Иркутск

 
Иркутск!
Здорово, старина!
Вот и увиделись с тобою.
Тебе, как видно, не до сна:
Лежишь
В обнимку с Ангарою.
Да, кавалер ты недурён:
Сумел своё устроить ложе.
С такой красавицей вдвоём
И я бы
Выглядел моложе.
А твой-то век —
Поди, узнай!
Сверкнёт на храме позолота,
Тряхнёт сединами трамвай,
Печально жалуясь на что-то,
И тут же гений молодой,
Врезаясь в глубь безликой массы,
Затмит
Сибирской бородой
Окошечко билетной кассы.
 
 
По бульварам
Ходят пары.
Озорного паренька
Я окликнул:
Эй, товарищ!
Слушай,
Я издалека.
Ты мне часом не подскажешь:
То бассейн или река?
 

Свидание с Байкалом

 
Поезд – ох! —
И встал,
Как присмиревший проказник.
А ты строг,
Байкал,
Дикой природы праздник.
Жалобно пискнула сталь
Под ногами.
Медленно
В жуткую даль
Катится
С насыпи
Камень.
Словно седой великан
Тычет своей бородою,
Лезут в окно облака,
В стёкла дыша водою.
Поезд ослеп
И оглох,
Словно запутавшись в видах.
Мы взобрались к тебе —
Вдох.
 
 
Задержали дыхание.
Потихонечку съехали…
 
 
Выдох.
 
 
И, напоследок
Задумчивый взгляд бросив
Сквозь вагонную затхлость,
Ты понемногу
Уходишь
Назад —
В книги
И атласы.
 

Слюдянка

 
Слюдянка, Слюдянка!
Песчаная банка,
Сосновые комели…
И призраки омуля.
 
 
Таёжной дорожкой
Ты вышла с картошкой.
Попотчуй картошкою
Пред дальней дорожкою.
 
 
Пустые чалдонки,
Как утлые домики,
Всё трутся, сердечные,
О берег серебряный.
 
 
И всех накормила
И в путь проводила
Кума аккуратница,
Байкала привратница.
 

Забайкальская дорога

 
Через речки по отрогам —
Тут скала,
Там скала —
Забайкальская дорога
Пролегла,
Пролегла.
 
 
Забайкальская дорога,
Забубённые дела!
 
 
Закружил пройдоха – поезд —
Поворот,
Поворот,
Мне обратный путь запомнить
Не даёт,
Не даёт.
 
 
Закружит зелёным полем,
Мягкой пихтой заметёт.
 
 
Ты куда меня утащишь
Сквозь тайгу.
Сквозь тайгу?
Я из дома через чащи
Всё бегу,
Всё бегу
 
 
Утонуть в ветрах звенящих,
Задохнуться на снегу.
 

На станции Лазо

 
Лето в Приморье одето в цветы,
Кольца китайчатых лилий.
Линия.
Стрелочные посты.
Склад кислородных бутылей.
Станция.
Домик…
И – в сердце нож
Острой, саднящей болью:
Здесь ты.
Ты и сегодня идёшь
К берегу,
Выстланному солью.
Вот как.
Через полсотни лет
Довелось
Мне
С тобою свидеться.
Здравствуй.
Тебе я привёз привет
От Чекмарёва
И Цвиллинга.
 
 
Несколько саженей полотна…
Взгляды упёрлись в шпалы,
Словно пытаясь достигнуть
Дна
Шлакового отвала.
 
 
Только осины листвой шумят
Возле кривой тропинки,
Где грохотали чужих солдат
Кованые
Ботинки.
Только позванивает коса
Возле сырой опушки,
Где столько раз кричали:
– Банзай!
В такт озверевшей пушке.
А через водную гладь
И ширь
Неугомонным потоком
Через Приморье,
Байкал,
Сибирь
Льются улыбки с востока.
 
 
Тихий посёлок зарылся в цветы —
Море пионов и лилий.
Линия.
Стрелочные посты.
Склад кислородных бутылей.
Поезд натружено мчит на восток.
Стройка.
В отрытой яме
Блоки таскает изящный «Като»,
Рыжий,
Как паровозное пламя.
 

