Калимба де Лу́на

На палубе брига стоит тишина,
Качает волна наше судно,
И с берега музыка чуть нам слышна,
И голос: Калимба де Лу́на…

Нам в жизни пиратской две радости есть:
Удача и пир до рассвета,
Есть штука такая – пиратская честь,
Как пуля в стволе пистолета.

Был берег пустынный, нигде ни следа,
Из женщин близка мне Фортуна,
Откуда же музыка к нам донеслась,
И голос: Калимба де Лу́на…

Нам в жизни пиратской две радости есть:
Удача и пир до рассвета,
Есть штука такая – пиратская честь,
Как пуля в стволе пистолета.

Команда смотрела на берег с тоской,
Вдруг голос: испанская шхуна!
И старый пират с золотою серьгой
Запел нам: Калимба де Лу́на…

Нам в жизни пиратской две радости есть:
Удача и пир до рассвета,
Есть штука такая – пиратская честь,
Как пуля в стволе пистолета.

Кофе в обнимку

Я пью с тобой в обнимку кофе,
Не нужен сахар – ты сладка,
Закрыв глаза, читаю тебе строфы,
Что прямо из души слетают с языка.

С тобой принесся ветер вдохновения,
Я был поэт в сегодняшней любви,
Был понедельник, стало воскресенье,
С календаря листок сорви.

Как жаль, что это мы забудем
В своих краях в заботе дней,
Намеком я поведал людям,
Что на земле всего важней.

Ты, Россия моя

По утрам в России тихо,
Вниз глядит смурной народ,
Это значит, дремлет лихо,
Или в поле где бредет.

Вот несется это лихо,
На всю улицу гармонь,
Отойди-ка, сторожиха,
Выходи, мой конь-огонь.

Разукрашена повозка,
Залихватский громкий свист,
Ты не бойся, черноока,
Тресни в душу, гармонист.

Расступайтесь шире люди,
Воли требует душа,
Боже мой, какие груди,
До чего ж ты хороша!

И пошло у нас веселье,
И стоит стена к стене,
Красной льется акварелью
Кровь по ранней седине.

Отливай плохую юшку,
Дури хватит без вина,
Пропадем и за понюшку,
Жизнь сегодня нам дана.

Обнимаю девку красную,
Так целует горячо,
Под главу ее прекрасную
Подставляю я плечо.

Утром встанем где-то в сене,
Что же чувствует душа?
В этой жизни многоженец,
До чего ж ты хороша!

На прогулке два гусара
Пошутили на рыси,
Что воскресные базары
Есть лицо Святой Руси.

В скобяном найдешь подковы,
За углом висят штаны,
Экипаж стоит вот новый
Для красавицы жены.

Вот блины, а там икра,
На столах дымится чай,
И везде идет игра,
Шулеров лишь примечай.

Здесь барышники лихие
Подведут к тебе коня,
Бабки могут быть больные,
Положись, брат, на меня.

Для людей везде забавы,
Для купцов – серьезный торг,
Песни ветреной Любавы,
За кулисы – свежий торт.

Ближе к ночи у цыган
В черных шапках лихачи
Ожидают тех, кто пьян,
И скрывают их в ночи.

У цыган лихая пляска,
Величание купчин,
И совсем у них остаться
Не находим мы причин.

Этикеты и запреты,
Скучно, братцы, на Руси,
Песни все уже пропеты,
На коня и вдаль скачи!

Велико чужое поле,
Больше сотни десятин,
Тяжела ты наша доля,
На семью мужик один.

Да и жизнь его не тетка,
Не приносит калачи,
Не молчи, мужичья глотка,
На кобылу закричи.

Бессловесная скотина
От обид вильнет хвостом,
С мужиком натрудят спины,
У реки лежат пластом.

Только слышится у речки
Тонкий, звонкий голосок,
Принесла обед из редьки
Дочка – маленький цветок.

И откуда взялась сила,
Залучились вдруг глаза,
И с ресницы соскочила
Счастья легкая слеза.

Взял ребенка он на руки,
Показал России ширь,
Подрастешь до подволоки,
За землей пойдем в Сибирь.

Заработаем на славу,
Обряжу тебя в шелка,
Приглядишь сама лукаво
Ты лихого жениха.

Закачу такую свадьбу,
Зашатается земля,
И в огромную усадьбу
Соберется вся семья.

А пока, беги до мамы,
Поцелуй ей передай,
Тучка темная с громами,
Что несет, поди, узнай.

На стене все фолианты,
Серебро, сафьян и хром,
Мыслей умных бриллианты
Засверкали под пером.

Изучили все науки,
Прочитали мудрецов,
Обрекли себя на муки
Упрекать своих отцов

За ошибки управленья
В государственных делах,
При всеобщем удивленье
Даже в царственных кругах.

Не живем, как иностранцы,
Бьем опять земной поклон,
Где же вы, республиканцы,
Идол их – Наполеон.

