СКАЗКА О ТОМ, КАК МАЛУША БРАТА ВЫРУЧИЛА

И вот снова настал долгожданный вечер с дымком от самовара, пыхтящего здесь же, во дворе. И неспешный чаёк с молодым медком, и разговоры-размышления на вечные темы. Дед Матвей, прихлёбывая из блюдца и аппетитно причмокивая, кидал в общую беседу незначащие фразы, явно ожидая, когда «общество попросит». И оно, конечно, попросило, хотя, может быть, без должного почтения.

– Ну-ка, дед, вдарь что-нибудь из мемуаров! – высказался Славка, внук деда Матвея, обязательный участник наших вечеров. За молодой бравадой явно виделся неподдельный интерес к дедовым историям. Дед прекрасно это понимал и не обиделся, хотя внука приструнил:

– Уж больно вы, молодые, скорые, да и почтения к старшим мало имеете. А вот посмотреть бы, как вы из этой истории смогли бы выйти…

– А дело было так, – наконец-то прозвучала долгожданная фраза, с которой всегда дед Матвей начинал рассказ.

Пошли как-то девки на болото за клюквой. Снег сошёл, и перезимовавшую под снегом ягоду уже хорошо было видно, издалека краснела. Та клюква, что перезимовала, очень ценилась в народе – кислинка в ней ослабевала, ягода становилась целебная и вкусная.

Парнишка за ними увязался, лет шести малец. Мать не пускала, а он выплакал-выпросил с сестрой пойти. Сестра не хотела сначала его брать, а потом пригрозила:

– Ладно, но только отстанешь в лесу, сразу получишь.

Пришли они на клюквенное место, ягоды собирают в кузова, девки поют, шутками-частушками перебрасываются. Звенел колокольчиком голос певуньи:

 
Я, бывало, ручки грела
У милёнка в рукаве.
А теперь он, что такое,
Не приходит уж ко мне.
 

Откликалась ей другая:

 
Говорят, я не красива,
Просто не красавица,
Но не все красивых любят,
А кому что нравится.
Выйдет туча грозовая,
Убьёт серого коня,
Чтоб не ездил мимо дома,
Не расстраивал меня,
 

– доносилось в ответ.

Перекликаются девки частушками, а парнишка ягодки в свой кузовок кидает, помалкивает, да сам по сторонам поглядывает. Хоть девки-то недалеко, слыхать их хорошо, а всё боязно как-то. Выбрал сухую кочку, передохнуть решил. Присел ненадолго. А потом, хоть солнышко ещё слабое, угрелся и придремал. Девки же заговорились, запелись, увлеклись ягодой, да и забыли про парнишку, ушли далеко. Набрали кузова, потянулись к дому. Только у деревни вспомнили:

– А Ванятка-то где?

Стали кликать, аукать – всё пустое.

– Да он, поди, уже дома! – на том и порешили.

Но мать у ворот встречает:

– А Ванятка где? – спрашивает.

Обмерла девка, стала голосить:

– Ой, мамонька, ой, родная! Видать, Ванятку в лесу забыли!

Оттаскала её мать за косы, а сама к соседям – народ собирать, Ванятку искать.

– А ты, Малушка, с ними иди, без Ванюшки не возвращайся!

Малуша до клюквенной поляны народ довела, стали они кругами ходить, Ванюшку кликать. А Малуша к сосне прислонилась и стала дядьку Лешего звать:

– Дядя Леший, покажись не белым волком, не чёрным вороном, не елью колючей, а таковым, как я есть, видом человеческим, – это она сразу надумала Лешего-то спросить.

Девки в той деревне с Лешим дружили, страхов о нём не слушали, гостинцы ему носили. Так ещё со времён молодости, теперь уже старой-престарой, бабки Веселины пошло. Она с Лешим подружилась и девок молодых тоже научила, как с ним, о чём говорить, а о чём лучше помалкивать.