Художественный свист
(по рассказу мамы)

 
В окне торчит широкий зад:
Малюет немец нам фасад.
 
 
С утра на заляпанных досках стоит,
Весь день незнакомую песню свистит.
Наверно, свистит про свою сторонУ,
Которую кинув, пошёл на войну.
Как в этих, разбитых уже, сапогах
Прошёл пол-России в грязи и в снегах.
Как ползал, цеплялся, шагал и бежал.
С отчаянья, злости и страха стрелял.
И как из заснеженной волжской земли
Его аж сюда, на Урал, привезли.
 
 
Свистит, заглушая желудочный вой,
О том, что по счастью остался живой,
С руками-ногами. И этому рад.
И красить готов за фасадом фасад.
Что полз он сюда и спешил, и бежал,
Что красить фасады в России мечтал.
Что кончен навек затянувшийся бой.
Что скоро, наверно, отпустят домой.
Что там разобьёт он черешневый сад.
И дом заведёт. И покрасит фасад…
 
 
Соседка на кухне окно отворит
И хлеба кусочек ему подарит
С тяжёлой, как будто не женской, руки…
 
 
– Эх, что же наделали вы,
Мужики!
 

Расскажи нам о войне

Памяти моего дяди, фронтового шофёра

Фёдора Ивановича Скрынника

 
Мы с братом ждали:
Дядя Федя
К нам на ЗИС 5 сейчас приедет.
 
 
И дядя Федя приезжал.
К себе в кабину нас сажал,
И пыльным грейдером опять
Хрустел фанерою ЗИС 5.
Стрелял из выхлопа огнём,
И керосином пахло в нём.
И пыль неслась, и солнце жгло
Сквозь дребезжащее стекло.
Цепями стянуты борта,
Чтоб не сбежали никуда.
Когда дорога в гору шла,
Жужжал он, бедный, как пчела.
Щенком напуганным дрожал.
Зато уж под гору бежал!
Просил брательник-егоза:
«Дядь-Федь!
Не надо тормоза!»
Но отвечал ему «дядь-Федь»:
«Машину надо пожалеть.
Мы с ней когда-то, пацаны,
Вдвоём приехали с войны».
– Так ты на этом воевал?
– Нет.
На войну он не попал.
На фронте транспорт разный был.
Чего я только не водил!
Ну, разве, может, самолёт.
А так! —
Трофейный их «Ренот».
И «Опель Блитц», —
Такой там есть.
А уж «полуторок» – не счесть!
– А «Студебеккер»?
– Был и он.
Погиб в боях за Балатон.
 
 
Он на минуту замолчал,
Как будто что-то вспоминал.
 
 
И начал вдруг.
– Была весна.
Уж год, как кончилась война.
А мы в казармах всё сидим.
На жизнь германскую глядим.
Харчи армейские едим.
Ох, грусть-тоска!
Хоть волком вой —
Не отпускают нас домой.
 
 
Я десять лет не видел дом:
Призвался аж в тридцать шестом.
Три года в Туркестане был,
Там в кавалерии служил.
 
 
Потом приказ —
И – будь здоров! —
Ать-два! —
На курсы шоферов.
И после —
Через всю страну —
Зимой
На финскую войну.
 
 
А тут война…
 
 
Он замолчал.
Вонючий «Север» пососал.
 
 
– Ну, да. Война…
Уж десять лет,
А всё конца ей, суке, нет.
 
 
И вот одним прекрасным днём
Чуть свет орут:
«Подъём!»
«Подъём!»
От страха схватывало дых:
Ведь, мало ль, случаев каких
Тогда там было…
Лейтенант
Из СМЕРШа говорил, что банд
Фашистских много по лесам.
Мол, анадысь нарвался сам…
И мы тревожною толпой —
На улицу.
И встали в строй.
А впереди —
Честная мать! —
Шеренга новеньких ЗИС 5.
И командир сказал:
«Бойцы!
Всем вам спасибо, молодцы!
Пришла пора и вам к жене,
Домой идти.
Конец войне!»
 
