– Кто бы это говорил! – спокойно, но с каким-то коварством ответил русский-гитарист. – Вовка, ты что, позабыл, как месяц назад всю ночь оборону в сортире держал? Бандосы когда вокруг ползали? Маленькие такие, серенькие… Ящерицы называются. А ты, Штефко? Кто мне сапоги облевал, когда дерьмо за кишки принял, не подумал, что они из разных мест вообще-то вываливаются?!

Хохот стал всеобщим. Под его прикрытием к строю присоединились 3-е ударное отделение и отделение огневой поддержки, на которые тут же тем не менее посыпались не всегда безобидные подначки. Джек старался запомнить товарищей по взводу, но новые лица путались, смешивались… Ничего, со временем впечатаются в память не хуже штампов на бланках… Переступив с ноги на ногу, англичанин спросил у Ласло:

– А где лейтенант так обгорел?

– Фосфор, – коротко ответил венгр.

А Эрих справа тихо добавил:

– Ласло его из-под разрыва и вытащил.

Венгр поморщился:

– Да ладно… Вечно ты, Эрих…

– Баф стик!^[21] – резкий, почти злой выкрик заставил всех вздрогнуть. Лейтенант, широко шагая, приближался к строю. На плече его качалась крупнокалиберная – 7-го охотничьего^[22] – «сайга» с плоским магазином.

Темноволосый сержант из первого отделения четко скомандовал:

– Взвод – смирно! – отчеканив шаги навстречу командиру, отдал честь: – Товарищ лейтенант…

– Вольно.

– Взвод – вольно! – повернувшись, скомандовал сержант.

– В строй.

– Есть! – Сержант вернулся на место.

– Задача обычная, – лейтенант начал без предисловия, встал перед строем, передвинул «сайгу» на грудь и скрестил на ней руки в перчатках без пальцев и панцирных брассардах^[23]. – Недельное патрулирование. Глубина – двадцать километров. Командирам отделений – последняя проверка готовности. – Словно бы потеряв интерес к происходящему, он вынул из РЖ^[24] «уоки-токи»^[25] и с кем-то связался.

– Третье ударное готово! – почти сразу крикнул огненно-рыжий крепыш, пробежав вдоль строя.

– У него всегда все готово, – буркнул Эрих.

Анна поддержала немца:

– Он своих погубит, этим кончится… Эй, ты снаряжение проверяешь или меня зажимаешь?

– Пытаюсь заставить тебя заткнуться, – тихо сказал Иоганн. – Не новичок, так чего каркаешь?

– Каркай не каркай…

– Первое отделение готово! – доложил темноволосый. Джек внутренне напрягся, но Иоганн совершенно невозмутимо, ничуть не увеличив темп, продолжал проверку. Фишер сам занялся «огневиками».

– Второе ударное готово! – отрапортовал Иоганн. И подмигнул своим. Фишер кивнул. Очевидно было, что вся эта процедура лишь проформа…

– По машинам! – выкрикнул лейтенант. Команда удивила, но, повернувшись, Джек увидел четыре «элефанта»^[26], подошедшие к блиндажам. – На броню!

– По машинам! На броню!

Дело было знакомым до мелочей. Сколько раз он вот так репетировал посадку-высадку на самом разном – от такой редкости-экзотики, как самолет, до легких джипов! Иоганн оседлал пушки. Елена и Анна устроились по обе стороны башни, подняв стволы к небу. Эрих и Андрей, повернув пулеметы влево-вправо, уселись на корме, остальные расположились по бортам.

– Мазл!^[27] – гаркнул Фишер с головной.

БМП, рявкая, качнулись синхронно на гусеницах, выбрасывая призрачные, быстро рассеивающиеся облака газа, пошли за головной с установленным интервалом.

Беспричинно хорошее настроение охватило Джека. Денек был хороший, не холодный, безветренный, нет-нет да и проглядывало в сплошном сизом пологе стремительно бегущих туч солнце – в вышине ветер не прекращался. На холмах зеленело – подсознательно привычная человеку зелень почти вытеснила вымороченную, противную рыжину мутировавших растений. Кругом были свои, и, кажется, у него уже появился по крайней мере один друг. Джек посмотрел в спину Дика, сидевшего впереди с «двушкой» на коленях, и новозеландец обернулся. Дружелюбно кивнул и улыбнулся, словно хотел спросить: «Что?» Джек улыбнулся в ответ и сказал:

– Вот мы едем… А снайперы? Те, что ночью?

