Тина решила, что сегодня поедет домой и поговорит с Катей. Сестра обязательно посмеётся над Тининым сном, и весь дурман окончательно выветрится из головы. Ей надо было поговорить с кем-то, кто развеял бы все бредни, убедил бы её, что зеленоватых дев она видела во снах, а снам доверять нельзя. И ещё, надо помириться с мамой и проведать дедушку. Да и по Олежке Тина уже соскучилась.

Не рассуждая долго, она собралась и поехала. По дороге купила торт и, зайдя в подъезд, пообещала себе, что будет милой, терпеливой и постарается ни с кем не ссориться. Вздохнув, она открыла дверь и переступила порог. Дома оказался один дедушка. Олег убежал гулять, Катерина тоже отправилась по своим делам, а мама, конечно же, ушла на работу.

Тина зашла в дедушкину комнату и улыбнулась:

– Привет, дедуль. Как ты себя чувствуешь?

Дедушка повернулся, знакомо скрипнула коляска, и Тина увидела доброе дедушкино лицо.

– Здравствуй, Тиночка. Я – что? Я, как всегда – нормально. Ну, а как вы на новом месте? Нравится?

– Ох, дедуль, – Тина подошла к нему и поцеловала в щёку. – Даже не спрашивай. Странно там, и сны мне непонятные снятся. А Катька скоро придёт?

Дедушка посмотрел на внучку внимательно и чуточку тревожно:

– Через часик, укол мне сделает. Ты, Тиночка, расскажи, что за сны такие? Беспокоят?

Тина улыбнулась: вот всегда он волнуется за всех, кроме себя. И для каждого найдёт доброе слово.

– Нет, дедуль. Просто странно.

Она села в кресло и прикрыла глаза. Спокойно у дедушки в комнате: на стене тикают старинные часы, пахнет валерианой и чем-то родным. Как в детстве, когда с ней случались неприятности, Тина удобнее устроилась в кресле и принялась рассказывать. Она отчего-то опустила свои сны и рассказала Алёнину деревенскую историю о Женьке и тётке Алисе. Дедушка слушал, не перебивая, иногда кивал. Закончив, Тина задала вопрос:

– Дедуль, а ведьмы бывают? Настоящие ведьмы в нашей жизни?

Ответ прозвучал не сразу, похоже было, что дедушка серьёзно отнёсся к её рассказу:

– Бывают, – сказал он и неожиданно добавил. – Мне встретилась одна.

Тина встрепенулась, готовая засыпать дедушку вопросами, но он сам принялся рассказывать:

– Когда мы с твоей бабушкой поженились, то решили переехать в город. Любушка и слышать не хотела о жизни в селе. Книг начиталась или фильмов насмотрелась, я не знаю, а только принялась твердить мне сразу после свадьбы: переедем к дядьке в Москву, он нам комнату сдаст. Это правда, дядька её родной давно Любу к себе звал, а когда узнал, что она замуж вышла и ребёночка ждёт, письмо прислал. Приезжайте, мол, вы мне не в тягость. Работы в городе навалом, ребетёнок в детский садик пойдёт, а вы за мной присмотрите, сам я уже старый.

Ну, вот мы и переехали. Квартира у дядьки в новостройке, дом новый, жильцы друг дружку не знают. И оказались нашими соседками две сестры. Одна из них, младшая, Аглая, на меня вдруг, как бы это сказать… глаз положила. У меня жена молодая, беременная, любимая, зачем мне другая? Но против моей воли потянуло меня к этой Аглае. Не знаю, что в ней было, а встречу её, и ноги слабеют. В голове туман, дышать нечем. Наваждение какое-то, ночами спать перестал, сам начал встречи искать. У соседей дверь хлопнет – я вздрагиваю и под любым предлогом из дома. Был грех – один раз целовались мы с Аглаей на лестнице. Я, как с цепи сорвался, а она в руках моих так и растаяла… Любушка моя, она умница, когда обо всём догадалась, скандалить не стала, а собралась и уехала. Я чуть рассудка не лишился, ведь любил я её! Но вместо того, чтобы за ней ехать, я в комнате заперся. Решил – если три дня выдержу и к Аглае не побегу, то верну Любушку. Как у вас, у молодёжи, называется, когда всего крутит, наизнанку выворачивает, и терпеть уже нет никакой мочи?