Не успела Малуша и глазом моргнуть, как куст напротив неё заколыхался, закачался, и перед Малушей предстал Хозяин леса – сам Леший. Вроде на вид мужик, как мужик, но руки как сучья корявые, глаза глубоко посажены, так и сверлят тебя, а одежда как из листьев сшита. Но Малуша уже видела не раз Лешего, вид его был ей привычен.

Выделял он Малушу из других девок, потому что она слышать и видеть умела. Слышала голос каждой травинки и зверушки, понимала, что той нужно, видела то, что простым глазом увидеть немыслимо. Вот Леший ей всегда услужить-то и старался: то заветную черничную полянку покажет, то на грузди наведёт.

Малуша на колени упала, молит:

– Дяденька Леший, помоги Ванюшку сыскать! Забыла я его в лесу.

Помолчал Леший.

– Да, Малушка, не в добрый час ты его в лес взяла! Видел я его.

И рассказал, что видел.

Побелела Малуша.

– Как же мне его найти теперь, да домой вернуть? Дяденька Леший, помоги, чем можешь!

– Ох, нелегко это будет сделать, Малуша! И страшно мне против САМОЙ идти!

– Ты только дорогу покажи, да своим помощникам накажи, чтобы с дороги не сбивали, в топь не затянули!

– Ну да ладно! Где наше не пропадало! Без жёрнова на шее дна не достанешь. Я тебе провожатого дам, а как в терем попадёшь, с собой его возьми, обратно дорогу он укажет.

– А кого ж ты мне назначишь в провожатые? – засомневалась Малуша.

Помощники у Лешего, мелкие лешачки по имени Туросик, Стукач, Свида – существа были довольно опасные и коварные. Зловредный Туросик любил принимать вид прекрасного тура или оленя с золотыми рогами. Появится, мелькнёт золотыми рогами – охотник за ним; отбежит Туросик подальше, опять манит, так и заведёт охотника в болото.

А Стукач изображал стук топора дровосека. Заблудится кто, бродит кругами, вдруг слышит – топор стучит. Он туда, а стук удаляется, так и кружит, бедолага, по лесу. А выберется или нет – это как кому повезёт. Стерёг лес Леший с помощниками. Охотника, посягнувшего на зверя с детёнышем, или рыбака, который ловит рыбу, когда она нерестится, всех, кто на лёгкую, неправедную добычу надеется, ждала грозная расплата. Но, если кто лес любит, зря травинку не сорвёт, зверёныша малого не обижает, того друзьями считали.

– Не опасайся, мы своих друзей не обижаем. Свида пойдёт, – обнадёжил Леший.

И приказал:

– Свида, выходи.

Заколыхался воздух, и перед Малушей предстал рыжий лис, красуясь шикарным пушистым хвостом.

– Ух, ты! – восхитилась Малуша. – А прошлый раз ты вроде филином ухал!

– То прошлый раз было, – погладил Свиду Леший. – Вот такой провожатый тебе и нужен. Он хоть кем обернуться может. И слушай, что он советовать будет. Свида у нас мастер. Всякие ловушки насквозь видит.

Поблагодарила Малуша дядьку Лешего и говорит Свиде:

– Ну, пошли, Рыженький. Только так, чтобы я успевала за тобой.

Засмеялись оба – и Леший, и Свида.

– Своим ходом тебе и до зимы не дойти! Но для друга семь вёрст не околица! Садись на Свиду, да держись крепче!

А Свида вроде вырос, выше стал и пошире. Ну, впрямь, конёк – небольшой росток, только ещё мягкий и пушистый. Села Малуша на него верхом, а он приказывает:

– Держись крепче, глаза зажмурь и не открывай, пока я не велю.

Так Малуша и сделала. Ветер в лицо ударил, только свист стоит – это мчится Малуша на рыжем лисе выше леса стоячего, ниже облака ходячего.

А с Ванюшкой за это время вот что произошло. Задремал он, значит, на болотной кочке. А проснулся от того, что кто-то лизнул его в лицо. Открыл Ванюшка глаза и обмер.

Прямо перед ним морда здоровущего волка, а рядом ещё такой же волк. Ванюшка вообще-то с животными дружил, собаки его слушались. И тут он обмер только от неожиданности, но скоро в себя пришёл. Смотрит на волка, а тот язык на сторону и даже улыбается как будто. Ванюшка и погладил его.

