Читать книгу «Морпех. Подмога придет!» онлайн полностью📖 — Олега Таругина — MyBook.
image

Интерлюдия

Москва, Кремль, 16 февраля 1943 года, вечер

– Как это могло произойти?! – раздраженно буркнул Иосиф Виссарионович, захлопнув папку с донесением. – Сначала самолет, теперь корабль…

– Всего лишь небольшой катер типа «Малый охотник», – автоматически поправил Берия, стараясь не встречаться со Сталиным взглядом. – Виноват!

– Ай, какая разница? – досадливо отмахнулся тот. – «Морпех» должен был оказаться в Москве еще три дня назад! Три дня назад, Лаврентий! Скажи, ты точно уверен, что это именно очередная случайность, а не предательство?

– Абсолютно точно, товарищ Сталин! – решительно мотнул головой Лаврентий Павлович. – После нашего успешного наступления и освобождения части Новороссийска фашистская авиация всерьез активизировалась, всеми силами стараясь нарушить морское сообщение с Большой землей. Атакуют любые плавсредства, даже одиночные маломерные суда – этим же утром были потоплены два мотобота и сейнер с ранеными, все погибли. Просто чудо, что этот катер, несмотря на полученные повреждения, сумел дотянуть до Геленджика. Так что произошедшее – просто роковая случайность. На момент падения немецкой авиабомбы «морпех» вместе с капитаном Шохиным находились на палубе, откуда их и сбросило в море ударной волной. Видимо, сильно оглушило взрывом, поэтому сразу утонули. Информация достоверная, подтверждена экипажем.

– Из которого больше никто не погиб? – иронично хмыкнул Сталин, немного успокоившись и занявшись набиванием трубки.

– Нескольких моряков, находившихся в носовом кубрике и камбузе, ранило и контузило, но других погибших нет, – согласился народный комиссар. – Я прекрасно понимаю, о чем вы думаете, товарищ Сталин! Но это и на самом деле стечение обстоятельств. По прибытии на базу с экипажем проведена оперативная работа, особенно с теми, кто был в рубке и мог видеть что-то важное. Все показания совпадают: Алексеев с Шохиным стояли на палубе по левому борту, о чем-то разговаривали. Когда появился немецкий самолет, капитан госбезопасности побежал в сторону рубки, вероятно, хотел забрать из каюты портфель с трофейными документами. Старший лейтенант бросился следом, догнал и оттолкнул к борту, не позволив спуститься вниз. Спустя секунду – взрыв, бомба ударила буквально в метре от катера.

– Их пытались спасти?

– На поверхности уже никого не было, даже сорванного взрывом спасательного круга. Кроме того, «охотник» получил серьезные повреждения, в носовые отсеки начала поступать вода, поэтому капитан принял решение продолжать движение, пока машины еще работали. До Геленджика добрались чудом, на подходе едва не затонули. В тот квадрат сразу же был отправлен быстроходный торпедный катер, но никого не нашел.

– А эти документы, за которыми побежал твой сотрудник?

– Все цело, портфель доставлен в штаб фронта, печати не сломаны, его никто не вскрывал.

– Глупо вышло, – пробормотал Иосиф Виссарионович, закуривая. – Совсем глупо. Получается, «морпех» испугался за товарища, не разрешив тому укрыться внутри, и тем самым погубил и его, и себя.

– Его можно понять. Не промахнись немецкий пилот, шансов выжить у находящихся в кубриках не осталось бы. Алексеев не мог знать, что принимает ошибочное решение, – бомбят фашисты точно.

– Да все я понимаю, – досадливо отмахнулся Сталин. – Обидно просто, что все так глупо получилось! Знаешь, Лаврентий, у меня такое ощущение, словно кто-то сильно не хочет, чтобы мы встретились с этим «морпехом». Хотя помощь он нам уже оказал, очень серьезную помощь.

– Это война, товарищ Сталин, – пожал плечами Берия. – Всякое случается.

– Ладно, закончим с этим. Когда самолет пропал, мы тоже считали, что он погиб. А он взял и вернулся. Что с Новороссийском?

– Плацдарм существенно расширен, войска закрепляются на новых позициях, активно используя для организации обороны здания пригородной застройки, идет переброска подкреплений. Противник пока выдерживает оперативную паузу, контратаковать не пытается. Самое главное – теперь у нас есть возможность разместить куда большие силы как для обороны, так и для будущих ударов, в том числе артиллерию.