Щебетушечки Жоржетты
Из кухарок в дамы шик,
Водевильные сюжеты,
Не в поддевочке мужик.

Нет в России конституций,
Остается все, как встарь,
И без западных инструкций
Правит русский государь.

На него глядят с опаской,
Вдруг найдет какая блажь,
Сала с Сечи Запорожской
Принеси ему, ублажь.

То трясутся в страхе турки,
То молчит угрюмый швед,
Облетают штукатурки
От салютов в честь побед.

Повоюет, ляжет в спячку,
Проведет ли крестный ход,
Чтоб потом пороть горячку,
Созывая всех в поход.

Где-то в северных границах
Расположен дикий край,
Весь в серебряных зарницах,
Там погиб и хан Мамай.

Здесь любой завоеватель
Поднимался на ножи,
Есть защита – Божья Матерь,
И здоровые мужи.

Ход любых цивилизаций
Прекращался на Руси,
Все устали от новаций,
Полежать бы на печи.

Но культурная Европа,
Где вступит ее нога,
Воспитает вмиг холопа
При посредстве батога.

Дикий варвар необуздан,
Не использует богатств,
И пока не будет взнуздан,
Сам он их нам не отдаст.

Есть колонии за морем,
Есть и рядом рубежи,
Весь народ мы перепорем,
И господ посторожим.

Господа французят лихо,
И имеют тонкий нюх,
Даже каждая купчиха
Презирает русский дух.

Подневольные крестьяне
Про свободу запоют,
А придет к ним вольтерьянец,
Хлеба с солью поднесут.

Решено – идем с рассветом,
Русских надо поучать:
На полях июньским летом
Зачернела вражья рать.

Ночь в казарме,
Смрад и вонь,
Молодой кричит о маме,
Лишь у выхода огонь.

Нету меда в рационе,
Лямка долгая тяжка,
Дома как бы похоронен,
Жизнь его на дне мешка.

Кивер, ложка и ружье,
Крест и чистое белье,
Вот его житье-бытье,
Крики, ругань, батожье.

Били в морду офицеры,
Сам стегал кого прутом,
И смертельные примеры
За казармой, там их дом.

В чистой хате на постое
Здоровенный гренадер,
Чин и званье непростое —
Лейб-гвардейский офицер.

Уж успел понюхать порох,
Для солдат отец и мать,
На войне бы был в майорах,
Есть к войне большая страсть.

У полковника забота
Дочку замуж выдавать,
Какой девке-то охота
В гарнизонах куковать.

Генерал своим мундиром
Украшал сегодня бал,
Как приятно быть кумиром,
Он мазурку танцевал.

Кто с друзьями веселился,
А кто выл в ночи с тоски,
Только месяц багрянился,
Шли с работы батраки.

Началась война привычно,
Не готовы ни к чему,
Отступали, как обычно,
Не поймут все, почему.

Полководцы огрызались,
Не с врагом, а меж собой,
Так тихонько оказались
Где-то в поле, под Москвой.

Отступать вообще без битвы,
Ну, какой же это блеск,
Были все пока молитвы
В битве в городе Смоленск.

Откопали в поле ямы,
В ряд поставили полки,
Чтобы все стояли прямо,
Помогали кулаки.

На мишенном этом поле
Одной пулей било двух,
А картечь и что поболе,
Все сметало в прах и пух.

Помогала только смелость,
Ну, не бросишь же друзей,
Раз стоишь, то ты как крепость
С сотней стареньких фузей.

Нападал противник смело,
Все кричал «хурра», «мон дьё»,
Штык пропарывал умело
Зарубежное шмутьё.

Люди хрипли, ржали кони,
Трупы свежие лежат,
Зов красавицы Агонии
Охватил войска подряд.

Офицеры перед войском
Кто убит, кто уцелел,
Не хвалился больше лоском,
Волей сильной затвердел.

Только ночь сравняла силы,
Всех живых собой спасла,
Но у всех гудели жилы,
В голове колокола.

А наутро после битвы
Предстоял большой совет,
Молчалив после молитвы
Тот, кто держит весь ответ.

Обошел все лазареты,
Прочитал все рапорта,
Сообщили конфиденты,
Что за нами лишь Москва.

Имя громко, но без силы
Очень лакомый трофей,
Думай же, вояка сивый,
Что для Родины важней.

По осенней ли пороше
Или будет грязь густа,
Златоглавый город брошен,
И стоит Москва пуста.

Не склонит она колени,
Посмеется над врагом,
В огнедышащей кипени
Разнесется петухом.

Соберутся ополченцы,
Подойдут еще войска,
Вновь познают иноземцы
Вкус большого башмака.

Будет много разных браней,
Поражений и побед,
И потом, весною ранней,
Мы в Париж придем в обед.

Александр там добрый гений,
Рубль серебряный хорош,
От российских песнопений
Рот раскрыл босяк Гаврош.