– Колбасит, – скривилась Тина.

– Ну вот, значит, колбасило меня молодого так, что в пору в петлю. Закрываю глаза – Аглая! Смеётся, манит. Открываю – Любушка с фотографии смотрит! Дядька в дверь стучится, а я мычу в ответ, что болен, чтобы оставил меня в покое. Никому не дай Бог испытать того, что я испытал!

– Дедуль, а дальше? – Тина от нетерпения придвинулась ближе.

– А дальше… на третий день силы меня оставили, я Любушкину фотографию со стены снял и собрался на поклон к Аглае. Мысли глупые были, что заберу её и уедем мы с ней далеко-далеко, где нас никто не найдёт. Когда я понял, что жизни мне без неё нет, вернулась Любушка. Вошла и смотрит на меня, а я и сказать ничего не могу.

– Спасу я тебя, – говорит. – Была в селе, люди научили. Вот, пойдём, посмотри, что покажу!

И повела меня к порогу. Потянулась рукой вверх, а живот мешает, и просит:

– Ты сам вон ту иголку из косяка вынь, я не достану.

Я поглядел, а там не одна иголка, а целых семь, осторожно так воткнуты, сразу и не заметишь!

Любушка говорит:

– Это называется подклад. Умные люди научили: если иголку найду, мух дохлых на пороге или порошок какой – всё убрать. Приворот на тебя сделали, Серёженька. Не виноват ты ни в чём.

Я иголки вытащил, а Любушка их пламенем опалила и отнесла куда-то, закопала.

К ночи меня отпустило. Как пелена с глаз упала, смотрю я на Любушку – насмотреться не могу! Родная она мне, близкая, ближе не бывает! И Нинка у неё в животе уже шевелится, на свет просится.

Ну, забрал я Любушку, простились мы с дядькой и переехали в семейное общежитие. Были раньше такие. А потом мне на работе квартиру дали.

Вот так, Тиночка. Не верил я в колдовство, как же: комсомолец, идейный, сознательный! А сам столкнулся и убедился – есть оно. И ведьма может всю жизнь человеку сломать, если захочет.

Да, а с Любушкой мы скоро тайно венчались, тогда открыто нельзя было, и больше я Аглаю не вспоминал. Да дико мне было о чужой бабе думать, когда у меня жена любимая и дочь. Вот такая история.

Тина сидела тихо, вспоминала бабушку, как они с дедушкой хорошо жили, как любили друг друга. И как у дедушки ноги отказали, когда она умерла. На похоронах он ещё стоял, а на утро с постели не встал. И только звал свою Любушку и тихо плакал. Неужели могло такое быть, что когда-то он её чуть не бросил? В голове не укладывалось!

– Дедуль, – Тина сглотнула комок. – Я тебя люблю. Давай пить чай, я торт купила.

Не успела она вскипятить чайник, вернулась Катя. Впорхнула смеющаяся, весёлая, весеннее облачко счастья, а не сестра! Тина обняла её, отстранилась и залюбовалась:

– До чего ж ты быстро растёшь, принцесса!

Катя снова рассмеялась и обернулась к зеркалу:

– Стараюсь, сестричка!

Пока они втроём ели торт, шутили, Тина посматривала на часы. Теперь ей надо было поговорить с Катей, но не при дедушке. С улицы прибежал Олежек, бросил Тине своё обычное:

– Привет! – и опять убежал к друзьям.

Ничего у них в доме не изменилось, осталось только помириться с мамой. Но сначала рассказать Кате сон. Тина встала из-за стола, собрала грязные тарелки и пошла на кухню. На пороге обернулась и кивком позвала Катерину за собой.

Начала рассказывать, пока мыла посуду, а закончила в их бывшей комнате. Катя сначала отвлекалась, но когда услышала про себя, притихла и удивлённо спросила:

– Я тебе этой ночью приснилась?

Тина кивнула.

– Странно. И ты мне тоже. Я всё расскажу, ты только не смейся. Ты у меня, Тиночка, во сне парня увела, а я на тебя за это ужасно разозлилась!

– Которого? – улыбнулась Тина, зная, что сосчитать Катькиных парней – пальцев на руках не хватит.

– Ты его не знаешь, – отмахнулась сестра. – Тимур, мой новый знакомый. Я, между прочим, влюбилась, Тиночка, имей это в виду.