– А «морпех» писал, что мы город только к сентябрю освободим, – задумчиво протянул Вождь. – Получается, сам написал и сам же придумал план, как все можно в нашу пользу изменить. Интересно… Что ж он так не вовремя погиб-то?! Наверное, совсем товарища Сталина не уважает. Не смотри так, Лаврентий, это я шучу. Все, свободен, работай…

Дождавшись, пока народный комиссар покинет кабинет, Иосиф Виссарионович выложил на рабочий стол пухлую папку с перепечатанными на пишущей машинке «воспоминаниями о будущем» старлея Алексеева. Нашел нужный лист, озаглавленный «Весенне-летняя кампания Вермахта. Операция «Цитадель». Курский выступ». Разложил и разгладил ладонью испещренную цветными пометками карту, прилагавшуюся к этой части документа. Задумчиво пробормотал, затянувшись ароматным табаком:

– Значит, ты, товарищ «морпех», пишешь, что в июле мы фашистам окончательно хребет сломаем? И произойдет это именно тут, в районе Курского выступа? Ну, что ж, поглядим. Вот только к чему нам ждать, пока немцы первыми начнут? Как там древние говорили, «предупрежден – значит, вооружен»?..

Глава 4. Отец

Новороссийск – Ростов, наши дни

Бывший командир разведбата майор ВДВ Валерий Сергеевич Алексеев проснулся на рассвете. Полежав, бессмысленно пялясь в потолок, несколько минут, убедился, что больше уже не уснет. Тяжело вздохнув, осторожно, чтобы ненароком не разбудить сладко сопящую жену, встал с постели и вышел на балкон, плотно прикрыв за собой дверь. Опершись на перила, с удовольствием вдохнул полной грудью пока еще прохладный ночной воздух. Почти половина пятого, хорошее время – «собачья вахта» уже закончилась, и ночь, признав свое поражение, отступила перед напором зарождающегося дня. Там, в Афгане, майор любил эти первые рассветные часы, означавшие, что моджахеды не решились на ночную атаку и пацаны на постах благополучно пережили еще один день «за речкой». Плохо только, что скоро снова навалится жара, если верить синоптикам, как никогда аномальная.

Не оглядываясь, нащупав на узком подоконнике пачку сигарет, вытащил одну. Прикурил, чисто автоматически прикрыв огонек зажигалки широкой ладонью. Первая затяжка, как водится, неприятно дернула горло, вторая пошла мягче. В который уже раз задумался, прав ли он был, что так и не рассказал Светке о пропавшем во время маневров сыне? Наверное, прав, поскольку «чуйка» – та самая, что не раз спасала жизнь в Афганистане, – по-прежнему молчит. А коль молчит, значит, Степка жив! Или… ему просто хочется в это верить? Верить слепо, не обращая внимания ни на какие объективные факты; верить, как верят в самую искреннюю молитву? С неделю назад он даже в церковь пошел, едва ли не во второй раз в жизни, надеясь хоть там получить какой-то ответ. Ответа, по крайней мере прямого, не последовало, но спокойнее стало, а в душе появилась еще большая убежденность, что он не ошибается; что Степан не погиб и не пропал без вести, как оба его деда. Еще и сон после этого странный приснился: улыбающийся сын в черном флотском бушлате и с немецким автоматом в руках стоял на фоне каких-то затянутых дымом руин. Валерий Сергеевич захотел было рвануться к нему, обнять, расспросить, что произошло, но тот, внезапно став серьезным, отрицательно мотнул головой:

– Нет, батя, тебе сюда нельзя. Да и не сможешь ты пройти, это не твоя война. Вернусь, все объясню, а пока – жди. Ты правильно сделал, что мамке ничего не сказал. И что в храм сходил, тоже правильно. Кстати, теперь я понимаю, почему ты про Афган не любил рассказывать. Ну, все, бывай, скоро увидимся…

Интересно, отчего сейчас на душе… нет, не тревожно, просто ощущение, что сегодня что-то должно произойти. Не плохое, скорее, важное. И словно бы как-то связанное с тем самым сном и пропавшим сыном.

Раздраженно дернув щекой, бывший десантник затушил окурок в пепельнице и бесшумно прошел на кухню. Не включая света – уже почти совсем рассвело, – вытащил из холодильника бутылку водки, налил полстакана и выпил махом, словно простую воду. Лежащий на столе смартфон помаргивал сигналом принятого сообщения. Сообщение оказалось от старого товарища, старшего прапорщика Пчелина, вместе с которым они оттрубили в Афганистане два срока. Затем сапер подорвался на душманской ловушке и с изуродованной кистью улетел транспортным бортом в Союз, а Валерий задержался на третий срок, покинув горную страну буквально перед самым выводом оттуда ограниченного контингента советских войск.

«Здоров, командир. Есть хорошие новости по твоей проблеме. Только горячку не пори и не дергайся, все подробности завтра. Жди, отпишусь или позвоню».

Еще ничего не понимая (и в то же время отчаянно, буквально до одури боясь ошибиться), взглянул на время отправления. 23:45, вчера. Если Пчелин имел в виду Степана – а кого еще?! Других проблем у майора Алексеева вроде бы не имеется, – то необходимо же что-то делать! Звонить или сразу ехать в Новороссийск. Твою ж мать, какого хрена он водки-то выпил?! Теперь ведь и за руль не сядешь. Хотя Витька просил не пороть горячку, а он слов на ветер не бросает. Значит, нужно ждать, пока сам выйдет на связь. А уж ждать разведчиков воздушно-десантных войск СССР учили хорошо, отлично, можно сказать, учили. Вот только пить он больше не станет, возможно, все-таки придется куда-то ехать.