– Днем они дальше в холмы уползают, – пояснил Дик. – Они не такие дураки, чтобы днем тут оставаться. У них есть мотоциклы, на каждом – водитель, пулеметчик и снайпер… А ночью возвращаются.

– А наши снайперы? Они тоже в холмы ползают?

– Больше лежат.

– А как же?.. – Джек указал на спину Анны.

– Она отделенный снайпер. А те – ротного подчинения, классом повыше.

– Лучше стреляют?

– Да нет, не в этом дело. Маскируются лучше, передвигаются… Их специально учат.

– Мы что же, будем за снайперами гоняться?

– Там всякого дерьма хватает… Смотри, пехотинцы из «Херлатинга»!

Навстречу шла колонна конфедеративных стрелков – так же обмундированных, только в беретах вместо шлем-касок и с тульскими «АКМ», а не с «АК-103». Весьма оскорбительные выкрики и жесты так и посыпались с обеих сторон:

– А-а, пехота драпает с фронта!

– По бабам – шагом марш!

– Мотопехота – потому что шагать неохота!

– Опять зайцев стрелять поперлись!

– Гусеницы не спустили?!

– Гусеницы мы подкачаем, а вот у вас каблуки поспускают – тогда как?!

Ну и всякое такое… Могло показаться, что пехотинцы и штурмовики готовы перервать друг другу глотки. На деле это были всего лишь шутки, пусть и не всегда безобидные.

– А чего мы молча-то?! – крикнул вдруг Иоганн, когда машины разминулись с колонной пехоты. – Андрей, ты голос потерял?! Найди!

– Ему комар в рот спикировал! – бросил Эрих. – Вот интересно: столько полезного передохло, а комары все пережили…

– Спой, только что-нибудь… – Жозеф повертел в воздухе ладонью.

Джек приготовился услышать что-нибудь вроде вчерашнего, но, к его удивлению, песня была совсем другой.

Так он понял, что здесь забывают о погибших, помянув их. И больше не вспоминают. Это коробило…

Лишь позднее он поймет: так делают, чтобы не разорвалось сердце…

Растет камыш среди реки —
Он зелен, прям и тонок.
Я в жизни лучшие деньки
Провел среди девчонок!..^[28]

…Когда, со значением посматривая на краснеющих девушек, все хором закончили песню, Ласло выкрикнул:

– Эй, мы еще успеем спеть «Наши Боги»! Давай, Андрей!

– Послушай, – с непонятной улыбкой сказал Дик. – Ты ее скоро выучишь. На нескольких языках. И не только выучишь…

Он не договорил что-то – что-то очень важное.

Русский устроился удобнее, потом решительно перебрался на нос и встал там в рост, ловко держа равновесие и играя на гитаре. Так его было слышнее, и БМП перла вперед, словно украшенный странной носовой фигурой корабль, а Андрей пел – зло, ясно и громко:

Наши боги не распяты на кресте —
В их десницах сжаты молот и копье!
Мы идем по воскресающей Земле,
И девиз наш это – «Каждому свое»!
Не к лицу нам перед богом падать ниц,
Пустобрех для нас – религий проповедник,
Меч войны поет под крик зловещих птиц —
Между богом и людьми он наш посредник!
Мы несем на копьях ненависть и страх,
Мы забыли белый свет из Брейдаблика,
Блеском стали освещая путь во мрак,
Мы идем – дружина страшного блицкрига!..

В колонне тут и там подхватили – так же зло и в то же время весело:

Блеском стали освещая путь во мрак,
Мы идем – дружина страшного блицкрига!..

…Джек не сводил глаз с поющего Андрея. И чувствовал только одно: как напряглось все тело – в каком-то темном, страшном порыве. И вздрогнул, когда Дик вдруг громко сказал:

– Смотри! Вот они – холмы Крэйн!

4

Так Джек впервые увидел Крэйн. Десять тысяч квадратных километров холмов, названных в честь вождя переселенцев-англосаксов, прибывшего сюда, еще когда банды считали себя тут полновластными хозяевами.

Холмы шли гряда за грядой, одинаковые, как спины каких-то животных, безлесые, покатые. Кое-где белесо тускнели выходы камня. Примерно с середины холмов в низины спускались молодые рощицы, кое-где петляли речушки.

