Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется.

Ф. И. Тютчев

Чтение делает человека знающим, беседа – находчивым, а привычка записывать – точным.

Ф. Бэкон

Что может быть драгоценнее, как ежедневно входить в общение с мудрейшими людьми мира.

Л. Н. Толстой

Обо всем имей свое мнение, на все – свой взгляд.

В. А. Сухомлинский

Предисловие

В послесловии к своей предыдущей книге «Правила поведения, отличающие человека от животного»¹ я писал: «У меня много друзей, которые и в радости и в горе рядом со мной. Они могут быть и вашими друзьями, если вы этого захотите. Среди них авторы романов, повестей, рассказов, пьес, поэм и стихотворений: А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, И. А. Бунин, А. П. Чехов, А. И. Куприн, М. А. Булгаков, С. А. Есенин, А. И. Сенин, Б. Ш. Окуджава, В. С. Высоцкий, В. М. Шукшин, О. Бальзак, Ж. Верн, В. Гюго, А. Дюма, В. Шекспир и многие другие известные и мало известные писатели и поэты. Авторы мемуаров и рассказов, выпавших на их долю испытаний: О. В. Волков, Е. Я. Весник, П. А. Кропоткин, В. Т. Шаламов и другие. Они беседуют со мной, а я с ними. В чем-то наши взгляды на Мироздание, сущность бытия совпадают, в чем-то нет».

Настоящая книга, ставшая логическим продолжением предыдущей, – это заочный разговор с ныне здравствующими и ушедшими из жизни писателями, философами, артистами, музыкантами, политологами и политиками, высказавшими свои суждения по разным вопросам бытия, которые опубликованы в книгах, СМИ, на сайтах интернета. По некоторым их них автор высказывает свое мнение, по возможности оформив его в виде бесед, которые, якобы, имели место.

Что из этого получилось – судите сами.

Мне было интересно работать над этой книгой.

А интересно ли было Вам её читать?

Свои отклики присылайте на E-mail: truent_13@mail.ru

Беседа с писателем В. К. Буковским

Буковский Владимир Константинович (30 декабря 1942, Белебей, Башкирская АССР, СССР) – писатель, политический и общественный деятель. Один из основателей диссидентского движения в СССР. В общей сложности в тюрьмах и на принудительном лечении провел 12 лет. В 1976 году советские власти обменяли Буковского на лидера чилийских коммунистов Луиса Корвалана, после чего Буковский переехал в Великобританию, живет в Кембридже.

– Владимир Константинович, в предисловии к книге Виктора Суворова «Ледокол»² Вы пишете:

– Эта книга запомнится нам не глубиной своего анализа, не какими-нибудь потрясающими, доселе неизвестными фактами – автор сознательно оперирует лишь общеизвестным общедоступным материалом. Она останется в нашей памяти как монумент человеческой слепоте, благодаря которой самый бесчеловечный режим в истории человечества смог просуществовать 74 года. Или, точнее сказать, как монумент той странной болезни уха и глаза, распространенной в коммунистические времена, когда слышали одно, видели другое и ничуть этому не удивлялись.

– Владимир Константинович, Ваше предисловие к книге Виктора Суворова вполне может дополнить и предисловие к моей книге с той лишь разницей, что Вы обвиняете в бесчеловечности коммунистический режим, а я продемонстрирую те же болезни уха и глаза на примере демократического режима с элементами той же бесчеловечности, которую наблюдает население современной России.

Действительно в советское время ходил анекдот на эту тему:

«В регистратуру поликлиники обращается пациент и просит записать его на прием к врачу «ухо-глаз».

Регистратор спрашивает пациента:

– А почему Вы считаете, что Вам нужен именно такой специалист?

Пациент отвечает:

– Понимаете, я слышу по радио, телевидению и от выступающих с трибун партийных и советских деятелей одно, а вижу на деле совсем другое. Я хочу, чтобы врач сделал так, чтобы я видел то, что слышу».

И все же, по-моему, обвинять тот или иной режим будет справедливым только наполовину. Идеи коммунистического и демократического общества привлекательны для народа. И в настоящее время они находят своих сторонников в разных странах мира. Но на практике оказывается, что главное – не идеи, а люди, которые берутся за их реализацию, приспосабливающие эти политические идеологии под свои корыстные интересы. И вот в этом то и состоит вся трагедия коммунистического и демократического режимов. Потому что граждане, берущиеся за реализацию этих проектов, работают не на народы, не на страну, а на себя и ближайшее окружение, стремящееся к быстрому обогащению за счет доверчивого и наивного народа, который они вначале дурят с помощью этих идей, а затем ставят под свой контроль и другими, доступными им методами. И бесполезно призывать их к пробуждению совести, честности, порядочности, которые они променяли на деньги и власть. Они реагируют только на эти приманки, о чем свидетельствуют довольно частые сообщения о коррупции в разных эшелонах власти, среди чиновников и руководителей, распоряжающихся деньгами или имеющих хоть какие-то властные полномочия.