Без малейшего сожаления убрав обратно бутылку, Валерий Сергеевич вернулся в спальню. Осторожно прилег на успевшую остыть простыню, приятно холодящую тело, закинул руки за голову. Смартфон, убавив звук до минимума, положил на пол рядом с кроватью. Заснуть он, понятно, уже не заснет, но нужно полежать с часок-другой, а уж там можно будет и Пчеле звонить. Или Витька сам свяжется, как и обещал.

Голова вдруг стала тяжелой, и майор Алексеев неожиданно даже для самого себя погрузился в крепкий, без сновидений сон. Из которого его вырвал звонок мобильного телефона…

* * *

– Совсем другое дело, – удовлетворенно кивнул Виктор Егорович, придирчиво оглядев переодевшихся в джинсы и футболки товарищей. – Теперь не стыдно и на улицу выйти. И с размерами угадал, хоть ни разу не каптерщик. Глаз-алмаз, как в моем ремесле и положено. Ну, нормально же?

– Сойдет, – согласился Степан, с ухмылкой разглядывая Шохина. – Тарщ капитан, как вам?

– Удобно, – мрачно согласился тот, одернув слегка помятую футболку и переступив с ноги на ногу. – Штаны хорошие, вот только обувка больно непривычная. Но в целом ничего. Можно ехать за спасательным кругом.

– Это называется «кроссовки», – пояснил морпех. – Спортивная обувь, короче. Можно тренироваться, можно просто так носить.

И добавил, проигнорировав последнюю фразу товарища:

– Егорыч, со связью удалось разобраться?

– А как же, – подмигнул поисковик, выкладывая на стол пару не первой свежести кнопочных мобильных телефонов. – На первое время сойдет, а там и получше гаджеты подыщем, – блеснул он знанием современных терминов. – Поспрашиваю у моих бойцов, они парни продвинутые, наверняка найдут у себя парочку бэушных смартфонов, так, чтоб и инет имелся, и прочие прибамбасы. Ну, или сам купишь, как с батей свяжешься. Зато эти – надежные, что твой «калаш». Хоть на бетон роняй, хоть пивные бутылки открывай.

– Я в курсе, – фыркнул Алексеев. – С симками тоже, гляжу, проблему решил?

– Обижаете, товарищ старший лейтенант, сделал все в лучшем виде. Можно звонить. А за каким спасательным кругом нам ехать нужно? И куда ехать?

– Да тут недалеко, примерно в полукилометре от того места, где ты нас утром подобрал. Требуется забрать кое-что из нашего скарба. Не громоздкое, но достаточно противозаконное и однозначно подпадающее под статью о незаконном хранении оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ. Смотаемся?

– Без проблем, – кольнув старлея острым взглядом, пожал плечами старый сапер. – Надеюсь, миномет с боекомплектом вы с собой не притащили? Вот только товарищ капитан пускай нас тут подождет, если вдруг тормознут, наши с тобой личности хоть установить можно, отмажемся, а вот с ним совсем нехорошо может выйти.

– Серега? – Алексеев взглянул на контрразведчика.

– Товарищ прапорщик дело говорит, – серьезно кивнул Шохин. – Как ни крути, я нынче в любом случае на нелегальном положении числюсь. Чистый партизан, понимаешь ли! Побуду в штабе, я еще не со всем разобрался, работы непочатый край. Только сперва научи переносным телефонным аппаратом пользоваться, мало ли что. И не задерживайтесь, дело серьезное!

– Так точно, тарщ командир! А касательно мобилы, смотри, входящий вызов принимать вот так, а самому звонить – так. Уловил? Блокировку я убрал, для включения просто жмешь пару секунд на эту кнопку. Номера, мой и товарища прапорщика, в память забил, вот они. Вроде бы все. Разрешите приступить к выполнению задания по розыску ценных артефактов?

– Трепло, – привычно вздохнул тот. – Разрешаю. Одна нога тут, другая тоже. Товарищ старший прапорщик, вы уж присмотрите за старлеем, душевно прошу! А то он у нас человек увлекающийся, особенно ежели живого фашиста увидит.

– Ну, с этим у нас, тьфу-тьфу, уж лет семьдесят как спокойно, – ухмыльнулся Виктор Егорович. – Если и появляются отдельные личности, мы с ними своими силами справляемся, так сказать, без вмешательства соответствующих государственных органов. Но за Степой я, понятное дело, пригляжу, не волнуйтесь. У старшего «хомута» Пчелина не забалуешь! Поехали, тарщ лейтенант?

– Поехали. Только б лопатку какую прихватить, доской копать не шибко удобно.

– Обижаешь, Степа, у настоящего поисковика и складной «фискарик» в багажнике имеется, и пятидесятая «сапёрка», она же МПЛ[2], причем раритетная, времен царя-батюшки. Экскаватора, извини, не имею, дорогой, зараза, и едет медленно…