– Что ж, рада за Тимура, – ещё шире улыбнулась Тина, вспоминая, сколько раз уже слышала от Кати подобные признания.

– Вот и зря ты не веришь, – надулась Катя. – Если бы ты видела, какой он красивый! И он, кстати, твой ровесник.

– Катька! Ему двадцать лет?! – это было что-то новое, обычно в Катю влюблялись её одноклассники. – Неужели взрослому человеку интересно с тобой?

– А ты думаешь, ты одна у нас такая красавица? Я что, хуже?

– Не хуже, не хуже, – поспешила ответить Тина, зная, как Катя помешана на красоте.

– Так вот, мы в Интернете познакомились, и его мой возраст нисколечко не испугал! Тимур мне сам предложил встретиться.

– И ты согласилась?

– А я что, дура? Такой красивый парень предлагает встречу, а я откажусь? Ладно, не перебивай. Вот ночью мне и снится: идём мы с ним по улице, а Тимур спрашивает:

– Где Тина?

Я удивилась:

– Зачем она тебе?

А он:

– Надо её найти. Она нужна одному человеку.

И мы, как сумасшедшие по городу побежали, тебя искать. И вдруг, возле набережной ты нам на встречу идёшь. Тимур тебя увидел, мою руку отпустил и к тебе. А ты ему улыбнулась, ну вот прям, как сейчас, мне ручкой помахала и увела его. Как же я на вас разозлилась!

Тина не выдержала и рассмеялась:

– Спасибо, дорогая. Теперь, уж точно, снам верить не буду! Что б я у сестры парня увела?! Не дождёшься! Выходит, твой сон кошмарнее моего.

Она облегчённо вздохнула, но вдруг что-то вспомнила и задумчиво спросила:

– Кать, чтобы совсем покончить с этой мистикой, скажи – тебе знакомо слово нюнефар?

– Что? – Катерина сморщила хорошенький носик. – Нюне… как?

– Нюнефар. Засохшая роза, плавающая в воде.

Тина посмотрела на Катину гримаску и невольно улыбнулась. Какой милой может быть её сестрёнка! Ещё пару лет, и берегитесь все мужчины, которых она встретит на своём пути!

– Первый раз слышу, – уверенно сказала Катя. – Тин, откуда это слово? А вообще-то красиво: засохшая роза в воде.

– Из сна, – отмахнулась Тина. – Спасибо, родная, успокоила. Сон – это просто сон, нельзя воспринимать его, как реальность.

Она встала, поцеловала Катю и направилась к выходу. На прощание оглянулась и тихо добавила:

– А во сне ты это слово знала. Странно. Да ладно, ерунда. Пока, сестрёнка.

Так и не дождавшись маму, Тина уехала.

* * *

В квартире Глафиры Степановны она оказалась к вечеру. Андрей ещё не вернулся с работы, и она решила приготовить ужин. Когда котлеты пожарились, ей снова захотелось попробовать странную заварку, чтобы убедиться, что никакой неуместной храбрости и галлюцинаций она не вызывает. Девушка осторожно сняла крышку с фарфорового чайника и сделала глоток тёмной жидкости. На вкус обыкновенная крепкая заварка. Тина улыбнулась, вернула крышку на место и отправилась в комнату.

Здесь всё осталось по-прежнему. Она слегка навела порядок и подошла к зеркалу.

– Ну что? – спросила она вслух. – Никаких движений и пугалок на сегодня? Я убедилась, что мне всё привиделось, а вы, мои отражения, ведёте себя так, как и должны вести себя любые зеркальные копии.

После этих слов что-то немного изменилось. Сначала она не поняла, а потом заметила еле уловимое движение в отражённой глубине комнаты. Тина обернулась, но ничего подозрительного не обнаружила. Тогда она снова вгляделась в зеркало и вдруг… увидела Андрея! Он стоял возле стола и совсем не замечал Тину! Его руки что-то искали по карманам, взгляд рассеянно блуждал.

– Андрей, – позвала его Тина, но он её не услышал. Она опять обернулась и убедилась, что в комнате пусто. Паника не успела охватить её, стало любопытно: что же такое Андрей ищет и не может найти? А он, наконец, вытащил мобильный телефон и быстро нажал вызов. Ждал недолго, и Тина услышала его приглушённый голос:

– Лапочка, я на работе. Не надо часто сюда звонить. Да, я люблю тебя, котёнок. И скучаю. Я сам тебе позвоню. Пока, Танечка.