Волк ничего, не против. И другой тоже голову подсунул, погладь, мол, и меня. А Ванюшке что терять. Обнял обоих, да ласковые слова наговаривает. Совсем разнежились волки. Легли рядом, будто охраняют.

– Это что за зверюшку вы мне отыскали? – вдруг сердитый такой женский голос послышался.

Поднял глаза Ванятка, а там красавица стоит, но в мужской одежде, колчан со стрелами за спиной висит, рядом конь-огонь – копытами от нетерпения постукивает-поигрывает. Вот уж правду говорят: «Бодрый сам наскочит, на смирного Бог нанесёт». Ванюшка хоть мал был, но не по годам умён.

«Это же Девана, Богиня Охоты!» – вспомнил он. Рассказывали, бывало, что силой она пошла в батюшку, Перуна-Громовержца, а гордостью непомерной и красотою – в матушку, дочку Дыя, Бога Неба. От обоих родителей усвоила волшебные умения: могла в любого зверя оборотиться, в рыбу морскую и в могучую птицу. Потому и стала великой охотницей. Она скакала по лесам в сопровождении двух матёрых волков, которые слушались её, как обычные собаки. Любую дичь добывала и не знала в своей забаве себе равных.

Оробел парнишка, аж голос потерял, но во все глаза смотрит, не налюбуется красотой неописуемой. А Деване смешно стало.

– Ну, что уставился?

Ванюшка потупился, но с силами собрался и выговорил:

– Ты такая красивая, никто красивей быть не может, даже ни на небе, ни на земле такую красоту не найти!

– Ну, ты хоть и мал, а знаешь, что сказать, – улыбнулась Девана. – На беду девкам вырастешь. А как ты в лесу оказался?

Ванятка всё объяснил: как увязался, как отстал, как уснул. Кузовок свой поднял, протягивает Деване:

– Испробуй целебной ягоды!

Девана тут ещё больше развеселилась:

– И обходительный такой! Прямо, как Ярило весной! – и заливается смехом.

А потом и говорит:

– Уж больно хорошо ты меня веселишь. Возьму-ка я тебя в терем. Погостишь, а потом, может быть, я тебя домой отправлю. А может, и у себя оставлю. Там видно будет…

Ванятка и слова вымолвить не успел, закинула она его на коня, сама сзади села. И помчался конь быстрее ветра, только замелькало всё вокруг, успевай вглядываться. Волки за ними, тоже ногами быстро перебирают, не отстают.

Терем у Деваны был в самой чаще заповедного леса. Кругом деревья вековые, кустарники непролазные, колючие, крапива жгучая. Но перед Деваной расступались, дорогу давали. Чужому, если не знал заповедного слова, близко даже подойти не удавалось.

Муж Деваны – Святобор, Бог Леса, за лесом и бором наблюдал, чтоб по берегам рек и озёр деревья не рубили, порубщиков строго наказывал. Леший с помощниками ему подчинялись, но Девану больше побаивались – уж больно скорая она была на раздачу.

Ванятка головой крутит, по сторонам смотрит, всё ему интересно. Мир, что огород, всё в нём растёт. А как лес расступился, да терем перед ними предстал, и вовсе дух захватило. Терем высокий, под облака, всеми красками играет, башенки, окошки с наличниками, узоры на них всякие вырезаны. Загляденье, а не терем.

– Заходи, гостем будешь! – приглашает Девана. Зашёл Ванятка, огляделся, век он такой красоты не видывал! А тут и муж Деваны, Бог Святобор, вышел.

– Ты где его нашла? – спрашивает. Объяснила Девана. Недовольно покачал головой Святобор:

– Это, считай, всё равно, как птенца из гнезда вынуть, телёнка от матки отлучить. Неладно ты это сделала, Девана.

А Девана поперёк себя слов не терпит, вскинулась вся:

– Тоже, сравнил! Ничего с ним не сделается, а мне скучно.