Планы,планы

15 декабря 2000 г.

В квартире от дедушки, который жил здесь до меня, остался не только сломанный телевизор, но и громогласный дисковый телефон ярко-красного цвета. Еле приволокла ноги с работы, а он звонит. Странно, кто бы это мог быть?

– Оля, привет!

– Привет, Маришка!

– Ты что на Новый Год делаешь?

– Пока не решила, а что?

– Да вот тут такое дело, Антон нас на дачу к себе зовёт, хочешь с нами?

– Ээээ, неожиданное предложение, я подумаю.

– Ты только там давай не затягивай с решением – позвони, как решишь. Туууу…

Вот это поворот! Это что, тот самый Антон, с которым мы месяц назад у Маринки познакомились? Он, конечно, симпатичный, и всё такое, но что он весь месяц делал? Вынашивал план Барбаросса? А тут ещё эти алкоголики анонимные на трезвый Новый год зовут. Я почти согласилась. Надо думать.

Даришку отвезу к бабушке, пусть воздухом подышит, а сама на дачу к Антону… Страшшно.

– Да не страшно, Оль. Там же Маринка будет, Эдик с девчонками. Что может произойти? – кажется, я сама с собой у себя в голове разговариваю.

– Да, всё вроде так. А вдруг он на меня нападёт?

Господи, что за шизофрения у меня в голове? Одна часть говорит: «Давай, поезжай, всё в порядке будет». А другая всякие страшилки придумывает: «Нападёт, увезёт…»

Нужно что-то решать. Ехать или не ехать? Всё равно терять нечего, в альтернативе только вечеринка с анонимными алкоголиками в завязке. Всё, хватит мне таких знакомств, ещё бывшего, не дай Бог, встречу – опять реветь буду. Решено – еду на Новый год на дачу к Антону.

Едем на дачу

25 декабря 2000 г.

– Алло.

– Мариш, привет! Ну что, у нас всё в силе?

– Да, Оль, не переживай, мы с Эдиком всё приготовим, потом только расходы разделим, как договаривались. Ты приходи 31 декабря к Яблоневке, на машине Антона поедем.

Боже, сероглазый блондин и на машине – всё, как я хотела, это знак!

Машина – изумрудная девятка, кажется, новая. Сажусь на переднее сиденье, чувствую себя барыней. Маринка с Эдиком и девчонками затолкались на заднее. За ними разместился ароматный зажаренный гусь на большом противне. Марина – кулинар-кондитер, она прекрасно готовит, и с ней можно ехать куда угодно, не пропадёшь. Повезло Эдику с ней или Маринке с Эдиком, хорошая они пара.

Настроение у всех отличное, Антон балагурит, девчонки смеются. Только меня сковывает ужас. Я вжалась в сидение и схватилась за ручку двери, как будто хочу выпрыгнуть на ходу.

Куда я еду, зачем? Что меня ждёт? Мы ведь с ночёвкой едем. А что, если Антон напьётся и будет ко мне приставать?

– Оля, что за бред ты несёшь? – это моя рациональная часть всегда приходит на помощь. – Кто напьётся, Антон? Помнишь, в гостях на ноябрьские всё было нормально? Никто не напивался. Всё, выдыхай, расслабляйся. Посмотри за окно – уже ёлки-берёзы мелькают. Начинай уже получать удовольствие от этой жизни…

Привет, Турышкино!

Куда мы едем? Как это называется? Мартышкино? Кажется, Турышкино. Полтора часа – и мы за городом. Настоящая деревня, в которой люди живут. Погодка супер, снегу намело, мороз, солнышко. Внизу, если смотреть с бугра, речушка небольшая вьётся чёрной змейкой, не замерзает.

Высыпались из машины воодушевлённо-радостные мои родственники. Во дворе нас встретил отец Антона, видный такой мужчина, серьёзно посмотрел на меня серыми глазами, как будто оценивающе, но в целом дружелюбно. Предложил пройти в дом, сказал, что сам собирается в гости к друзьям – Новый год праздновать. Ну, может, так даже лучше. Отец Антона мне сразу понравился. Красивый мужчина с благородной сединой, наверное, раньше был брюнетом. Неразговорчивый, ведёт себя очень достойно, не суетится.

