XXL

Кирилл исподтишка попробовал подвинуть бабулю, бабуленция не сдала позиций ни на йоту, ноги, как сваи, вросли в пол – видала она таких молокососов! Опасаясь получить в бок перо, молодой человек оставил в покое старую перечницу, перестал пихаться, углубился в переписку. Второй раз за минувшие сутки его страничку посетила Оленька. Кирилл был зарегистрирован в нескольких соцсетях, состоял в 37-ми группах, в друзьях у него числилось человек триста (если не больше), не менее 50-ти из которых он знал лично. Каждый день, разгребая кучу лайков, пульсирующих сердечек и кривляющихся цветков, Кирилл всеми фибрами ощущал свою востребованность. С Оленькой они схлестнулись на почве обсуждения какого-то нереального пейзажа и теперь очень радовался, что та сама ищет с ним контакт. Фотки девушки будили что-то внутри, хотя Кирилл сразу сделал вывод, что Оленька не из тех девиц, которые облизывают губы, трогают себя за что ни попадя, и вообще ведут себя не гигиенично. Оленька была не такая! Это сразу чувствовалось.

Судя по иконке Оленька тоже была на сайте. Кирилл соображал, о чем бы таком девушку спросить, чтобы зацепить, так уж зацепить. Ничего особо оригинального в голову не лезло.

– Как дела? – натыкал он ни к чему не обязывающее, нейтральненькое послание, обозначив свое присутствие.

– Нормуль, – прилетело тут же от Оленьки. Получив горячий привет, Кирилл обрадовался, запустил пятерню под толстую шапку, что-то там поковырял, извлек нечто на электрический свет, выскоблил застрявшее из-под ногтя, обдумывая что бы такое еще написать.

– И у меня норм! – после некоторых раздумий настрочил Кирилл. Юноша хотел было еще добавить «моя нежная прелесть», но придержал коронную фразу для другого случая. Мужик он в конце концов или не мужик? И вообще с бабой нужно быть построже, иначе разбалуется, сядет на голову, ноги свесив. Мужик он на то и мужик, чтобы проявлять мужественность. На подлете к носу палец завис, Кирилл получил когда-то в принципе неплохое воспитание.

– Чё заглох? – постучалась снова Оленька. – Чё делаем? Чё молчим? – не унималась новая знакомая.

– А какого у тебя цвета глаза? – упало до кучи еще одно послание.

– Голубые, – от балды ответил Кирилл. Глаза у него были самые обыкновенные, среднекалибернокарие, но кто же признается, когда каждый второй лепит себе на страницу Джонни Деппа или мимикрирует под Брэда Питта? Цвет глаз сейчас не проблема, можно вставить какие хочешь линзы, хоть в сиреневую крапинку. И вообще, чтобы не запинали в условиях жесткой конкуренции, пока не оперившимся не возбраняется и приврать. Ну нет у него ни навороченной тачки, ни брендовых шмоток, ни своего жилья, ни других подручных средств для вранья, вот и приходится прибегать к другим доступным возможностям, чтобы хоть как-то подкорректировать имидж.

– А у тебя есть недостатки?… Ну, кроме лопоухих ушей? – допытывалась Оленька.

Кирилл осторожно поднял руку в шапке, шерстяными бортами прижимающей вполне себе аккуратные ушки – с чем с чем, а с ушами у него было все в порядке, в этом он был уверен на все 100!

– Да нет… у меня вполне приличные уши, – в интонации проскочила легкая обида.

– Жаль, – всплыл еще один пузырь на экране.

Кирилл захлопал глазами, что-то он перестал въезжать… Что плохого, когда уши у человека нормальные?

– Почему? – и все-таки хотелось выяснить, – Почему жаль?

– Я люблю, когда на свету светятся и с прожилочками, – объяснилась Оленька.

Кирилл не знал, что ответить кроме того, что у него явно не такие. У него самые обычные, стандартные уши.

– А можно я буду тебя называть своим оленёнком? – не унималась Оленька.

– Почему оленёнком? – спросил Кирилл.

– Потому что у тебя маленькие уши, были бы большие – был бы слонёнком…

– Логично, – согласился Кирилл, если уж они выяснили какие уши у него, молодой человек посчитал не зазорным адресовать тот же вопрос и Олечке.

– А какие у тебя?

– Что?

– Уши…

– У меня нет ушей.