Беседа с писателем И. А. Буниным

Бунин Иван Алексеевич (10 (22) октября 1870, Воронеж, Российская империя – 8 ноября 1953, Париж, Франция) – русский писатель и поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе.

– «Окаянные дни»³. То ли это дни, о которых писали Вы, Иван Алексеевич, – дни столетней давности, то ли это дни, отражающие наше время, которое можно назвать точно так же.

Иван Алексеевич, давайте сверим – что происходило сто лет назад и что происходит сейчас.

– Молодой малый, почти мальчишка, но удивительная русская черта: говорит всегда и обо всем совершенно безнадежно, не верит ни во что решительно.

– За поколение молодых ничего сказать не могу, но моих сверстников могу с полной уверенностью сравнить с этим мальчишкой. Люди разуверились во всем, что делается, якобы, для улучшения их жизни, и во всех зачинателях «перемен к лучшему».

– Прохожих почти нет, а кто идет, так почти бегом. Что средние века! Тогда по крайней мере все вооружены были, дома были почти неприступны.

– В 90-е годы прошлого столетия такое явление наблюдалось и пугало: то тут то там раздавались автоматные очереди и пистолетные выстрелы, взрывы гранат и самодельных взрывных устройств.... Сейчас положение несколько изменилось. В сводках происшествий перестали публиковаться ежедневные сообщения о криминальных разборках, бандитских налетах, грабежах, изнасилованиях, которые в ту пору походили на сводки с фронта. Не то, чтобы положение сильно изменилось к лучшему, оно приобрело другие формы. На улочках, где раньше преобладали одно– и двухэтажные дома, сейчас на их месте выстроили многоквартирные высотки, многие жильцы которых отдают предпочтение личным автомобилям, поэтому прохожих на второстепенных улицах стало меньше, а где – и вовсе не видать.

Но у некоторых граждан сохранился страх с прежних времен и они стараются далеко не отходить от дома, а, если надо куда-то сходить, то даже днем предпочитают второстепенным тихим улочкам шумные и людные главные. Хоть и имеются практически у каждого в кармане мобильные телефоны, но ими ещё надо успеть воспользоваться в критической ситуации. Входные двери в квартиры тоже по привычке устанавливают металлические с несколькими замками, а на окна первых этажей – металлические решетки, напоминающие изгороди могил на кладбище. Вообще царит какое-то удручающее, настороженное состояние, что где-то опять может прогреметь взрыв или раздаться выстрел. И этому есть объяснение – с бандитизмом по большому счету борьба не завершена, а существовавшие в 90-х бандгруппы трансформировались в организованные преступные группировки и сообщества. А безопасность граждан фактически гарантируется конституцией только на бумаге.

Кроме того, по тротуарам ходить небезопасно еще и потому, что по ним, как по дорогам в нарушение ПДД спокойно разъезжают и паркуются владельцы легковых автомобилей.

Такое явление можно наблюдать в городе, а в деревне и того хуже. Месяцами не заменяются на столбах уличного освещения перегоревшие лампочки, бродят стаи бездомных собак, время от времени раздирающие домашних кошек и облаивающие прохожих, если те не дают им чего-нибудь съестного. Про дороги и тротуары говорить не приходится – их попросту нет… Территории, на которых строятся новые дома, обносятся высокими заборами. Охраняют эти богатства и людей, проживающих в них, породистые сторожевые собаки, или владельцы заключают договоры с отделом вневедомственной охраны. Опять возвращаемся в средние века?!

– Дерман получил сведения из Ростова: корниловское движение слабо. Грузинский возражал: напротив, оно крепнет и растет. Дерман прибавил: «Большевики творят в Ростове ужасающее зверство. Могилу Каледина разрыли, расстреляли 600 сестер милосердия…» Ну если не шестьсот, то все-таки, вероятно, порядочно. Не первый раз нашему христолюбивому мужичку, о котором сами же эти сестры распустили столько легенд, убивать их, насиловать.

– Не первый, и, надо полагать, не последний. И что удивительно – бандиты, прямо как священники, носят большущие золотые нательные кресты. И ведь не понимают, что крест – это с одной стороны распятие Христа, принявшего на себя все грехи человеческие, а с другой – Его карающий меч. И ведь скольких Он уже покарал, а они все не поймут, что служат не Богу, а Антихристу.