 
Я помню ясно, как вчера,
Как заорали мы:
«Ура!»
А «батя» руку так поднял.
Дождавшись тишины, сказал:
– Вы, верно, видите ЗИС 5.
Им не пришлось повоевать.
Пока они с завода шли,
Мы всех фашистов извели.
И вышел им теперь мандат
Идти на Родину, назад.
Работы там невпроворот.
Так пусть встречает вас народ!
И землякам пусть будет в дар
От фронта
Славный наш «Захар».
 
 
И вот, все гайки подвинтив,
Паёк в дорогу получив,
Мы по дороге фронтовой
Колонной двинулись домой.
Тряслись ухабами на них,
Попутно подвозя своих,
Что по велению страны
Домой замешкались с войны.
Навстречу ветерок летел,
А строй помалу наш редел.
И тот, кто дома достигал,
Прощальный подавал сигнал.
Кто ехал дальше, те в ответ
Ему сигналили вослед.
 
 
Я, переехав реку Сок,
Совсем остался одинок.
Потом овраги, поле, лес.
И вот —
Родная МТС.
 
 
И с той поры «Захар» со мной.
Он стал мне больше, чем родной.
Уж сколько скошено травы!
У Кольки народились вы.
Гагарин в космос полетел.
А он,
Хоть малость постарел,
Но груза не уронит с плеч…
 
 
И надо старца поберечь.
 
 
И, как будто стыдясь за нежданную речь,
Замолчал.
Как отрезал кинжалом.
Пара рук,
Разрывными искромсанных плеч,
За «баранку» «Захара» держала.
Надрывался мотор у лощины на дне.
И мой брат, улучивши минутку,
Попросил:
– Расскажи нам, дядь-Федь, о войне.
– О войне?..
Он зажмурился, словно во сне.
И, не слыша движка, как в немой тишине,
Произнёс только раз в жизни
Брату и мне
Свой рассказ,
Вечно памятный:
– Жу-утко.
 

Режет рельс колесо

 
И грохочут мосты.
Жутко ахает столб,
Косо пятясь назад.
 
 
Но качается мирно фонарик,
Освещающий номер вагона.
«Пусть несётся земля. Что за дело!
Тут уютно», – за ним повторяешь
И как будто в тиши, засыпаешь.
 
 
Я люблю золотого лгунишку.
Он, несясь над землёю со свистом,
Сам так мирно и мило мерцает,
Что хоть тусклый он, а ослепляет.
 

Триптих
поэма

 
1
Скупая
Земля сухая
В подпалинах,
Как шкурка суслика.
Волнами дальние горы.
Чахлые тополя.
Зато какие —
О, мама! —
Знаешь, какие просторы!
Только небо
От края до края!
Столько неба
Дома у нас не бывает.
Глаз не хватает.
В башку не влезает!
Словно шар, изнутри распирает.
Руки раскинуть —
Эге-ге-ге-ей!
До свиданья, Земля!
 
 
Вверх и прямо.
И снова вверх.
 
 
– Ма-ма-а-а!..
 
 
За дверью железной смех.
В решётку дежурный сержант:
– Мамочку вспомнил,
Товарищ курсант?
Вот тебе мамка
В виде фанерной лопаты…
 
 
С чёрного неба белая манка
Сыплет и сыплет за ворот сырого бушлата.
Кирпич.
Забор.
Гауптвахты двор,
Весь состоящий из снежных гор.
Белые горы и там и тут
В чёрной ночи бесконечно растут.
По ним разбежаться…
Эх, если б смог!
Но вязнет в сугробе кирзОвый сапог.
«Надо же, как я промок!»
 
 
Снег валит и валит.
Не спится Вале.
«К поверке успел – не успел?»
Вроде хороший,
Да больно уж смел!
Ни парней не боится,
Задира!
Ни крысы,
Ни командира.
Говорят, смелых любит удача…
Так-то так.
Ну, а если вот выйдет задача —
К чёрту в зубы,
Таранить танк…
Сам ведь напросится первый, дурак.
 
 
Давит в ребро пружиной
Старенькая кровать…
Поздно.
Надо бы спать:
Вечером снова ждать…
 
 
Но от такого мужчины
Сладко детей рожать.
 
 
«Господи!
Что же такое
Я себе говорю!
Жизнь без минуты покоя
Детям своим подарю?»
 
 
Едкой холодной слезинкой
По переносице – страх.
 
