем отталкиваться.

"Я лично бухаю, но могу ускориться",- пел когда-то Сергей Шнуров. Но Шнур - представитель того самого поколения, при котором аддерола не было, и для которого "ускорение" - лишь альтернатива, да и то не самая яркая. Для героини Брейнингер скорость, движение - это не только стиль жизни, это сама жизнь, бурный поток бытия, выходящий из под контроля предыдущих "ламповых", неспешных поколений.

"В Советском Cоюзе не было аддерола" - в некотором смысле роман-манифест первой постсоветской генерации, тех, кто родился в СССР, но сформировался как личность в современной России и других странах.
Это поколение уже заявило о себе в современной русской литературе при помощи проекта "Последние тридцать" и выпущенного по его итогам альманаха, который объединил таких авторов как Ольга Брейнингер, Антон Секисов, Арслан Хасавов, Алиса Ганиева и других. Что же общего между ними? В чем особенность литературы, которую они создают? Как и любая другая поколенческая литература, она, конечно, опирается на общий исторический опыт. Как и любая другая литература "молодых" она подразумевает вечный конфликт "отцов" и "детей". В то время как нынешние "отцы" массово "уходят в историю", "дети" наглядно демонстрируют оторванность от "советской Атлантиды" и пытаются формировать идейное поле современности. В этом смысле роман Ольги Брейнингер весьма показателен: в нем аккумулируются важные философские и стилевые концепты "последних тридцати". Хотя на сегодняшний день кому-то из этих "тридцати" уже может быть и тридцать с хвостиком.

Стиль романа Ольги Брейнингер подкупает. Это тот случай, когда понимаешь, что книга, написанная столь ярким, точным, плотным языком, не может быть плохой по определению. Автор - филолог, ныне учится в докторантуре Гарварда и, несомненно, знает, как делать текст, избегая монотонности и скучности типичной "филологической" прозы. В первой главе она изящно и иронично сочетает легкий молодежный стиль с увесистым научно-канцелярским языком филологических исследований. Впрочем, за стилем лишь первые впечатления. У Брейнингер есть и другие средства для удержания читательского внимания.

Сюжет не то чтобы уж совсем лихо закручен, но держит читателя в тонусе. Главная героиня романа (пожалуй, "alter ego" писательницы) участвует в необычном научном эксперименте, где роль подопытного кролика с проводами на голове граничит с образом жизни суперзвезды, знающей, каковы на вкус губы Ланы Дель Рей. Ее жизнь - попытка выжать максимум, поиск границ возможностей человеческого интеллекта. Тело подводит, но "для поддержания тонуса и социально уместного внешнего вида есть лекарства, косметика, индустрия моды и отбеливание зубов". Есть аддерол, в конце концов. Перед нами, по сути, героиня будущего постгламурного общества с новыми представлениями о теле: "Человек, его физическая оболочка не имеют значения, они лишь носители идеи. И это - все, что имеет значение".
Впрочем, имеет значение и то, как эта русскоязычная девушка, уроженка Казахстана, гражданка Германии, проживающая в Америке, приходит к подобным выводам. По сути, каждая глава книги - это попытка выстроить цепочку детерминированных событий, которые вскрывали бы логику становления не только отдельной души, но и целого поколения. Счастливое детство в Казахстане, несчастная юность в Германии, Оксфорд, Чечня, США. Оторванность от почвы, забвение о собственном доме и семейном очаге, несчастная любовь. Добавим к этому бесприютные скитания, одиночество, почти трагичную невозможность границ и получим идеальные условия для того, чтобы мир рухнул на главную героиню со всей сопутствующей невыносимой легкостью бытия. Чувствуется, конечно, в девичьем голосе и эмигрантская тоска, но это не тоска эмигрантов первой волны по потерянной России, это тоска маленького человека эпохи глобализации, тоска по утраченному жестко структурированному миру собственного детства, смешанная с восторгом первопроходца.