Холмы были красивы. Может быть, родившимся полвека назад они показались бы бедными и скучными, но Джек, не избалованный красотами природы, первым воспоминанием детства которого были заснеженные набережные, только-только начавшие расчищаться развалины и мертвые черные деревья, был восхищен. И вдруг – как варварский мазок кандинщины посреди великого полотна Мастера! – черные, выгоревшие коробки. Три… десять… пятнадцать… Джек сбился со счета. Вертолет, винтами вниз висящий на скалах. Еще один – лежащий в траншее, пропаханной своим собственным весом и скоростью при падении. Третий – переломленный пополам, как моделька, которые любит делать младший братишка Джека.

Не верилось, что тут могли быть бои. И все-таки они здесь были. Горелое железо говорило об этом красноречивее любых слов.

Фишер соскочил с головной машины, покачался на носках, осмотрелся. Джек напрягся, ожидая команды, но лейтенант, повернувшись корпусом, махнул рукой:

– Хватит броню греть. Слезайте.

– Ничего себе, – удивленно сказал Густав, спрыгивая.

Джек передвинул автомат под руку и огляделся. До первых холмов было метров пятьдесят, не больше, и позади ревели, удаляясь, движки БМП. В холмах им нечего делать.

Сорок человек остались на нейтральной полосе.

– Первое отделение – налево, второе – направо, расстояние обычное, – распорядился Фишер. Иоганн сказал:

– Товарищ лейтенант, у меня двое новичков…

– Выполняйте, Херст.

– Да, товарищ лейтенант. За мной, быстро. – Швейцарец добавил что-то по-своему и подбросил «сайгу» стволом на плечо.

Медленно приближаясь к холмам – наискось, – они прошли метров семьсот, не меньше. Иоганн остановился и буркнул:

– Может, он и прав. Учиться-то надо… Так. Джек, отдай ствол и цинк Ласло, пойдешь справа… слева с Андреем. Жозеф, отдай упаковку Дику, пойдешь справа с Эрихом. Хелен, вперед с Ласло. Темп ходьбы обычный. Разбежались. Чтоб нам провалиться.

– Чтоб нам провалиться.

– Чтоб провалиться.

– Пошли, Джек. – Русский указал стволом взятого наперевес пулемета на склон холма и зашагал первым.

– А зачем ствол отдавать? Я привык, не тяжело, – сказал Джек, догнав русского.

Тот ответил, не поворачиваясь:

– Если тебя убьют, то до ствола и цинка еще поди доберись. Кстати, он и слева тебя пустил потому, что с этой стороны наши за холмами идут. Ты не обижайся. – Он обернулся, и Джек пожал плечами: мол, за что? – А вот я страшно обижался, когда он меня вот так же ставил… Вот здесь и пойдем.

Джек посмотрел вверх. До гребня холма оставалось еще метра три некрутого подъема.

– А туда не поднимемся? С гребня видней…

– Видней, – кивнул Андрей. – Если бы то просто холмы… ну, как сопки у нас – так и пошли бы. А тут смотри – между сопками молодой лес.

– Ну и что? – не понял Джек.

– Ну и соображай. – Андрей приостановился, не опуская пулемета. – Допер?

– Допер, – кивнул Джек. – Снизу, из рощ, нас на гребне будет видно, как терьера на снегу. А мы в рощах никого не увидим. А нас ведь за этим и послали…

– Подсекаешь. По-шли… А самое главное, Джек, запомни: в таких холмах не верят ушам. Если стреляют за спиной, значит, могут стрелять где угодно. Хоть под ногами.

С этого момента он умолк. Шагал впереди, метрах в десяти, и его спина – кстати, не такая уж широкая – была совершенно неподвижной. Он смотрел вниз, в распадок, где кипела неожиданно яркая в тусклом окружающем мире зелень переходящих одна в другую рощ.

Шли долго, не меньше часа, в полной тишине. Внизу, чуть позади, иногда взлетали птицы – там двигался головной дозор и основная часть отряда. Да и на противоположном холме, в сотне метров справа, иногда различалось движение – Эрик и Жозеф. Они двигались небыстро, равномерно, и на фоне склона холма были практически незаметны.

– Поглядывай на тот гребень, – бросил вдруг Андрей. Хотел еще что-то сказать и вдруг упал на колено. – Оппа! Прикрой.

Джек уже понял: сейчас его единственная задача – от и до выполнять все, что скажут. Упав на левое колено, он нацелил автомат на рощу внизу.