 
Хлёсткие льдинки-крупинки
Путаются
в фонарях.
 
 
Степь, в тюльпанах от края до края,
Позолотела.
МиГ-15, играя,
След оставляет белый.
Ладонью прикрывшись, мальчишки
Смотрят вверх:
– Красота!
А командир на вышке
Гневно орёт:
– Куда?!
А из прозрачной кабины,
Словно на карте, здесь
Мира видать половину…
 
 
Вот бы увидеть весь!
 
 
Словно цветную лошадку,
Шар земной оседлать…
 
 
Голос с земли:
– На посадку!!!
 
 
Ой.
Ну, зачем так орать.
 
 
Хрипло начальник дышит.
Парня, того гляди, съест:
– Кто разрешал тебе выше?
Вновь захотел под арест?
Изо всех сил старается
Всыпать ему «по первое…»
Глядь!
А курсант – улыбается!
Может,
Он, правда, без нервов?
Чувствуя, как не хватает
Для «распекания» слов,
Подумал: «Ох, наломает
Этот, гляди, ещё дров!»
И, сморщив шутливо нос:
– Ты в космос хотел или как?
Услышал встречный вопрос:
– А что?
Чем я хуже собак?
 
 
2
Из журнала классного —
Гони «колы»!
Поскорее «двойки» исправляем:
На носу весёлые каникулы.
Вот уж в «клёк» и «чижик» поиграем!
 
 
Шагаем в школу
Сквозь лужи вброд.
Вода под солнышком искрится.
И видим: взрослый,
Большой народ
Чего-то нынче веселится.
Идут, смеются,
«Ура!» кричат.
Чего случилось с вами, люди?
Чего шумите,
Как детский сад?
У вас каникул ведь не будет.
 
 
Переобулись в кеды,
Зашли в весенний класс.
– Ребяточки! С победой
Я поздравляю вас!
Учительница белый
В руках сломала мел
И – в крик – не утерпела!:
– Наш!
В космос полетел!
И рты пораскрывала
Мгновенно детвора…
 
 
А школа уж кричала:
– Ура!
– Урраа!!
– Ура-а-а-а!
 
 
– По радио сказали,
Пока вы в школу шли,
Что лейтенант Гаранин
Слетал вокруг Земли…
 
 
Тут с «камчатки» Валерка Бухарин —
Ох, и тип!
Ему лишь бы перечить! —
Прокричал:
– А я слышал: «Гагарин»!
– Хочешь дурь свою увековечить?
– Ты с утра прополаскивал уши? —
На мальчишку противного гневно
«Сорвались» пионерские души…
 
 
– Продолжайте, Любовь Алексеевна!
 
 
– Всю Землю облетел он
И приземлиться смог.
Вот так!
А наше дело —
Начать скорей урок.
 
 
В тот день —
Тепло как летом…
 
 
Покинули мы парты.
 
 
«Заправлены в планшеты
Космические карты» —
Неслось во всех квартирах,
Лилось со всех столбов.
И каждый жаждал мира.
И каждый был готов
Хоть нынче
На скафандр сменить свою тужурку.
Осваивать планеты,
Строить города.
На всю страну разнёсся крик:
– Вот это Юрка!..
 
 
Вот это да!..
 
 
В гагаринской улыбке – лодочкою губы.
И стало по земле нам радостно ходить.
Конечно, не дадим мы им в обиду Кубу!
Конечно, с каждым днём всё лучше будем жить!
 

 
3
Какие-то ватные ноги…
Надо
Обязательно выше!
Что-то кричит Серёгин…
Не слышу.
Какая-то круговерть,
Мельтешение карт.
Неужели смерть?..
 
 
Март.
 
 
Пахучая хвоя.
Лужицы талой воды…
Уйти от беды!
Нас ведь двое.
И всё с собою:
Опыт, характер.
Машина —
Как тот МиГ-15,
С которым всегда удавалось подняться
И удержаться.
Который не любит, как девка, ломаться —
Мужчина!
Которому можно верить, —
Многократно проверенный в деле…
 
 
Неужели смерть?..
Неужели?..
 
 
Надо тянуть.
Изо всех сил тянуть на себя. —
Нельзя обмануть