Что нам нужно от Европы,
Ум, каштаны из огня,
Приключения на жопу
В виде плетки и ремня?

Но не учится Россия,
Хоть ей кол на лбу теши,
Во все влезет, как Мессия,
Огребая от души

И упреки и поклепы,
И от «братьев», и «друзей»,
Два притопа, три прихлопа —
Убирайтесь поскорей!

Много слышали историй
Про далекие века,
Несть количеству теорий
И рассказов из лубка.

Изменились сильно люди,
Все враги сейчас друзья,
Приезжают отовсюду,
Без друзей сейчас нельзя.

И сегодня по старинке
Англичанят господа,
За границею, в глубинке
Есть роддом для их ребят.

Обо всем уже сказали,
Что на двух витках назад,
Повторится то едва ли,
Но о том уже кричат.

Оркестр

Я настрою в своем доме краны,
Словно клапаны в трубах оркестра,
По утрам будут слушать все гаммы
И учиться играть что-то вместе.

В праздник мы заиграем «Калинку»,
Перед свадьбою марш Мендельсона,
Мы запишем всем домом пластинку,
Мужики подпоют баритоном.

Будет дом наш с утра музыкальным,
Партитуры дадим по квартирам,
Колыбельные песни по спальням
И шансон для гуляний всем миром.

Я письма пишу никому в никуда

Я письма пишу никому в никуда
В старинной тетради чернильным пером,
Их с почты увозит с собой иногда
Седой почтальон, проскакавший верхом.

Ответы приходят не часто ко мне
Из средних веков и из будущих лет,
Я с ними встречаюсь в полуночном сне:
С графиней на бале, с крестьянкой в селе.

Я что-то застрял в этом проклятом веке,
Назад не вернусь и не двинусь вперед,
Как много собралось в одном человеке:
И пламя бушует, и зеркалом лед.

Сантехническое

Ночь. Иду. Вызов срочный:
В доме пять на седьмом этаже
Засорилась труба как нарочно,
Дама плачет и вся в неглиже,

На площадке стоит в пеньюаре,
Сигарета в руках «Пелл и Мэлл»,
Как с картины сошла Ренуара
И в руке котик белый, как мел.

Прохожу в сапогах по квартире,
Кран внизу я уже перекрыл,
Не скажу, что там было в сортире,
Кто-то сверху трубу ей забил.

Два часа я с засором возился,
Дал перчатки хозяйке, давай,
Пусть мяукает бедная киса,
Неприятно, но грязь убирай.

Все мы сделали где-то под утро,
Воду жителям я подключил,
И хозяйка расправила кудри
И на стол уже мечет харчи.

Выпил я из стаканчика виски,
Рассказал о себе все, как есть,
И царапала дверь ее киска,
Очень нравится женщинам лесть.

Сантехническое – 1

Я могу сказать – я романтик,
Путешественник, бизнесмен,
На рубашке моей галстук-бантик
И вообще я крутой супермэн.

А стихи сочиняю от скуки,
Мол, душа моя спать не даёт,
И беру я перо в свои руки
И пишу ночи все напролет.

В воскресенье хожу я к обедне,
Знаю лики всех главных святых,
И я в храме влюбился намедни
В ангелочка земной красоты.

С нею вместе мы в парке гуляли,
Я свои прочитал ей стихи,
Она может играть на рояле
И я ко двору в женихи.

Ее папа – директор завода,
Он известный у нас олигарх,
А я мастер давать людям воду
И плясать не могу на балах.

Я признался во всем своей даме,
Что я слесарь-сантехник простой,
Она молча пошла к своей маме,
Я пока похожу холостой.

Сеновал

Ночь. Луна. Тишина. Сеновал.
Свежий клевер и памяти шквал.
Пламя страсти горело во тьме,
Ты была, или снилась ты мне?

Только ветер подует с лугов,
Милый запах приносит любовь,
Ты была, словно в небе звезда,
Не встречал я такие глаза.

В полнотравье я чуточку пьян,
На коне я ношусь по полям,
Для тебя не меняю пути,
И тебе от меня не уйти.

Веселуха

Заходишь в любую пивную,
Не глядя на столик плюешь,
Я знаю Россию святую,
Начавши немалый дебош.

И в драку полезут все люди,
Без злобы, вражды, а за так,
Уставшим – три кружки на блюде,
И всем перекур – просто так.

Потом все столы мы сдвигаем
И в складчину водки попьем,
Вот лето приходит за маем,
Так весело, братцы, живем.

Улица Цветочная

Я бывал в параллельном мире
И гулял по Цветочной улице,
Пиво пил в настоящем трактире
Чай стоял на огромном блюдце.

В обиходе язык старинный,
Словно все начитались Толстого,
И поэты встречались в гостиных
До обеда, в начале второго.

И у дам не болтаются груди,
И пупки у них скрыты блузкой,
Не натурщицы разных студий,