Дом оказался не дом, а домишко – маленький, серенький, скособоченный. Таак, думаю, приехали. На слово «дача» у всех, конечно, разные ассоциации. Марина с Эдиком тоже были удивлены, но виду не показывали. В доме всё, как полагается в домах послевоенной постройки: на скорую руку, из чего попало. Небольшие холодные сени, маленькая узкая дверка в комнату.

– Наклонитесь прежде, чем войти: дом уважение любит, а кто его не уважает, того он бьёт, – пошутил «дедушка» , пропуская нас вперёд.

Заходим. В центре большая русская печь, вдоль стен кровати, комната разделена занавеской на два отделения: «кухня» и «спальня». В кухне большой грубо срубленный обеденный стол, рядом – ведро с помоями и тазик вместо умывальника. Зрелище, конечно, захватывающее, такого я ещё в своей жизни не видела. Всю жизнь в трёхкомнатной квартире прожила, пока из Таджикистана не уехали. Девочки, племяшки мои, оторопели слегка, примолкли. Для них это тоже в новинку.

Антон чувствовал себя хозяином, подбрасывал дрова в печь, показывал Марине с Эдиком нехитрое хозяйство. Чтобы снять напряжение, Эдик предложил сходить за ёлкой в ближайший лесок. Мы с Мариной и девочками принялись облагораживать помещение – не пропадать же Новому году.

Новый год

За праздничным столом стало веселее. Ёлку поставили во двор и украсили электрической гирляндой, из окошка было видно, как весело подмигивали огоньки. Было хорошо, все уже расслабились и смирились с неидеальными условиями, отпустив все ожидания.

Мужчины балагурили, мы с Мариной и племяшками устроили новогоднюю фотосессию, которая спонтанно переросла в зажигательную дискотеку. Всё шло хорошо, пока я не начала считать кровати. Если не считать колченогий диванчик на кухне, их было всего три. Арифметика нехитрая. Девочки-сестрёнки – на одной, Эдик с Мариной – на другой. Это что получается, у нас с Антоном одна кровать на двоих? Ну уж нет! Буду сидеть всю ночь на табуретке, а завтра днём высплюсь.

В конце концов, Эдик с Мариной улеглись, девочки тоже, а мы с Антоном ещё долго разговаривали шёпотом, пока у меня не начали слипаться глаза. Антон вежливо предложил мне кровать, а сам устроился на диване в кухне, который был примерно вполовину Антона. Сон куда-то подевался, и я тревожно ждала какого-то подвоха или нападения.

Первое свидание

На следующий день после Нового года я получила от Антона официальное приглашение на свидание. Договорились встретиться на Невском и прогуляться. Это было второе или третье января 2001 года, точно уже и не помню.

Праздничный зимний Петербург был хорош. Улицы немного припорошило свежим снегом, повсюду весёлые, разноцветные огни новогоднего настроения.

– Поедем в «Катькин сад», – предложил Антон. Ну да, только петербуржец в третьем поколении может так пренебрежительно относиться к мировым ценностям культуры.

В Екатерининском саду было тихо и чисто. Рядом в двух шагах толпами праздно гуляющих бурлил Невский проспект, а здесь было очень спокойно. Мы присели на скамейку, Антон что-то рассказывал про Петербург, про свою бабушку, пережившую войну и блокаду.

Я быстро подмёрзла, и Антон заметил это. С тех пор как мы вернулись в Россию из Таджикистана, никак не могу привыкнуть к холоду, даже сплю под двумя одеялами. Решили зайти в ближайшее кафе, на Караванной. Народу много, нашли свободный столик совсем у выхода. Ничего, пусть так, зато тепло. Что-то заказали.

Есть не хотелось, но еда – отличный повод скрыть неловкость. Антон не замолкал. Так я выяснила, что он военный, служил на космодроме в городе Мирный и совсем недавно перевёлся служить в Петербург, в Военно-космическую академию.

С военными у меня свои особые отношения, короче, не хотела я наступать на те же грабли. Военные и нерусские у меня были в чёрном списке. Слушаю, виду не подаю, что не в восторге от этой новости.