– Хорошо ходят, – сказал Андрей. – Иди посмотри. Стоянка. Как подошли – пес его… А вот как свалили – смотри. – И, отойдя чуть в сторону, достал «уоки-токи».

След мотоцикла на траве прочитывался легко. И направление его Джек мог определить. Ну и…

– Ну и что? – спросил он. – Это мотоцикл снайпера ждал?

– М… угу. – Андрей вертел в пальцах веточку.

– А нам-то что? – добивался Джек. – Умотали они, и…

– Выхлопным пахнет. Принюхайся.

Джек добросовестно понюхал:

– Н-не…

– Пахнет, пахнет. Все другие запахи этот забил… А вот веточка, которую махди грыз. Пахнет от нее гнилыми зубами. И влажная. От слюны. Полчаса назад они тут были… Палочку эту, – он подкинул веточку и бросил ее в сторону, – грыз махди лет двадцати пяти, безалаберный, но с хорошей реакцией. Ниже меня на голову.

Джек, слушавший все эти разглагольствования как откровение, грустно сказал:

– Так я никогда не смогу.

– Не сможешь, – неожиданно сказал Андрей. – Этому надо с детства… даже не учиться, просто жить среди этого. Я ведь родился знаешь где? На Дальнем Востоке. Знаешь, как наша деревня называется? Занадыровка. А стоит на сопке Амба над речушкой Каюк. Не шучу, честно! – Он засмеялся, но Джек не понял, в чем юмор. – Отец меня на охоту с шести лет брал… Дик – тот тоже умеет, но похуже меня. И все-таки многому можно научиться. И научишься. А пока пошли-ка дальше. Впереди бой.

– Бой? – Джек нахмурился.

– А как же… Днем они долго не ездят, боятся наших вертушек. Значит, заныкались неподалеку. А неподалеку – Файран. Деревушка такая… если это можно назвать деревушкой… Вот там они и есть. – Он сделал шаг и весело сказал: – Так и воюем. Теперь главное – не напороться.

Они зашагали дальше. Но теперь Джек шел, словно на пружинах. О том, что впереди бой, было сказано так буднично, так спокойно… И ничего не изменилось кругом. А что должно было измениться? Природе-то на людей наплевать, особенно после того, они с нею сотворили в последние полвека. Люди могут резать и стрелять и друг друга, и кого угодно посреди вот таких холмов, в рощице, на берегу ручейка – и их крики, их боль, их кровь так и останутся их. Предельно чужими и холмам, и рощице, и ручейку…

– А остальные? – не выдержал Джек, поневоле рыская стволом по зелени внизу. – Остальные отделения?

– Файран на нашем пути, чуть вправо. Мы там и одни справимся. Махди там не больше полусотни.

Еще один урок. Соотношение 5:1 не в нашу пользу тут считается самое то для победы сил добра.

Джек поймал себя на том, что считает шаги. Это было глупо, он просто хотел чем-то занять мозг. «Тридцать шесть… тридцать семь… первая деревня в здешних местах, которую я увижу… сорок два… или сорок три?.. пусть сорок два… сорок семь… каким будет бой? Как я себя покажу? А Густав? А если меня убьют?.. Сорок девять… пятьдесят… Было много тех, кого убивали в первом бою…»

Усилием воли он заставил себя смотреть по сторонам. И увидел взлетевшую над рощей в паре сотен метров впереди стайку птиц.

– Эндрю. Птицы.

– Вижу, молодец. – Русский остановился. – Там кто-то тоже идет. Если человек стоит неподвижно, то птицы не беспокоятся так… Охотники или…

– Или? – Джек помимо воли облизнул губы, нервно поправил ремни шлема.

– …Или махди. Что все равно. Тут все – враги. Скверно… Ага!

«Ага» относилось к Эриху, который сигналил – вытянул руку с двумя разведенными пальцами, указывающими вперед и вниз. Потом махнул вперед, и Андрей заметно расслабился.

– Пошли.

– А эти? – Джек мотнул головой вниз.

– Их уже нет. Это был сигнал Анне. Теперь – все. Тихо. Чуть вниз.

Андрей двигался абсолютно бесшумно, и Джек старался ему подражать. Вроде бы получалось…

«Да когда же этот Файран?! Сколько можно так идти?! А мне страшно. Мне просто страшно, вот что все это такое… Раз мне страшно, значит, я трус? Страшно ли Андрею? Знает ли он, что мне страшно, что я трус?»