Нет, Тина всё ещё не испугалась, её поразил тон, каким говорил Андрей! Так он разговаривал с ней в начале их знакомства, но котёнком никогда не называл! Танечка?! Что-то в его взгляде и торопливых движениях тоже показалось ей неестественным! Словно он опасался, что его разговор кто-то подслушает. Андрей несколько раз оглянулся, посмотрел сквозь Тину и… растаял в воздухе. Тина стояла поражённая и никак не могла придти в себя от увиденного. Андрей ей изменяет? И зеркало это показывает?!

Неожиданно раздался тихий смех, и левое отражение Тины повело плечами:

– Как тебе такая правда?

Центральная Тина криво усмехнулась:

– Обычная история – муж неверен жене. Миллион раз такое видела.

Правое отражение не заставило себя ждать:

– Не злобствуйте, у девочки горе. Смотрите, какой ужас в глазах. Она даже нас так не боялась!

– А я вас и сейчас не боюсь, – разозлилась Тина. – Почему я увидела Андрея? Он же на работе.

– Он и на работе, – успокоила центральная. – Ты видела его фантом в пространстве зеркального отражения, но точный во времени. Ты до сих пор думаешь, что тебе всё видится? Глупая, несчастная…

Тина отскочила от зеркала и едва удержалась, чтобы не бросить в него чем-нибудь тяжелым. Страха по-прежнему не было, её охватили гнев и обида.

– Не смейте меня жалеть! Неправда, неправда! Вы и ваше зеркало лжёте! Андрей меня любит и не может мне изменить.

В ответ ей прозвучал смех всех трёх Тин и приглушённое шипение:

– Не может, не может. Наивная девочка, глупая, как и все, кто верит мужчинам. Совсем забыла, кто ты.

– А кто я? – сорвалось у неё с языка.

– Ты? – центральная легко прошла сквозь границу зеркала и приблизилась. Вдруг её голос стал нежным. – Ты та, которая может стать Тайной. Засветится стеклянный шар, и тебе откроются законы природы.

– Всё сокровенное станет твоим знанием, – появилась из зеркала правая.

– И скоро ты наследуешь власть. Если примешь нас, – левая тоже оказалась рядом.

– Прими нас, – повторили они хором и принялись медленно кружиться вокруг изумлённой Тины, – прими нас, прими нас, прими нас… мы будем в тебе, мы поможем тебе.

Плавные движения и вкрадчивые голоса притягивали. Кольцо сужалось, а они кружились всё быстрее и быстрее. Мелькающие лица, бледные губы, тихий шепот. Руки, но не с красными, а отчего-то с тёмно-бордовыми ноктями завораживали и манили. Сквозь шепот «прими нас» стали проступать незнакомые слова на непонятном языке. Три пары красивых, слегка зеленоватых рук плыли в воздухе, реальность теряла свои очертания, знакомый мир растворялся. Ещё немного и она позволила бы потусторонним девам приблизиться вплотную и войти в себя, но… неожиданно, откуда-то из глубины сознания услышала встревоженный Катин голос:

– Бойся их. Откажись. Иначе погубишь себя, меня и невинных.

И тогда она закричала:

– Нет!

Увидев, что отражения отшатнулись, девушка вырвалась из круга и бросилась к входной двери. Оказавшись возле стола, мельком увидела, что на том месте, где стоял Андрей, на столе лежит его зажигалка. Не задумываясь, она схватила её, бросила в сумочку и выбежала прочь из квартиры.

* * *

На улице тёплый ветер раскачивал зелёные кроны берёз. Всё казалось таким обычным, просто не верилось, что рядом происходят загадочные и необъяснимые вещи.

«Необъяснимые? Но какое-то объяснение должно найтись! – решила Тина и открыла сумочку».

Где-то здесь лежит клочок бумажки с телефоном Глафиры. Всё, хватит! Достаточно неверных фантомов и танцев зеленоватых дев. За два дня и две ночи случилось много такого, от чего можно тронуться рассудком. Ага, вот и номер телефона.