– Читал новый рассказ Тренева («Батраки»). Отвратительно. Что-то, как всегда теперь, насквозь лживое, рассказывающее о самых страшных вещах, но ничуть не страшное, ибо автор не серьезен, изнуряет «наблюдательностью» и такой чрезмерной «народностью» языка и всей вообще манеры рассказывать, что хочется плюнуть. И никто этого не видит, не чует, не понимает, – напротив, все восхищаются. «Как сочно, красочно!»

«Съезд Советов». Речь Ленина. О, какое это животное!

Читал о стоящих на дне моря трупах, – убитые, утопленные офицеры.

– Тренева ничего не читал, не могу высказать своего мнения на его счет.

Сейчас осмелели – стали много говорить о Ленине, как о разрушителе России… Но убрать с постаментов его многочисленные памятники и вынести его мумию из мавзолея не решаются. Я уже неоднократно предлагал не уничтожать их, – мумию перенести в музей революции, как мумии фараонов в Каире. А памятники Ленину, представляющие собой историческую и художественную ценность, собрать в специально выделенных местах – музеях монументальной скульптуры под открытым небом, а на их месте поставить памятники уроженцам краев и областей, заслужившим это своим трудом, гражданским и воинским подвигом во имя людей и Отечества.

А страшилками разными и современные СМИ потчуют читателей, как самими главными новостями.

– Люди спасаются только слабостью своих способностей – слабостью воображения, внимания, мысли, иначе нельзя было бы жить.

Толстой сказал про себя однажды:

– Вся беда в том, что у меня воображение намного живее, чем у других.

Есть и у мена эта беда.

– Это так чудовищно по отношению к людям, получившим обязательное среднее, среднее специальное и высшее образование. Ваше суждение обескураживает и вместе с тем подходит и к нынешней ситуации. Если воспринимать все происходящее вокруг, так как оно есть, то жизнь кажется бессмысленной и дикой. Народ пичкают с утра до ночи информацией о происшествиях, переделе собственности между ОПГ и ОПС, рейдерских захватах предприятий, гонках «золотой» и «бриллиантовой» молодежи на машинах по Москве, пренебрежении законами и нормами человеческими морали…

До сих пор задаюсь вопросом: «Как в 1917 году мог случиться государственный переворот, как он мог повториться в 1991?» и пытаюсь найти на него ответ…

– Большевики до сих пор (12 марта 1918 г. – прим. авт.) изумлены, что им удалось захватить власть и что они все еще держатся:

– Луначарский после переворота недели две бегал с вытаращенными глазами: да нет, вы только подумайте, ведь мы только демонстрацию хотели произвести и вдруг такой неожиданный успех!

– Луначарский, по всей видимости, не был той фигурой у большевиков, которая была в курсе всех поставленных Лениным и партией задач и ходе их выполнения. Однако, его не обделили, дали ему нишу, которую он отрабатывал, как мог. Вытаращивать глаза и болтать без устали – тоже не всякий сможет.

Но почему народ позволил себя обмануть в начале и в конце XX века? Тогда был неграмотный, забитый. Но как обманули нынешних – образованных? Или дело в другом?

– Есть два типа в народе. В одном преобладает Русь, а в другом – Чудь, Меря. Но и в том и в другом есть страшная переменчивость настроений, обликов, «шаткость», как говорили в старину. Народ сам сказал про себя: «из нас, как из дерева, – и дубина, и икона, – в зависимости от обстоятельств, от того кто это дерево обрабатывает: Сергей Радонежский или Емелька Пугачев.

– Значит, так и не научились жить своим умом. Хотя, это неудивительно. В советское время за всех все решала партия и её вожди. И вот, когда народу сказали, что теперь он должен сам определять свою судьбу, сам решать – как жить и чем заниматься, – он растерялся, потому что этому его никто не учил. А «архитекторов перемен» приехали учить сотрудники ЦРУ, «фонда Сороса» и других, участвующих теперь уже в развале России, спецслужб…

И ведь все, что происходит, творится, якобы, от имени и на благо народа. Так было в советское время, так обстоит дело и сейчас.

– Как забыть, как это простить русскому народу? А все простится, все забудется. Впрочем, и я – только стараюсь ужасаться, а по-настоящему не могу, настоящей восприимчивости все-таки не хватает. В этом и весь адский секрет большевиков – убить восприимчивость. Люди живут мерой, отмерена им и восприимчивость, воображение, – перешагни же меру. Это – как цены на хлеб, на говядину. «Что? Три целковых фунт!» А назначь тысячу – и конец изумлению, крику, столбняк, бесчувственность. «Как? Семь повешенных?!» – Нет, милый, не семь, а семьсот!» – И уже тут непременно столбняк – семерых-то висящих еще можно представить себе, а попробуй-ка семьсот, даже семьдесят!