– Как нет? – удивился Кирилл.

– А так… Я всегда ношу наушники, поэтому у меня не может быть ушей.

– Ааааааа, – дольше, чем нужно продержал палец Кирилл.

– А что у тебя еще не так?

Кирилл как-то не очень понимал к чему клонит Оленька.

– Как я поняла хобота у тебя тоже нет? – допытывалась девушка.

Кириллу почему-то хотелось, что хобот у него был, раз уж он так облажался с ушами.

Юноша нахмурился.

– Хобот у меня есть, – уплыл от него бульбышек.

– Ты же не слоник… – высветилось наивное возражение Оленьки.

– Ну и что! Хобот есть! – стоял на своем Кирилл.

– Ну, хорошо, хорошо… Пусть будет… – всплыл очередной пузырь.

Кирилл долго смотрел на это Оленькино невразумительное «пусть будет», за которым пока ничего не следовало, – «А дальше?» – недоумевая моргнул он.

– А какой он? – появилась снова Оленька, – Опиши его… если можешь?

– Если можешь… – блымкнуло повторное сообщение.

Кирилл не хотел описывать, но Оленька тогда бы могла подумать, что хобота у него нет, а это было недопустимо! Был у него хобот! Был и всё тут!

– Ауу, – нарисовалась опять Оленька, – Так и знала… Ты его потерял? – взгрустнули разочарованно скобочки.

Кирилл снова залез пятерней под шапку, волосы взмокли, в вагоне метро было жарко.

«Будь она сейчас рядом» – непроизвольно сжались кулачки – бабушка наконец от него отодвинулась.

– Хорошо, я тебе поверю, – примирительно написала Оленька, – Но только при одном условии…

– Каком? – насторожился Кирилл.

– Если ты пришлешь мне… Цифру…, – после некоторой паузы ответила Оленька. Разного рода скабрезность, конечно, не в силах оправдать даже истинное положение вещей. Единственный способ уберечь себя от неприличностей – не читать чужую переписку.

Кирилл некоторое время колебался, не зная какой из двух параметров выслать, и после некоторых раздумий склонился в сторону бОльшего.

В пролете между Тульской и Нагатинской в адрес Оленьки были направлены сокровенные данные.

Кирилл замер в ожидании.

– А вторая? Та, которая больше… – после затянувшейся паузы проявилась наконец Оленька.

Кирилл сдёрнул шапку, накинул произвольное значение и зафиндилил послание Оленьке.

Оленька не сразу переварила поступившую информацию, это и понятно – такая рыба попалась…

– Это что? ХL? – поступил уточняющий вопрос.

– XXL, – поправил ее молодой человек, не сообразуясь с тем бывает ли такое в природе.

Кирилл написал еще что-то, но Оленька не ответила ни на это, ни на последующие послания.

– Ау! Ау! – еще два дня кричал в цифровом лесу Кирилл, но Оленька не откликалась ни на «Ау», ни на «Оленьку», ни на «слоника», ни на другие позывные. Всё оказалось бесполезно. Оленька растаяла, как утренняя дымка.

Спустя неделю Кирилл догадался, что Оленька его бросила.

Оленька Ромашова, студентка пятого курса не последнего в городе университета, последние два курса посвятившая изучению общественных явлений, свернула большую часть интернет активностей, блестяще защитила диплом на тему «Роль средств коммуникаций в расширении зоны комфортного вранья. Причины и предпосылки увеличения предельно допустимых значений.» и поступила в аспирантуру. Теоретические выкладки подтверждали полученные практическим путем данные.

Настоящий мужчина

Переступая порог собственного дома, Дмитрий Иванович превращался в Димулю. Переход этот был плавно-естественный, не единожды пройденный – трансформации в жизни, за исключением, пожалуй, революций и землетрясений, проходят совсем не так, как в кино, когда при перетекании из одного состояния в другое у героя выкручивает жилы, изгибается бычья шея, глаза наливаются и чуть не лезут из обрит. Дмитрия Ивановича не корежило и не выворачивало – Димуля появился без пота, пыли и усилий.

Дом частенько упоминают, когда хочется сказать хорошее о человеке, в особенности о мужчине (дерево, отдельно стоящее либо пышный сад, отпрыски – обычное в этом случае дополнение). Всякому хочется что-то после себя оставить, хоть как-то, но наследить.