Да, восторг в этой книге определенно присутствует. Это восторг узника, вырвавшегося на свободу - героиня покидает сначала своего возлюбленного, готовящего золотую клетку в Грозном, а затем ученого с мировым именем, руководящего экспериментом. Есть здесь и эйфория жертвы, идущей на заклание ради всего человечества. Эпизод, когда героиня предается толпе, окормляя своими телом и кровью жаждущих (ассоциации с Христом очевидны), становится метафорическим центром произведения: "влюбленные в меня как в идею, их всех объединяющую, они жаждали обладать мной и стать мной, сделать свое тело моим телом".

Есть в этой книге и, чего греха таить, упоение безграничной свободой. Свободой, о которой люди прошлого не могли и мечтать, которая может при всех преимуществах обернуться и сущей мукой. По-настоящему свободный человек свободен и от заботы, и от поддержки, и, что всего хуже, от подлинной любви. Именно поэтому последняя глава становится обвинительной речью на саммите "большой двадцатки" в адрес не только сильных мира сего, но и всех тех, кто менял мир и менялся сам, пребывая в "иллюзиях демократии, свободы речи и прочей ерунды". Да, это определенно стоит прочитать, такой концентрации злобы, вызова и откровенности я уже давно не встречал: "Может быть, я хочу, чтобы вы разрушили нас, пока мы еще не подняли голову, может быть, еще каких-то пять, десять лет, и станет поздно. Может быть, я хочу, чтобы мы проиграли, потому что тогда мы все обретем дом и покой".

Заканчивает свой роман Ольга Брейнингер совсем не риторическим вопросом: "Вам есть что сказать в свое оправдание?" Мне, допустим, есть. Но стоит ли оправдываться? Рано или поздно и это поколение "проиграет" и обретет долгожданный покой.

Интересно, ново, свежо, голос поколения, к которому и я отношусь, но вот не взлетает и сыровато. Выглядит не как единое произведение, а скорее как сборник зарисовок, все очень хаотично и несколько бестолково. Возможно, характеризует поколение - именно на нас пришлась жизнь в эпоху перемен, понимание того, что мы абсолютно свободны выбирать себе такую судьбу, какую хочется, а не следовать советским паттернам рождение-сад-школа-институт-работа-замуж-дети-пенсия-внуки-смерть, и у кого-то строительство собственной жизни получилось удачным, а кто-то оказался у разбитого корыта или вообще в могиле.

"В Советском Союзе не было аддерола" - говорит Ольга Брейнингер, но ведь его и сейчас нет. И таких космополитичных граждан мира с просторов постсоветского пространства хоть и немало, но не большинство. Это как раз показывается отрывком про Чечню, где мальчик съездил поучиться в Оксфорд, а потом вернулся в родное село, потому что надо ухаживать за мамой и вообще клановые традиции. Главная же героиня, во многом списанная автором с самой себя, получилась невротичкой-перфекционисткой, глушащей таблетки и алкоголь и забывающей поесть. Вполне типично для девушек большого города.

Рожденная в Казахстане, в девяностых она перебралась вместе с родителями в Германию, где несколько месяцев провела в фильтрационном лагере с целью адаптации (смотрю на нынешних беженцев в Европе - ну ничего не меняется), потом поступила в Оксфорд, закончила его и занялась личной жизнью, которая помотала ее по Европе и занесла в Чечню, откуда потом вынесла за океан. Что неимоверно бесило - постоянное перескакивание с одного на другое и обрывочность повествования. Как сложилось в немецкой школе, получилось ли закончить вуз, неожиданный отказ любимому человеку после десятиминутной беседы с потенциальной золовкой, согласие на участие в эксперименте и саботаж в последний день. Складывалось впечатление, что героиня не приучена доводить дело до конца и привыкла сбегать при малейших трудностях. Хорошо хоть нашла в себе силы отказать чеченцу лично, а не сбежать молча (хотя он в Англии поступил с ней именно так - поколенческое, что ли?)

В общем, без восторгов.