Откуда-то из глубины зала стал доноситься тоненький голос. Пел, видимо, ребёнок, предположительно мальчик лет десяти. Мне уже очень хотелось увидеть его. Через минуту к нашему столику подошёл лукавый вихрастый мальчишка. Он лихо аккомпанировал себе на гармошке и пел жалостливую песню, всем своим видом предлагая вознаградить его за талант. Я уже потянулась за кошельком, чтобы поддержать юного артиста. Вдруг Антон вскочил с перекошенным лицом и резко сказал мальчику:

– Ну-ка, убирайся отсюда и не подходи к нашему столу, понял?!

Я оторопела. За какие-то доли секунды милый Антоша превратился в свирепого монстра. Я не могла произнести ни слова. Как он мог так поступить с ребёнком?! Он же не виноват в том, что ему приходится так зарабатывать на жизнь, тем более он не просто попрошайка, а поёт, и очень красиво, сам играет на музыкальном инструменте. Не все дети из благополучных семей на это способны.

Я была вне себя от возмущения и в то же время сгорала со стыда за своего спутника.

– Мне пора, благодарю за угощение, – сказала я, резко вставая.

Антон поменялся в лице, что-то бормоча в своё оправдание. Взяв пальто, я стремительно направилась к выходу.

Прояснилось

Быстро и решительно я двигалась к метро. Антон догнал меня, и почти всю дорогу до дома мы молчали. Мне было неловко смотреть на него, он пытался понять, что случилось, изучая моё лицо. Я вышла на «Чёрной речке», Антон поехал дальше, к себе в «Озерки». Вечером он не позвонил и на следующий день тоже.

– Вот гад! Да ещё и трус, – сказала я сама себе вслух. – Мог бы, по крайней мере, позвонить, прояснить, что произошло и почему я так отреагировала. Ну и Бог с ним, пусть катится, не очень-то и хотелось!

На третий день зазвонил мой красненький, доисторический, из советской эпохи телефон.

– Здравствуйте, будьте добры Ольгу, пожалуйста.

Это был Антон. Странно, что он меня так официально спрашивает.

– Это я, Ольга.

– Ну, слава Богу! – Антон облегчённо выдохнул.

– А что случилось?

– Да я уже третий день звоню по телефону, который ты мне дала, а там какой-то пьяный мужской голос регулярно посылает меня подальше. Я даже подумал, что это шутка такая, чтобы от меня избавиться. Пришлось сестре твоей, Марине, звонить, чтобы уточнить номер.

Я замерла на секунду и почувствовала, как огонь стыда наполняет меня с головы до пяток.

– Как неловко получилось, – пробормотала я.

– Ну да, ты там в номере одну цифру перепутала.

– Антон, прости, я не специально. Мы с дочкой только переехали в эту квартиру, сама этот номер ещё не выучила.

– Ольга, а можно вопрос?

– Да, конечно!

– Что тогда произошло в кафе? Ты так резко переменилась и ушла, я что-то не так сказал?

– А, это… Помнишь, там мальчик был, песню пел под гармошку? Я только слушать начала, а ты…

– Ну да, я испугался, что он будет приставать к тебе, и решил прогнать, хотел защитить тебя.

– Таааак, значит, ты защищал меня от этого ребёнка?

– Ну да…

– Всё ясненько. Давай на будущее договоримся: от детей меня защищать точно не нужно, я их люблю. Клянусь, ещё ни один ребёнок не причинил мне вреда.

– Оля, может, тогда повторим наше неудавшееся свидание?

– Хорошо. Позвони, как определишься с местом, договоримся.

Мама приезжает!

После второго свидания с Антоном у нас как-то быстро всё завертелось. Не прошло и двух недель, а он уже почти поселился в моей съёмной хрущёвке, недалеко от Торжковского рынка.

В однушке было всё, что требовалось: старый диван-ветеран с пружинами наружу, антикварный деревянный комод, тяжёлые ящики которого с трудом выдвигались с характерным скрипом, маленький неработающий ламповый телевизор, наверное, не цветной.