Она достала мобильный и набрала нужные цифры. После разговора им с мужем придётся съехать с квартиры? Ну и пусть! Ещё пару ночей в комнате с зеркалом, и Тине прямая дорога в сумасшедший дом.

– Алло? – спросил незнакомый старушечий голос.

– Здравствуйте. Будьте добры Глафиру Степановну, – вежливо попросила Тина.

– Так, это… нету её. Ушла она. Что ж передать Глафире Степановне?

А что можно передать?

– Скажите, что её жильцы тоже уходят. То есть съезжают. Кому я могу отдать ключи?

Короткая пауза, затем тот же дребезжащий голос:

– Ты Климентина? И твой муж Андрей? Записывай адрес.

– Я запомню, – заверила Тина.

Старуха назвала метро и улицу на другом конце Москвы. Далековато, но чем быстрее отдать ключи, тем быстрее закончится вся эта история.

– Я сейчас подъеду.

Странным показалось напутствие:

– Поторопись! – но Тина о нём не задумалась, поторопиться было и в её интересах.

На месте она оказалась через час с четвертью. Дверь ей открыла худенькая старуха в чёрной одежде. Мгновение она внимательно смотрела Тине в глаза, затем рукой пригласила пройти в квартиру и быстро закрыла дверь на несколько замков. Вопрос, зачем так осторожно закрываться, если нужно всего лишь отдать ключи, так и остался невысказанным, потому что старуха сама заговорила, да так быстро, словно боялась куда-то опоздать:

– Климентина, ты уже догадалась? Я сестра Глафиры. Младшая я. Слушай меня, девонька. Глафира ушла по делам, у тебя с полчаса рассказать мне, что случилось. Не тяни время и не жмись, знаю я, что не всё ладно. Может, смогу помочь. Давай же!

Да с какой стати сестра Глафиры Степановны должна ей в чём-то помогать?

– Ведьма она, – махнула рукой старуха. – Давай, давай, рассказывай. Что непонятно – растолкую, что смогу – исправлю. Всю-то она мне жизнь испортила, так хоть на старости лет перестану её бояться!

Очень всё это было странно, но незнакомая сестра Глафиры Степановны по непонятной причине вызывала симпатию. Ведь если одна сестра ведьма, то и другая, должна быть, тоже. Но интуиция просто кричала: доверься, торопись, рассказывай!

– Ну-у, – нерешительно протянула Тина. – Зеркало.

Старуха кивнула:

– Кого видала?

– Себя. Трёх себя. И я там двигалась, говорила. И из зеркала выходила, в комнату.

– Не себя ты видела, – отрезала старуха. – Это сущности демонические тебя обольщали. Глафира с ними знается. Что они обещали?

– Не знаю, – совсем растерялась Тина. – Какие-то сокровенные знания.

Старуха трижды обернулась вокруг себя и прошептала непонятные слова. Затем снова обратилась к девушке:

– Обычная песня, девонька. Вот, я сейчас от них защиту поставила. Больше не побеспокоят, не бойся. Теперь в зеркале останутся, выйти не смогут.

– У них ещё имена странные, – вспомнила Тина. – Одна Дамгальнуна, остальных не помню. Кто это был, бабушка?

Старуха ещё что-то прошептала, поплевала в разные стороны и вдруг, достала из ящика стола какую-то вещь, поднесла к ней зажжённую спичку, предмет вспыхнул, она бросила его на железный поднос и отошла в сторону. Сквозь пламя проступили очертания розовой пластмассовой расчёски.

«Да это же моя расческа, – изумилась Тина. – Я думала, что потеряла её!»

– Какая разница, какие имена у демонов? – сказала старуха. – Ты, девонька, не сомневайся, и они, и их имена настоящие. Главное, запомни – они обманщики. Что ещё случилось-то?

Тина смотрела на плавящуюся расчёску, вдыхала едкий запах и думала, стоит ли говорить об измене мужа? А старуха распахнула окно и снова окинула Тину проницательным взглядом.

– В зеркале, как в телевизоре, мой муж объяснялся в любви другой женщине, – выдохнула Тина. – Но это ведь неправда, да?

– Ах, Глафира! – старуха даже руками всплеснула. – Опять за старое! Ты, девонька, взрослая, должна была бы знать: ведьме муж не нужен. Глафира бы тебя от него в скором времени избавила.