– Вот это точно Вами подмечено, Иван Алексеевич! Не раз на себе испытывал такие чувства. Произошел взрыв бытого газа в одном многоквартирном жилом доме – поговорили, пошумели, пришли из райгаза и организации, осуществляющей обслуживание вентиляционных каналов, с проверкой состояния газового хозяйства и приточно-вытяжной вентиляции. А с чем пришли – с листом бумаги, на котором записывали адреса и фамилии собственников жилья, ставили подписи о проведенной проверке. Ни газоанализаторов у проверяющих не было, ни приборов для определения движения воздуха в воздуховодах (вытяжной вентиляции). К вентиляционному каналу просто прикладывали ладонь, лист бумаги или зажженную зажигалку, а в отношении возможной утечки газа справлялись у хозяина – есть ли жалобы. Я уже не говорю о сканерах, которые позволяли бы обследовать вентиляционные и газоотводящие каналы на предмет их целостности и пригодности для дальнейшей эксплуатации. И, тем не менее, смогли выявить несколько нарушений, которые впоследствии устранили. Но могут ли они дать гарантию, что выявили все нарушения и все устранили? Полагаю, что нет. Поэтому и гремят взрывы бытового газа, и гибнут люди от этих «мирных взрывов».

Раньше, говорят, проверки газового хозяйства были обязательными и работы по их обеспечению включались в стоимость газа, а в последние годы «рыночных реформ», сказали, что собственники жилья сами должны заботиться о своей безопасности. И теперь Газпром ежегодно без каких-либо объяснений повышает цены на газ, а за безопасность газового хозяйства не отвечает. Вот Вам и столбняк!

Или еще пример. В 2016 году был высокий урожай зерновых, позволивший продавать зерно на экспорт. А в ноябре того же года цены на хлебобулочные изделия на муниципальных хлебозаводах выросли на 3-4 рубля. Где логика?

И опять традиционные российские крайности – раньше расстреливали, топили и вешали, а теперь стали почти всех миловать. Смертная казнь отменена. За воровство в особо крупных размерах назначают штраф или чисто символические сроки пребывания в местах лишения свободы… И этому народ тоже уже перестал удивляться.

– Купил спичек, 6 рублей коробка, а месяц тому назад стоили полтинник.

– Государство устранилось от регулирования и планирования, в том числе и цен на промышленные и продовольственные товары. «Архитекторы рыночных реформ» сказали, что «рынок» все расставит по своим местам. А может, нам и «архитекторы» эти и власть эта не нужны, если жизнь все расставит по своим местам? Они ограбили страну и народ под предлогом «реформ». Не пора ли и нам придумать «реформу», которая позволит вернуть народное – народу, государственное – государству, а «архитекторам» дать по гектару земли и отправить на свободные земли, которые они сейчас предлагают по какой-то программе. Если они такие умные, как говорят о себе нам, то они смогут показать всем пример, как распорядиться этим гектаром и заработать миллионы, а может быть и миллиарды законным, честным путем, которым призывают следовать весь российский народ.

– Маруся прошлым летом жила у нас на даче кухаркой и целый месяц скрывала в кухне и кормила моим хлебом большевика, своего любовника, и я знал это, знал. Вот какова моя кровожадность, и в этом все дело: быть такими же, как они, мы не можем. А раз не можем, конец нам!

– Опять Вы попали в саму точку, Иван Алексеевич! Мы не можем быть такими, как они, и они это прекрасно понимают. Ждут они, наверное, нашего конца. А мы все трепыхаемся, все чего-то говорим, чего-то пишем, на что-то надеемся, и как-то выкарабкиваемся из придумываемых ими «реформ» и «оптимизаций»…

– В сущности, всем нам давно пора повеситься – так мы забиты, замордованы, лишены всех прав и законов, живем в таком подлом рабстве, среди непрестанных заумений, издевательств!

– Именно на это они и рассчитывают. И обвинить их в нашей смерти будет непросто. Поэтому они везде, где могут заподозрить их в «нечистой игре», расставляют своих людей: в прокуратурах, полициях, судах, минздравах. Вы скажете – причем здесь минздрав? Ведь многое можно списать на психическое нездоровье и объяснить им. Взять, хотя бы, те же суициды.

– Понедельник, газет нет, отдых в моем помешательстве (длящемся с самого начала войны) на чтении их. Зачем я над собой зверствую, рву себе сердце этим чтением?

– Вот Вы и подтвердили суждением о помешательстве значение минздрава. Режиму для своего сохранения важно все предусмотреть, чтобы найти виноватых на стороне, чтобы устранить «виноватых», если это потребуется, вполне законным и объяснимым способом, широко практиковавшимся в советское время – с помощью психиатрии.