Дмитрий Иванович со всем своим законным семейством проживал в коттедже площадью 360 квадратов в нескольких километрах от черты города – и цивилизация под боком, и свежо, нет той загазованности. «Чашу» со всех сторон окружал травинка к травинке канадский газон, перед домом росли карликовые елки – никаких альпийских горок, живописных развалин, гномов, квакающих в глубину лопаты прудов – все со вкусом, чинно, благородно.⁶ Геометрически вымощенная неместным камешком дорожка вела от ворот к порожку, камешек прекрасно сочетался с бурым облицовочным булыжником, цоколем, бордюром и даже с крышей дома – на тот случай, если б у кого возникла потребность осмотреть «гнездо» сверху.

На пороге Дмитрия Ивановича год от года все приветливее встречала супруга и хозяйка дома Елена Сергеевна – женщина милая, хотя и не та, что была лет 30 назад, когда только вышла замуж за голого студента. Справедливости ради надо сказать, что Елена Сергеевна и в лучшую свою пору не была серной. Природа не всех дарит одинаково, случается, что и жадничает – супруга Дмитрия Ивановича рано это поняла, и поэтому сейчас на порожке топталась именно она, а ни какая-нибудь чужая женщина.

А на месте её хотели оказаться многие… Еще бы! Дмитрий Иванович был давно не тем пришедшим с рыбным обозом юнцом – годы его закалили, не превратили, как многих в бурелом, он упорно трудился, карабкался, метал икру и в итоге в свои 53 был в двух местах глава и учредитель, а в нескольких имел статус приглашенного советника, чьей помощью не часто, но пользовались. Всего он добился сам, своим умом, отчего все приобретало в разы больший блеск. Рядом с таким мужем Елене Сергеевне было и радостно, и жутко. Радостно скорее за него, жутко больше за себя.

Человек привыкает к хорошему… Чтобы возле такого мужа удержаться, Елене Сергеевне приходилось крутиться. То, что было хорошо еще вчера – не годились сегодня, то, что спасало сегодня – отбрасывалась завтра. Когда-то приехавшая погостить мать надоумила дочку на то, что рубашки лучше покупать не нарядные, а серенькие, похуже… О том, что муж не должен ходить на работу, как сахарный пряник Елена Сергеевна догадалась уже сама. Но, одно дело отправлять на работу в неглаженных рубашках пусть даже и перспективного, но рядового сотрудника, а другое поначалу хоть и маленького, но руководителя – тут и встречи, и совещания, совсем другой уровень.

Приходилось прибегать к все новым и новым уловкам. Обстоятельства менялись, но и Елена Сергеевна не стояла на месте, совершенствовалась, меняла тактику… Застиранные рубахи ушли в прошлое, и не только они одни. В какой-то момент Елена Сергеевна устала мотаться с супругом по командировкам, сторожить устала. Нужно было что-то более действенное. Притормозившая было на одном Ванечке (в котором Дмитрий Иванович, правда, души не чаял), Елена Сергеевна в три года выдала еще Степана и Машутку, но и тут не успокоилась, да и как успокоиться, когда Дмитрий Иванович все идет и идет в гору… Елена Сергеевна взялась за себя, через какие только процедуры не прошла, в салоны, как на работу, ходила, под нож ложилась, без педикюра к мужу лишний раз не подходила – благо финансовое положение позволяло, да и Дмитрий Иванович уж что-что, а жадным никогда не был… Если нужно что подшлифовать – всегда пожалуйста!

В 45 Елена Сергеевна выглядела лучше, чем в 25. Сама ухоженная, дети сытые, умытые, на кухне котлетки-бараночки, если что заметит – ни скандалов, ни упреков, тишь да гладь, приятная, непринужденная обстановка. Дома Дмитрий Иванович отдыхал и душой, и телом.

А замечать было что, деньги делали свое черное дело. Всюду, где бы не прошелся, Дмитрий Иванович привлекал к себе внимание. Да и как не привлекать? Года не берут, молодое поджарое тело, с собой всегда кошелек. Елена Сергеевна мотала на ус, не в том уже возрасте, чтобы сражать бицепсами. В шею выгнала домработниц и снова начала готовить сама, побольше мучного, сладенького, показалось, наконец, долгожданное пузико. Но и здесь подходить нужно было с умом – неприятности со здоровьем ни к чему, детей еще на ноги ставить нужно.