– Джек, – еле слышно, не останавливаясь и не поворачиваясь, сказал Андрей, – держись спокойно. За нами из кустов секут. Справа, двойная развилка, шиповник.

– Никого не вижу, – скосив глаза, ответил англичанин.

– Я тоже. Чую. Остановись и поправляй снарягу. Сосчитаешь до десяти – рви на кусты, он без оружия.

Удержав вопрос, Джек кивнул и, остановившись, сказал довольно громко:

– Иди, я догоню, – и начал возиться с клапанами подсумков на груди.

– Поскорей. – Андрей зашагал дальше, водя по сторонам стволом пулемета. Джек продолжал вертеть подсумки. И считал.

Неужели там правда кто-то есть?

А если не один?

Или один, но с оружием, и он, Джек, побежит прямо на выстрел?

Девять.

Десять.

Прыгнув в сторону и вперед, Джек метнулся к кустам, перехватив автомат для стрельбы. Он услышал, как захрустели кусты – кто-то бросился прочь. Джек прыгнул вперед, подобравшись в прыжке, прошиб кусты телом, приземлился с перекатом и увидел удаляющуюся спину в сине-зеленом драном халате, под которым отчетливо ходили лопатки.

Чувство, охватившее Джека при виде этой спины, трудно передать. Поднимая автомат, он поймал на мушку эту бегущую спину и уже знал, что очередь в три патрона, тренированно отсеченная на «двадцать два»^[29], раздробит позвоночник. Как на манекене-мишени…

Андрей появился перед бегущим так, словно вырос из-под земли. И встал, улыбаясь.

Человек в халате едва не врезался в него… но затормозил. Попятился, метнулся назад. И замер, увидев целящегося Джека.

Англичанин опустил автомат. Весь азарт пропал начисто. Это был мальчишка лет десяти-одиннадцати, чернокожий, замурзанный, с каким-то комом грязи вместо волос, в штанах, видневшихся из-под халата и не доходивших до щиколоток босых ног. Ребята из северных и западных графств Островов, в свое время поразившие Джека полупервобытным видом, по сравнению с этим… существом могли показаться принцами. Глаза черного мальчишки затравленно поблескивали.

– Тьфу ты, – раздосадованно сказал Джек и положил автомат стволом на плечо. Мальчишка метнулся влево. Джек – вправо. Мальчишка – вправо. Джек – влево и топнул ногой. – Ух!

Тот повернулся и сжался, увидев Андрея. Русский поднес к губам указательный палец, потом согнул ладонь приглашающим жестом.

Чернокожий подошел к русскому, и Джеку вдруг почудилось что-то знакомое… Ах да! Так к змее подходят разные там лягушки, как в фильмах на уроках биологии. Видно, что идти не хотят… и не могут не идти. Неужели тут так боятся белых?..

Джек моргнул. Произошло что-то… что-то странное. Чернокожий словно бы обнял Андрея за бедра… потом пополз вниз, запрокидывая голову, словно молящийся с картинки в исторической книжке, и руки соскользнули по ногам Андрея. Тот отступил, чуть толкнул ногой – и мальчишка тихо скорчился у сапог пулеметчика. Неподвижный. Мертвый.

Мертвый?!

Андрей спокойно вытирал о правое бедро нож – не стандартный, а короткий, широкий, с длинной, чуть изогнутой серо-желтой рукоятью. На зарезанного он не смотрел – ловко вдвинул нож куда-то справа под жилет, и тот исчез.

– Ты… зачем… – Джек ощущал только растерянность, больше ничего. – Эндрю… как это?..

– Погоди. – Русский достал «уоки-токи». – Иоганн, это я… Да. Тут махди прирезал… Да, с теми двумя был… Мелочь пузатая… Чего?! А, ну да… Понял, конец связи… Пошли, Джек. – Он опустил рацию в ее карман.

– Эндрю! – Джек, сжав кулаки, шагнул вперед. Наверное, лицо у него изменилось, потому что Андрей удивленно сказал:

– Ты чего?! Это же махденок!

– Это пацан! – Джек шагнул вперед снова.

– Не надо, – предупреждающе качнул головой Андрей. – Не сейчас.

Джек бросил взгляд на тело мальчишки, лежащее в траве. Удар был нанесен в печень впереди, под ребра, с поворотом. Джек качнул головой и процедил сквозь зубы:

– Ладно. Потом.